Штурмовик из будущего-3 - Дмитрий Валерьевич Политов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— «Кощей», гость должен быть прямо возле тебя, — услышал, наконец, Григорий долгожданные слова от подполковника. — Движется в направлении на северо-восток. Начинай поиск.
Что ж, приступим, помолясь! Как там иногда пилоты в шутку говорят: «Во славу Сталина и ВКП(Б)?»
Григорий посмотрел по сторонам. В светло-сером пространстве, в которое окрасился воздух, он вскоре заметил длинную и извилистую полосу инверсионного следа конденсата и черную кляксу немецкого бомбардировщика на его конце. Странное дело, но «юнкерс» шел гораздо ниже советского истребителя, где-то на восьми с половиной тысячах метров.
И, вот тебе бабушка и Юрьев день, приблизившись к врагу на расстояние в километр, и приглядевшись повнимательнее, капитан вдруг понял, что его смущало в происходящем: немец был не один, а в компании напарника! Да-да, разведчики летели к Москве парой. Причем, летели нагло, с включенными аэронавигационными огнями. Видать, совсем не боялись советских истребителей.
Хотя, в принципе, основания для подобного поведения у пилотов люфтваффе имелись достаточно веские. Ведь все предыдущие полеты над столицей СССР прошли для них безнаказанно. И ни одна из попыток перехвата не увенчалась для сталинских соколов успехом. По крайней мере, ни Шкурин, ни Сотников ни о чем подобном экспату не говорили. А ведь наверняка не преминули бы похвастаться, будь у них для этого хоть малейший повод.
Экспат аккуратно отдал ручку от себя и «спит» медленно наклонил нос. Мгновение, и истребитель начал снижаться по пологой траектории, быстро настигая врагов. Григорий решил сначала обстрелять идущего чуть позади разведчика, потом проскочить, как на качелях, над «юнкерсами», сделать разворот и затем ударить по ведущему. Дивин, разумеется, держал в уме возможность того, что его самолет может заметить кто-нибудь из немцев, но справедливо надеялся на то, что среагировать никто из них попросту не успеет. А потом уже будет и некому это делать. В принципе, когда он охотился за гансами на «кобре» Воронцова, подобный маневр прошел на ура. Так зачем изобретать велосипед?
Ух ты, а ведь перед ним вовсе не «восемьдесят шестые»! Экспат догнал немецких разведчиков и видел их в мельчайших подробностях. У высотных самолетов фрицев двухкилевое, — как у Ме-110, оперение хвоста. А здесь ничего подобного не наблюдалось. Дивин растянул губы в недоброй ухмылке. Ну, конечно же, как он не сообразил раньше? Это Ю-88 — старые знакомые! Выходит, прав он был, прав на все сто процентов, когда говорил недавно майору-испытателю, что звук моторов, который Григорий слышал во время недавней ночной бомбежки, не был похож на «восемьдесят шестого». Теперь понятно, почему гансы идут так низко — у Ю-88 в разведывательной модификации практический потолок всего около десяти тысяч. Ну, еще на некоторых стоит система впрыска закиси азота, которая позволяет им в случае необходимости «подпрыгнуть» ненадолго еще на километр — полтора. Для большинства советских перехватчиков высота недосягаемая. Но только не для экспата!
Силуэт бомбера вырастал в размерах с неимоверной быстротой. Глаза экспата фиксировали уже самые незначительные детали: фюзеляж вражеской машины, ствол пулемета воздушного стрелка, задранный кверху, головы летчиков за прозрачным колпаком кабины. Дивин тщательно прицелился. Бить решил по длинной, выступающей далеко вперед мотогондоле левого двигателя. Решение пришло внезапно, вспышкой мгновенного озарения. Григорий понял, что таким образом он может заставить экипаж подбитого разведчика снизиться, а там — чем черт не шутит, и заставить приземлиться на вынужденную. Правда, второго придется валить наглухо, двоих он точно не потянет.
То, что он хреновый истребитель, экспат понял довольно быстро. После короткой пушечной очереди метров с семидесяти, мотор «юнкерса» вспыхнул, как свеча. Дивин едва-едва успел зажмуриться, чтобы не ослепнуть, а в следующую секунду «спитфайр» попал в мощную воздушную струю бомбардировщика и фонарь кабины покрылся инеем. Сработав исключительно на инстинктах, Григорий чудом сумел отвернуть в сторону и избежать столкновения с «юнкерсом», нырнув под него. Показалось, или какие-то обломки все же ударили по корпусу истребителя. Но, хвала ВКП(б), перехватчик по-прежнему слушался летчика и безукоризненно выполнял все его команды. Видно, правда, было не очень. Как в густом тумане.
