Красная Шапочка и Секси-Босс - Ольга Дашкова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Послала всех, уходила медленно, держась за те самые жуткие стены, на глазах местной медицины. Доктора Медведева среди присутствующих не наблюдалось, и Сергей был уверен, что он Элину не выписывал и о ее бегстве не знает.
Волков был согласен на эту авантюру, нужно было посетить Москву, свою квартиру, взять больше вещей, документы. Вернуться и уже действительно начать искать Анастасию. Те попытки, которые он принимал за эти дни, не привели ни к чему. Может быть, плохо искал, а может быть, хотел дать девушке подумать и остыть?
Да и свои мозги нужно было привести в норму. Но за это время, чем больше Волков думал, тем больше убеждался в том, что Настя ему нужна. Нужна эта милая, дерзкая, сексуальная и красивая Красная Шапочка. Первая и единственная женщина в его жизни, которая проникла через толстую шкуру в самое сердце.
Очаровала, свалила наповал матерого волка. А Сергей знал: если волк выбирает волчицу, то это уже навсегда, на всю жизнь, до самой смерти, это серьезно. Это законы природы, законы любви, так и должно быть. Она была именно той, ради которой он перегрызет горло любому, ради которой будет ходить на охоту, валить самых жирных кабанов и приносить в нору, чтобы она кормила их волчат.
Несколько раз приезжал к дому Насти, смотрел в ее темные окна, даже полез с расспросами к двум противным подружкам-старушкам и к Матвею. Но первые ничего не сказали, лишь грозились вызвать полицию, а Матвей, как ни напрягал свою память, так и не смог вспомнить даже название поселка, где жили родители Ветровой. То ли это был «Весенний», то ли «Осенний», а может, нет. Бесполезно было от него добиться чего-то большего, тем более в свете новогодних каникул.
Снова зазвонил телефон, все тот же незнакомый номер, Сергей нахмурился.
– Да ответь ты уже, надоел, и так голова болит.
– Надо было в больничке на койке лежать, а не тащиться в снегопад в Москву.
– И вообще, это все из-за тебя, Волков, так что рули и не беси меня. И аккуратно давай! Господи, как курить-то охота, у тебя есть?
– Нет, ты бросила. Доктор запретил, забыла?
Элина проснулась, открыла глаза, посмотрела на дорогу, ехать было еще долго. Автомобиль периодически подскакивал на кочках, боль отдавалась внизу живота, но больнее всего было на душе у девушки. Там была своя рана, и ее не зашить никакими хирургическими нитками.
– Говорите, я слушаю, – Волков ответил на звонок.
– Здравствуйте, Сергей, только сразу не бросайте трубку, я ничего предлагать не буду, меня зовут Лиза, я сестра Насти Ветровой, мы встречались в приемной.
– Здравствуйте, Лиза, – Сергей улыбнулся, отодвинул телефон от уха, голос был звонким.
– Так вот, я звоню сказать, что Настя… она…
– Что с ней, что случилось? – в груди нехорошо кольнуло, внедорожник занесло на расчищенной трассе, но Сергей удержал управление, Элина простонала, схватившись за бок.
– С ней все хорошо. Просто она влюблена.
– Она что?
– Влюблена, и объект ее влюбленности – новый босс. А любая влюбленная женщина совершает глупые глупости и странные странности, вы ее за это не ругайте сильно. Она не со зла, она просто иногда больше дура, чем всегда. Вы понимаете меня?
– Постойте, Лиза, я ничего не понял. Что за глупости и странности? И почему дура?
– М-м-м… Ладно, тогда иначе. Вам нужно приехать, она сидит, грустит, льет слезы, а папе скоро надоест ее кислый вид, и он начнет у нее выпытывать, что произошло. А когда сестра расколется, вам придется туго.
Лиза вздохнула, Волков мало что понял из сбивчивой речи девушки, но услышанное понравилось, даже то, что за него возьмется папа.
– Я вам скину адрес, а вы обязательно приезжайте. Мы все не вынесем смотреть на эту клушу до конца выходных.
– Прямо сейчас не смогу, еду в Москву, буду завтра или послезавтра. Но адресу буду благодарен. Вы там уже проследите, чтобы ваша сестренка не натворила еще больших глупостей. Передайте ей, что я…
Сергей замялся, не хотел говорить важные слова при посторонних людях.
– Хорошо, я поняла. Я прекрасно поняла, что передать. Будем ждать. До свидания.
Волков отключился, убрал телефон, на душе стало хорошо. Вот реально – столько времени думал, накручивал, не мог ее найти, но один звонок решил все и успокоил нервы. Настя ждет его, а еще любит. По крайней мере, так было понятно со слов ее сестры.
Какое странное, незнакомое ощущение. Но Сергею оно понравилось.
– Ну чего, чего ты так улыбаешься? Давай, рассказывай, Волков, как ты влюбился, и как так этой малявке удалось тебя окрутить? И почему это не удалось мне?
– Ты все равно не поймешь.
– Ты уже не в моем вкусе, можешь расслабиться. Да куда уж мне, я ведь такая стервозная сука, по мнению всех окружающих. Исчадье ада, цитадель зла.
– Как себя ведешь, так тебя воспринимают окружающие, которые для тебя всего лишь быдло и низший сорт.
– Неправда. Я такого не говорила.
– Ты говорила хуже, орала это на всю больницу тридцать первого числа, да и сегодня к чему был концерт? Не могла уйти тихо?
– Это было случайно, вырвалось. И вообще, не твое это дело.
– У тебя так вырывается постоянно. Или, может быть, надо все-таки спуститься с небес на землю и понять, что вокруг тебя тоже люди? Пусть не такие богатые, как ты, но люди, которые делают свою работу и делают ее хорошо.
Девушка прикусила губу, отвернулась. Элина не хотела об этом думать, что она такая плохая и высокомерная, но по мнению того же доктора Медведева, который ей очень понравился, она была именно такой.
Но Волков ошибался, через сутки вернуться не получилось, и он понял, о какой глупости, совершенной Настей, говорила Елизавета Ветрова.
Она предала его.
А предательство не прощают.
Глава 42
– Маркиз, как я выгляжу? Достаточно строго для дня своего увольнения? Думаю, да, достаточно.
Анастасия покрутилась около зеркала, поправила ворот нежно-голубой рубашки, ремень на черных широких брюках. Все в ее образе было максимально строго и лаконично. Волосы собраны в низкий хвост, легкий макияж, на губах только естественный блеск, а в глазах грусть.
Как бы Настя ни старалась, но все дни проведенных новогодних каникул счастливой и веселой быть не получилось. Сергей больше не позвонил и не написал. Последнее сообщение было еще четвертого января, а после тишина. От
