Война крылатых людей - Пол Андерсон

— Вы знаете, что ваша пища — яд для моей расы, — сказал Фолкейн. — Это одна из причин, почему мы должны побыстрее перевезти груз из Гирлигора к нашему кораблю. Скажите, где ошибка в моем рисунке? Эту тележку легко построить. Это одно из наиболее важных изобретений, сделанных землянами. Вам оно принесет большую пользу. Вы перестанете быть…

Он вовремя спохватился, чуть не сказав «дикарями» или «варварами». Наследственная обязанность Ребо заключалась в том, чтобы удерживать варварские племена по ту сторону Касунианских гор. Ларсум был цивилизованной страной, с развитой агротехникой, металлургией, городами, дорогами, торговлей и с образованным дворянским сословием.

Но в Ларсуме не было известно колесо. Грузы переносились на спинах горожан, перевозились на животных, на лодках, тянулись волоком, на полозьях — зимней порой и никогда не транспортировались на колесных тележках. Теперь, подумав об этом, Фолкейн вспомнил, что в стране не используются даже катки или ролики.

— Дело в том, что круглые предметы могут вращаться, — он с трудом подыскивал слова.

Ребо проследил за его жестами.

— Лучше никогда не говорить об этом, — он был по-солдатски прямолинеен. — Мелькино слишком священно для того, чтобы приносить низменную пользу. Закон запрещает мирское использование Мелькино. Наказание за нарушение закона — смертная казнь через снятие кожи, в противном случае Божий гнев обрушится на весь мир.

Фолкейну с трудом давался туземный язык. Информационные записи на борту «Как поживаете?» придали беглость его речи, но они не учитывали всех семантических тонкостей, так как их не выявила первая экспедиция на Айвенго. Слово, которое он перевел как «священный», имело какое-то отношение к религиозным обрядам, к могуществу, к чему-то трудноуловимому, но важному.

— Что такое Мелькино?

— Это… гм… округлость… Я не могу нарисовать, только Посвященные имеют право на это. Но это нечто совершенно круглое.

— Понимаю. Это круг — так мы его называем, или шар, если он имеет объем. Колесо также имеет круглую форму. Но, мне кажется, мы можем сделать колеса не совсем круглыми.

— Нет, — Ребо покачал львиной головой. — До тех пор, пока неправильность не настолько велика, чтобы колесо вообще перестало действовать, строительство его — это совершенно невозможная вещь. Даже если бы Посвященные разрешили его — а я отлично знаю, что они не разрешат как из-за враждебности к вам, так и из-за подчинения догме, — крестьяне будут в ужасе и убьют вас, — глаза Ребо сверкнули в направлении бластера Фолкейна. — Да, я понимаю, вы могущественны, у вас есть оружие, бросающее огонь. Но вас только четверо. Это ничто против тысяч воинов, которые будут стрелять из-за холмов и деревьев…

Фолкейн припомнил, что он видел в Аэске, во время своего долгого путешествия на Запад по Дороге Солнца, и теперь, в крепости. Сельское хозяйство было основано на использовании остругольных многоугольников. Мебель и утварь были квадратными или продолговатыми. А наиболее дорогие предметы, например золотой кубок Ребо, содержали, в крайнем случае, секции эллипса или небольшие дуги окружности.

Он почувствовал отчаяние.

— Но почему? — спросил он. — Что делает… гм… фигуру… такой священной?

— Ну, — Ребо удобно устроился в кресле, обернув вокруг него хвост. Он вертел в руке восьмиугольную рукоятку своего топора и не смотрел на Фолкейна. — Ну, это древний обычай. Я умею читать, конечно, но я не ученый. Посвященные могли бы объяснить лучше. Круг… или шар… это знаки Бога. В некотором роде они сами суть Бог. Их можно видеть в небе. Солнце и луны — это шары. Точно также и наша планета — шар, хотя и несовершенный. Посвященные говорят, что и планеты имеют ту же сферу, а звезды сидят на огромном шаре Вселенной. Все небесные тела движутся по окружностям. Круг и шар — это совершенные формы. Разве не так?! А все совершенное — это прямое проявление Бога.

Хотя человеческая колония на Гермесе давно обособилась от Земли, образовав собственное великое герцогство, там продолжали гордиться наследием земной культуры, поэтому Фолкейн вспомнил классическую древнегреческую философию и оценил логику, присутствующую в рассуждениях Ребо. Первым его побуждением было возразить: «Вы ошибаетесь! Ни одна планета или звезда не является совершенным шаром, их орбиты эллиптичны, а ваше чертово маленькое красное солнце — это карлик, а вовсе не центр Космоса. Я был там и все знаю!» — но Шустер научил его осторожности, и Фолкейн сдержал себя. Так ничего не добьешься, только усилишь враждебность жрецов, а возможно, вызовешь недоверие у Ребо, который все еще хотел быть другом.

Как он сможет отстоять свою идею, противоречащую трех или четырехтысячелетней традиции? Ларсум был государством, отрезанным горами, пустынями, океанами и воинственными дикарями от остального мира. Сюда доходили только смутные слухи о том, что происходило за границами страны. С точки зрения Ребо, единственно правдоподобным объяснением их появления в Ларсуме является то предположение, что бесшерстые чужеземцы со странными клювами над ртами прибыли с какого-нибудь отдаленного континента. Помня сообщение первой экспедиции о том, как возмущены были Посвященные в Аэске, когда им сказали, что Корабль прилетел со звезд, как горячо они отрицали такую возможность, Шустер предупредил своих сотрудников, чтобы они избегали говорить на эти темы. Единственное, что теперь имело для них значение, это необходимость убраться с Айвенго раньше, чем они перемрут с голоду.

Плечи Фолкейна опустились.

— Во время своих путешествий мой народ усвоил, что нельзя спорить с религией других народов, — сказал он.

— Хорошо, я понял, что колеса запрещены. Но что нам тогда делать?

Ребо взглянул на него своими умными глазами. Фолкейн понимал, что это не тупоголовый средневековый барон. Его цивилизация была древней, века культуры наложили свой отпечаток на представителей класса военных, на крестьян, ремесленников, торговцев, так же, как и на жрецов, писцов, поэтов, художников, инженеров, ученых, Посвященных. Ребо, сын Легвора, походил на древнего самурая, если какие-либо параллели с земной историей были вообще возможны. Он понял главный принцип использования колеса и…

— Понимаете, и я, и многие другие дворяне испытываем к вам не просто расположение, — тихо сказал Робо. — Когда несколько лет назад приземлился первый корабль, известие об этом облетело всю планету. Многие из нас надеялись, что это ознаменует конец… утомительной ограниченности и закрытости нашего общества. Знакомство с цивилизацией чужеземцев принесет новые знания, новые возможности, новый образ жизни в наше государство, где ничего не менялось вот уже два тысячелетия. Я искренне хочу помочь вам, и не только ради вас, но и ради себя.