На то, чтобы остекление кабины пришло в норму, понадобилось около минуты. Дивин огляделся. Его машина теперь шла ниже немцев метров на пятьсот. Точнее, немца — атакованный им ведомый «юнкерс» падал вниз, разматывая за собой широкую полосу огня и дыма. Блин блинский, как же можно было позабыть, что снаряды двадцатимиллиметровых пушек британца гораздо мощнее советских аналогов? Дивин подавил тяжелый вздох. Вместо аккуратного повреждения, он практически вчистую разнес не только мотор немца, но и большую часть плоскости. И теперь бомбер стремительно сваливался в неконтролируемое падение, а не планировал вниз. Сыпался, гад, проще говоря. Как продукты из прохудившейся сумки. Вниз, до земли, а там вдребезги! И экипаж разведчика в этой ситуации вряд ли имел хоть малейшие шансы, чтобы выпрыгнуть.
— «Казак», я — «Кощей»! — немедленно вызвал Сотникова Григорий. — В квадрате… ищите первого ганса. Это «восемьдесят восьмой». Иду за вторым. Слышите меня? За вторым.
Земля отозвалась не сразу. Экспат как раз снова набрал высоту и занял выгодную позицию для атаки выше и позади ведущего фрица, когда в наушниках зазвучал удивленный голос подполковника:
— «Кощей», повтори. Не понял тебя, откуда второй немец?
Черт возьми, ну как же не вовремя! И что теперь, тратить драгоценные секунды на объяснения, почему на экране допотопного местного радара отметки от близко летящих «юнкерсов» слились в одну? А, к лешему! Ганс и так занервничал, начал разворачиваться, пытаясь уйти в сторону, скрыться от неожиданно появившегося русского ночного перехватчика. А стрелок дал несколько суматошных очередей. Ну-ну.
Дивин отключил рацию и припал к прицелу. Раз не получилось с предыдущим бомбардировщиком, так, может быть, повезет со вторым? Экспат не стал сближаться, а прикинул траекторию полета снарядов и нажал на гашетку, когда до цели оставалось метров триста. Но вместо привычного грохота услышал лишь прежний рокот мотора. Заклинило! Пушки «спитфайра» отказали в самый неподходящий момент. Обледенели на высоте и отказали.
С некоторым замиранием сердца Григорий нажал на спуск, отвечающий за пулеметы. «Браунинги» выдали короткую, на пару секунд, очередь и…тоже замолчали!
— Твою мать! — зло прошипел Дивин. Вот тебе и плюющийся огнем[31]! И что теперь прикажете делать? Ну не таранить же фрица?
Таран. Экспат задумался. Потом смерил расстояние до медленно набирающего скорость и высоту «восемьдесят восьмого». Если все хорошенько прикинуть, то вполне можно догнать его и попробовать рубануть металлическим четырехлопастным винтом «спитфайра» по хвостовому оперению. Главное, снова не попасть во вражескую воздушную струю, а то кабина опять покроется инеем и не будет ничего видно.
А надо ли? Гаденькая мыслишка возникла в голове, забилась встревоженным мотыльком. Зачем так рисковать? Вдруг не удастся все сделать правильно и два самолета сплетутся на мгновение воедино, а затем разлетятся на куски? Сколько там сейчас на высотомере…почти десять тысяч. Да уж, падать отсюда будет не слишком комфортно. Даже в шкуре мантиса. Да и терять единственный экземпляр высотного истребителя-перехватчика, что поступил в СССР для изучения, разменяв его на «юнкерса», было как-то неправильно. Дивин поежился. Попробовал снова нажать на гашетку. Тишина.
«Спитфайр» неожиданно рыскнул, ручка управления едва не вырвалась и не начала жить своей самостоятельной жизнью. Что такое? Григорий крепко сжал кольцевую рукоятку и прислушался. Показалось, или в звуке двигателя его машины появились какие-то посторонние нотки? А ведь и правда, мотор начал сбоить. Похоже, те обломки все-таки попали в какое-то уязвимое место и нанесли повреждения советскому самолету. Что ж, вот и решилась непростая задачка сама собой.
— Радуйся, гнида, повезло тебе сегодня, — проворчал экспат, глядя вслед удаляющемуся «юнкерсу». — Но ничего, еще встретимся!
Дивин начал аккуратно разворачивать банальным «блинчиком» истребитель, с тревогой ощущая, как тот начинает с каждой секундой все сильнее трястись, точно в болезненной лихорадке, когда вдруг на немецком бомбере вспыхнуло пламя. И он мгновенно, всего за пару ударов сердца экспата превратился в один огромный пылающий шар.
— Вот это да! — только и сумел вымолвить ошарашенный Григорий, глядя во все глаза за тем, как второй разведчик несется к земле раскаленной кометой. — Это что же,
