Догадайся сам - Джеймс Хэдли Чейз
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вот перед нами вырос склон карьера.
Я жестом велел Мэри и Маку остановиться и подозвал их к себе.
– Дальше придется ползти, – сказал я. – Барретт мог оставить часового, не хватало только на него нарваться. Вы, Мэри, последняя.
Мы снова двинулись вперед, очень медленно, используя каждую возможность для укрытия и стараясь не шуметь. Мак вдруг сделал мне знак, и я, приглядевшись, заметил часового. Он прятался в кустарнике – видна была только голова – и смотрел в нашу сторону.
Мак шепнул мне:
– Я его возьму. Я когда-то был рейнджером, это по моей части.
Я кивнул.
Он пополз к часовому по дуге, делая широкий обходной маневр.
Мэри подползла ко мне. Ей тоже была видна эта голова часового.
Мы ждали, но ничего не происходило, и я уже начинал беспокоиться. Часовой вдруг привстал и посмотрел в нашем направлении. Сейчас он был отличной мишенью на фоне блестевшего в лунном свете песка. Но вдруг он кашлянул и упал лицом в песок. Мак помахал нам рукой и снова исчез за гребнем. Я пополз вперед, сделав Мэри знак следовать за мной.
– Он так ничего и не почуял, – прошептал Мак, когда я его нагнал. – Мне это начинает нравиться.
Мы поднялись на край карьера и посмотрели вниз.
При свете фар двух грузовиков там шла необыкновенно активная жизнь. Одни укладывали на машины деревянные ящики, другие, спотыкаясь, брели по крутой тропе от туннеля вниз, подтаскивая новый груз. Первый грузовик был уже загружен полностью, второй – наполовину.
У выхода из туннеля стоял, покрикивая и поторапливая своих людей, сам Барретт.
Мак направил свой кольт прямо в грудь Барретту, но я перехватил его запястье.
– Нет, не надо! Там может быть моя девушка. Ей, наверно, не удалось бежать. Я должен ее найти. Если они меня заметят, тогда стреляй в них. Первым делом в Барретта.
Мак кивнул, и я начал медленный и опасный спуск в карьер. То и дело у меня из-под ног скатывалось несколько камушков, и я, затаив дыхание, сразу прятался за кустом. Но люди внизу были слишком заняты своим трудным делом и потеряли бдительность.
Держась в тени, я добрался до дна карьера. Здесь было где спрятаться, и я двинулся по направлению к грузовикам.
Теперь я хорошо слышал, как Барретт ругал и торопил запыхавшихся людей. Наконец я добрался до нагруженной машины. Скрывшись за ней, я выпрямился и заглянул в кабину.
Да, там была Паула. Руки и ноги связаны, рот заткнут кляпом. Она повернула голову и увидела меня. Я открыл дверь кабины и протиснулся внутрь.
Паула была бледна, испугана, но, как только я вытащил кляп, тут же улыбнулась мне.
– Как я рада, что ты здесь, – хрипло проговорила она.
– А я-то как рад, – отвечал я, разрезая веревку у нее на запястьях. – Что случилось? Ты вышла прямо на них?
Паула кивнула, потирая запястья. Я освободил ее ноги.
– Барретт думает, что ты все еще в шахте, – сказала она. – И не знает, что я тоже была там. Он решил, что я пытаюсь туда проникнуть. Он собирался оставить меня в шахте, когда закончится погрузка.
– Ну, это у него не получится. Пошли, нам надо забраться на край карьера. Там друзья.
Мы выбрались с той же стороны грузовика и стали подниматься по склону. Преодолев уже половину пути, мы вдруг услышали жуткий вопль и оглянулись.
Барретт смотрел в туннель. Трое его людей у грузовика уставились на него. Снова раздался безумный, леденящий кровь крик. Барретт вдруг выстрелил в туннель, закричал и бросился вниз по дорожке к грузовикам.
– Это крысы! – сказал я, хватая Паулу за руку. – Скорей наверх!
Мэри и Мак начали стрелять по карьеру. Пробираясь наверх, мы слышали внизу выстрелы и крики, но уже не оглядывались и не останавливались, пока не добрались, окончательно выбившись из сил, до нависающих над краем обрыва кустов.
К нам подошел Мак. Его красное лицо было перекошено от ужаса.
– Крысы! – показал он вниз. – Смотрите! Этим ребятам внизу конец!
Я посмотрел в карьер: он весь кишел тварями, которые окружили пятерых человек, сбившихся в кучку и пытавшихся отстреливаться. Я видел, как Барретт махал руками и что-то кричал. Три огромных чудища прыгнули на него, и он исчез под шевелящейся массой скользких коричневых тел. Люди Барретта тоже падали один за другим под напором крыс, с визгом вырывавшихся из туннеля и кидавшихся на них.
Я схватил Паулу за руку и крикнул:
– Скорей отсюда!
Мы вчетвером побежали по песку к шоссе.
Глава тридцать шестая
Уже после полуночи мы с Паулой, Мэри Джером и Франкон входили в кабинет Брендона. Мифлин, раскрасневшийся и озабоченный какими-то своими мыслями, следовал за нами.
Брендон сидел за столом и смотрел на нас. Сегодня он был сам не свой. Мифлин вытащил капитана полиции из постели, чтобы я мог повторить ему свою историю.
– Садитесь, – предложил Брендон, указывая нам на стоящие полукругом стулья. Потом он обратился к Мифлину: – Ну, что там у тебя?
– Два грузовика с анашой и шестнадцать трупов, – отрапортовал лейтенант. – Барретт мертв. Из всей банды, когда мы приехали, в живых оставался только один человек, и он дал показания. Но пусть лучше рассказывает Маллой. Будете его слушать?
Брендон хмуро посмотрел на меня, а затем открыл ящик стола и достал коробку с сигарами. Выбрал одну и, не предложив никому, откинулся на спинку кресла.
– Буду, конечно. За этим его сюда и звали, – сказал он. Тут он указал своим жирным пальцем на Мэри Джером и спросил: – А это кто?
– Жена Ли Дедрика, – ответил я.
Брендон вздрогнул всем телом и уставился на меня:
– Что?
– Жена Ли Дедрика.
– Это правда? – переспросил он у Мэри.
– Да, – ответила она спокойно.
– Когда же вы вышли за него замуж?
– Около четырех лет назад.
Брендон положил на стол сигару и провел холеной рукой по своим еще густым седым волосам.
– Значит, его брак с Сереной Маршленд – двоеженство? – спросил он упавшим голосом.
– Совершенно верно, – подтвердил я, наслаждаясь замешательством капитана. – Так вы хотите, чтобы я рассказал обо всем с самого начала, или будете дальше задавать вопросы?
Брендон снова взял свою сигару.
– А знает ли миссис Дедрик… то есть Серена Маршленд про это?
– Теперь знает.
Он скривил рот, пожал толстыми плечами и махнул рукой:
– Валяй, рассказывай. Только не жди, что я поверю.
– Многое из того, что я скажу, – только догадки, – начал я, подвигаясь на краешек стула. – Кое-что можно доказать, но большую часть нельзя. Мы
