Ацтеки, майя, инки. Великие царства древней Америки - Виктор фон Хаген

Англичане изучают эти края еще с начала XVII века, когда «американец английского происхождения» Томас Гейдж, путешествовавший по Гватемале в 1625–1637 годах, сначала ознакомил их и заинтересовал индейцами майя. За ним последовал Хуан Галиндо, а затем капитан Герберт Кадди, который приблизил знаменитое путешествие Катервуда в Паленке. Альфред Модслей (Модсли) объединил раскопки с исследованием и с успехом публиковался. Он написал множество статей и отредактировал дневник Берналя Диаса. Модслей является первым археологом, исследовавшим культуру майя. Интерес англичан не ослабевал. В британских музеях хранятся лучшие документы по истории майя. Дж. Эрик С. Томпсон, родившийся и получивший образование в Англии, но связанный главным образом с американскими организациями, является выдающейся фигурой в археологии майя.

Интерес к цивилизации майя не остался исключительной прерогативой какого-то одного государства. Поистине значительной фигурой среди немецких исследователей был Александр фон Гумбольдт. Приехав в Мексику в 1803 году после четырех лет, проведенных в Южной Америке, он провел здесь год, занимаясь подготовкой труда, который в настоящее время считается энциклопедической классической работой по Мексике. Гумбольдт также уделил много внимания американской археологии. Его критическая оценка является ориентиром в этой области, и, хотя он сам не ступал на территорию страны майя, он воспроизвел и впервые прокомментировал несколько страниц знаменитого сейчас «Дрезденского кодекса». В то время как интерес французов к культуре майя был литературным и умозрительным, интерес немцев лежал в области географии и исследований.

Капитан Теоберт Малер, который спасся после поражения императора Максимилиана в Мехико в 1867 году, был первым немцем, который провел исследования развалин майя. Он отправился в Гватемалу, где его захватили загадки племени майя. В одиночку, если не считать носильщиков из числа местных жителей, Малер погрузился в новые археологические изыскания, фотографировал, описывал и публиковал отчеты об этом для Гарвардского университета. Затем, обеспокоенный нуждой и убежденный в том, что другие делают деньги на его отчетах, Малер заполнил свои письма оскорблениями и проклятиями и, ожесточившись, ушел в себя. Его современник Эдуард Селер, такой же дотошный, как и Малер, сделал выдающийся вклад, как и географ Карл Саппер, лингвист Вальтер Леман и библиотекарь Фёрстеман, который нашел способ расшифровки дат майя. Фёрстеман написал много важных статей о письменности майя, и за ним последовали многие немцы, такие как Герман Бейер.

Главные имена в археологии майя принадлежат жителям Северной Америки. С того самого момента, когда Стивенс возбудил интерес к майя в 1840 году, самая большая часть практической работы, реставрация развалин майя и особенно замечательные и серьезные публикации стали вкладом американцев. Список важных работ, как проделанных, так и опубликованных, длинен и впечатляющ[27]. Большая их часть была связана с Институтом Карнеги в Вашингтоне. С того самого момента, когда этот институт занялся в 1915 году темой майя, едва ли был год, когда в стране майя нельзя было встретить дюжину его сотрудников, представляющих различные области исследований. Однако проблемы атома и расширяющейся Вселенной привели к тому, что этот интерес заглох.

За эти два века бешеной активности вышло поразительное количество литературы. Было бы трудно охватить ее всю, если не посвятить этому жизнь. Большая ее часть – это такая специальная литература, когда эксперт в своей области обращается к эксперту, так что обыкновенный читатель – если он не такой упрямый, как генерал Грант («Я предлагаю вести бой на этом рубеже, даже если на это уйдет все лето»), – может в замешательстве покинуть страну майя слишком рано и так и не увидеть драму народа, который из стремления к совершенству, наконец, покоряет природу, возведя каменные башни, которые виднеются над самыми высокими деревьями в джунглях.

Эрик Томпсон, один из наших лучших специалистов по майя, обладающий изящным стилем изложения, сказал, что его впечатление таково, что «путешественники, а также большинство тех, кто читает книги о цивилизации майя, возвращаются из своих путешествий, физических или умозрительных, странно неудовлетворенными…».

Памятники остались, а люди исчезли. Так что человеческий фактор настолько сложным образом переплетен с доисторическими временами, завоеванием, эпиграфией (изучение древних надписей) и астрономией, что история майя по самой своей природе бессвязна. Томпсон считает, что он и его коллеги-археологи отчасти несут ответственность за то, что непрофессионал часто не может составить себе четкое представление о прошедших цивилизациях: «…сама природа материала, с которым имеет дело археолог, проводя раскопки, занимаясь формой горшков, восстановлением дат истории народа майя, абстрактными размышлениями о пространстве и времени», мелочами, из которых складывается при помощи археологии история, не способствует вдохновенному чтению.

