Возлюбленная мертвеца (СИ) - Элина Лунева

я изнывал от желания ощутить её плоть в своих руках, и это становилось болезненно невыносимым.

Никсаэлла поднялась из воды и подняла на меня стыдливый взгляд.

— Иди ко мне, — протянул я к девушке свои руки, поднял и перенес на кровать.

Я положил её на темный мех, и сам залюбовался этим завораживающим зрелищем. Её темные влажные волосы разметались, она лежала передо мной смущенная и трепещущая. И было что-то такое в её взгляде, что совершенно сносило мне крышу. Я видел страх, и трепет, и смущение, а еще там было возбуждение и желание.

Моя девочка ждала и боялась моих прикосновений одновременно. Я старался сдерживать себя, как только мог. Но терпение было на пределе. Я протянул к ней руку и коснулся плеча девушки аккуратно и нежно. Я все думал, вот сейчас она меня оттолкнет, вот сейчас вновь убежит от меня. Но этого не произошло. И я не поверил сам себе, когда осознал, что ей нравились мои прикосновения. Приободренный её реакцией, я продолжал, затаив дыхание, ласкать её тело. Мммм, какая она нежная, а какая отзывчивая. Она кусала свои губы, пытаясь сдерживаться и не стонать, не показывать мне, что ей всё это нравилось.

— Не сдерживайся, не надо, — говорил я ей.

Я что-то ещё ей говорил, но уже не осознавал и не помнил что. Я видел, что она совершенно не понимала, что с ней происходило, этот её растерянный удивленный взгляд, это застывший вопрос и неудовлетворенность во взгляде.

И меня осенило, её раньше никто не касался, она была невинна. Девушка не понимала откликов и желаний своего тела, её пугала и томила эта непонятная ей истома. Она хотела большего, но как я мог дать ей это?

— Я хочу, чтобы ты поласкала себя, — проговорил я ей, отсаживаясь от неё на стул. Я не мог принести ей удовлетворение. Хотя конечно, наверное бы мог, но не стал этого делать. Не думаю, что ей понравилось бы ощутить внутри себя мои холодные костлявые пальцы, а касаться её лона в перчатках, это настоящее кощунство.

Я говорил ей, что и как нужно сделать, и на моё удивление она повиновалась мне. Но она была настолько неопытна, а у меня иссякало терпение, контроль летел к демонам. И вот, когда она была так близка к оргазму, но у неё никак не получалось достичь кульминации, я помог ей. Я взял её руку в свою и ввел в неё пальцы. И это сработало. Она закричала и кончила с моим именем на губах.

О, да! Если бы я мог, я бы тоже кончил, от одного только вида её содрогающегося в оргазме тела.

Моя Никсаэлла уснула, а я как влюбленный дурак смотрел на неё всю ночь, и не мог оторваться. Её чистые волосы уже почти высохли. Теперь они лежали красивыми блестящими завитками вокруг её головы, словно темное грозовое облако.

Как же мне хотелось в этот момент поцеловать её, заняться с ней любовью, сделать её своей. Но я не мог. Ко мне вновь вернулась ненависть к самому себе.

Уже близился рассвет, а я все сидел возле её кровати, так и не осмелившись больше к ней прикоснуться. Она лежала такая маленькая и юная на этом темном меху шкур. Её бледная кожа казалась мне ещё белее на фоне всей этой темной обстановки. Какая она была худенькая и хрупкая, руки казались настолько тонкими, почти прозрачными, косточки ключиц сильно выступали, её ребра почти просвечивали через бледную матовую кожу. Да, она сильно похудела, я видел её обнаженной несколько недель назад, но не такой худой. Её надо хорошенько накормить, иначе она может умереть от истощения.

Решительно поднявшись, я покинул хижину в поисках еды для моей Никсаэллы. Она сказала, что не сможет есть мясо, значит, надо найти для неё что-то другое.

Около двух часов я обследовал дом за домом, но так ничего и не обнаружил. Я призвал своего скакуна и отправился в степи орков, возможно, что-то осталось в поле не убранным ещё с осени? И если мне повезет, то я смогу накормить Никсаэллу овощами. Мой скакун мчал меня по пустым и холодным степям. Уже совсем рассвело и позднее зимнее солнце стало пробиваться сквозь низкие густые облака.

«Надо возвращаться», — подумал я и развернул своего скакуна в сторону селения. И тут я зацепился краем глаза за кусок перепаханного поля. Я направил своего коня к этому участку земли и с радостью обнаружил несколько вялых брошенных корнеплодов. Я не был силен в области земледелия, но скорее всего эти овощи можно было есть. Я подобрал их и решительно направился в поселок.

Непонятная тревога вдруг охватила меня. Я подстегнул своего скакуна и рванул что есть силы в село. Достигнув его границ, я вдруг услышал истошные крики моей Никсаэллы. Она визжала и кричала. Я мгновенно оказался на месте, и ярость охватила меня. Двое неопрятного вида мужчин в грязной и рваной форме императорских солдат держали мою девочку за руки, перекинув её тело через невысокую изгородь. Один солдат стоял спереди и наматывал волосы девушки на кулак. А еще двое мужчин стояли сзади уже со спущенными штанами. Красная пелена упала на мои глаза. Я и сам не заметил, как в одно мгновение разрубил всех пятерых своим мечом. Это произошло настолько быстро, что осознание произошедшего никак не приходило ко мне, как и чувство удовлетворения. Они все уже были мертвы, а я снова и снова хотел их рубить и кромсать, жалея о том, что слишком быстро их убил. Эти скоты должны были умирать долго и мучительно, я бы медленно нарезал пальцы каждому из них за то, что осмелились прикоснуться к моей женщине.

Ярость и жажда убийства настолько переполняла меня, что я не осмеливался подойти к Никсаэлле, боясь причинить ей вред, а так и стоял, стараясь успокоить свой гнев. Она встала на дрожащие ноги и подняла на меня своё заплаканное лицо. Внутри меня всё дрогнуло. Моя маленькая девочка была так напугана, а тут я весь в крови с мечом в руках, а рядом лежат пять истерзанных мною тел. Я подумал и содрогнулся от отвращения к себе самому. Она должна была испугаться и отшатнуться, я уже ожидал её реакцию на все это. Но вдруг она сделала ко мне шаг. Я не поверил глазам своим, она шагнула мне на встречу, а в глазах её стояли слезы. Я рванул к ней, прижал её к своей груди и сразу