В этой части книги «Солнечные царства», посвященной народу майя, я во многом полагаюсь, как будет видно, на эту массу специальной литературы. Я буду последним, кто станет порочить ее или преуменьшать лишения и трудности, которые сопровождали ее рождение.

На этих страницах я предпринимаю попытку рассказать о майя как о людях. Предположения сведены к абсолютному минимуму. Я использовал свой собственный опыт исследователя-этнографа, чтобы проверить, имеет ли то, что я отобрал из литературы, оттенок реальности.

Итак, если благодаря всему рассказанному народ майя выйдет из своего археологического окаменелого заточения и предстанет в виде живых и чувствующих людей, то, возможно, тогда читатель не уйдет «странно неудовлетворенным».

Страна

«Вдаваясь на севере в Мексиканский залив, подобно огромному большому пальцу между Северной и Южной Америкой, лежит полуостров Юкатан…» Эти слова принадлежат покойному доктору Сильванусу Морлею. Мы могли бы расширить это сравнение, добавив, что большой палец Юкатана расширяется у своего основания, которое включает в себя большую часть страны майя[28].

Горные хребты вулканического происхождения (самая высокая гора – вулкан Тахумулько высотой 4220 м) тянутся вдоль тихоокеанского побережья, а климат здесь разнообразный. Почву здесь обрабатывают начиная от уровня моря и до высоты 3000 м. Для этого края характерны глубокие долины и обрамленные хвойными лесами горы. На западных склонах гор климат чрезвычайно сухой, а на восточных – чрезмерно влажный. В этой высокогорной зоне майя находили вулканический камень для изготовления метатль для перемалывания зерна. Здесь же есть и обсидиан, вулканическое стекло, из которого делали зеркала, ножи и лезвия. Реки приносили нефрит, который для майя был так же важен, как и сама жизнь. В высокогорных лесах, скрывающихся в облаках, водились красно-зеленые попугаи и знаменитые птицы кецаль (квезал), нефритово-зеленые хвостовые перья которых украшали головные уборы и плащи вождей.

Долины, где расположены огромные храмовые города Тикаль, Уашактун (Вашактун), Яшчилан (Йашчилан), Калакмуль, находятся в северном департаменте Гватемалы Петене. Здесь ливневые леса чередуются с низинами, которые периодически превращаются в болота, называемые акальчес, и высокими кустарниками, перемежающимися саваннами с высокой травой. Это наименее подходящее место, которое можно было бы выбрать для развития культуры, и все же именно здесь находят самые древние из известных городов майя. Джунгли здесь надвинулись на плоские известняковые возвышенности. Они богаты ценными породами деревьев и растений, которые приносили большую пользу экономике майя. Из гигантских деревьев делали огромные каноэ длиной 25 м для плавания по Карибскому морю. Копал, благовонная смола, такая же необходимая для жизни майя, как янтарь для греков, была у них товаром «огромной важности»; копал жгли на всех религиозных церемониях. Здесь росло бразильское дерево, которое майя использовали для крашения ткани, и саподилла, или «жвачное дерево», которое давало вкусные плоды, а также натуральный каучук. Бакаут, или железное дерево, было «средством от сифилиса и воспалений поверхностных лимфатических узлов».

В этих джунглях в изобилии водились птицы и животные: перепелки, дятлы, фазаны и индейки с «такими же красивыми перьями, как у павлинов в Испании»; пумы, ягуары и «удивительное многообразие оленей»; благородные олени и тапиры встречались повсеместно, и их убивали при всякой возможности.

Тропические джунгли становятся реже и исчезают непосредственно на территории «большого пальца», на котором расположен современный мексиканский штат Юкатан. Господствующий здесь ландшафт, низкий и плоский, как лепешка-тортилья, типичен для всей северной части полуострова. «Это была страна, – вспоминает Диего де Ланда, – где было так мало земли, что меньше я не видел… кажется, что вся она – сплошной камень… Это потому, что поверх известняка лежит всего лишь тонкий слой земли, и во многих местах он меньше 15,5 см в глубину». Несмотря на кажущуюся пологость, из почвы выходят на поверхность обнаженные известняковые породы, ее рассекают низины с множеством хаотично разбросанных камней. Цекель – так называли майя такие кучки обломков известняка. Безусловно, это был отличный источник камня для внутренней отделки их построек, и при этом его было труднее всего перевозить. И поэтому майя строили свои знаменитые сакбеоб, или насыпные дороги, чтобы облегчить торговлю и путешествия.