Охота за "Красным Февралем" (СИ) - Багрянцев Владлен Борисович

— Отличная работа, господин Османи, — первым заговорил капитан Ахмадани. — Пакистанское государство у вас в долгу! Больше того, поскольку теперь ваша карьера в японском флоте подошла к концу… что вы скажете о погонах пакистанского капитана? Конечно, если уважаемый Азам Хан ничего не имеет против…

— Звучит заманчиво, — пробормотал коммандер Османи.

— Как я могу быть против?! — прогрохотал Сулейман Азам Хан. — Нет такой награды в мире, которую не заслужил мой мальчик! И почему всего лишь капитан?! Неужели он не достоин адмиральского звания?!

— У нас нет таких полномочий, — замялся Ахмадани, — но я не сомневаюсь, что наше начальство… — Конечно, он не договорил.

Торпеда угодила точно в правый борт «Барбароссы» — не тот, у которого стоял «Февраль», в противоположный. Неизвестный торпедист был хорош, а пакистанские моряки оказались раззявами. «Как? — они?! — могли?! — пропустить?!!!» — думал Османи, скатываясь вниз по накренившейся палубе подбитого эсминца. Конечно, за первой торпедой пришла вторая — но в момент удара Османи был уже в воздухе, на полпути между «Барбароссой» и поверхностью Индийского океана. Трудно сказать, какая судьба его ожидала, если бы в этот момент Мохаммед находился в воде. В воде он оказался чуть позже. Еще чуть позже его подобрали верные моряки с «Красного Февраля». Родная субмарина практически не пострадала — ударная волна первого взрыва отбросила ее прочь от борта пакистанского корабля. От второго взрыва больше всего пострадали уши и нервы акустиков.

— Все вниз! — проревел Османи, когда «февралисты» выловили его из воды. — Задраить люки! Погружаемся!

Команда бросилась выполнять приказ.

«Столько мучений, столько трудов, — думал Мохаммед Османи, слетая вниз по лестницам, из одного отсека в другой, — и все пошло прахом в последний момент! За что?!»

Нет, не время об этом думать. Потом. После. Сейчас надо спасать корабль, собственную шкуру и экипаж.

«Экипаж, который только что собирался бросить на съедение волкам. Какая ирония!..»

— Кто стреляет?! — поинтересовался Османи, влетая на капитанский мостик. С него стекали струи воды.

— Не могу опознать! — пролепетала Брунгильда Тан. — Подводная лодка неизвестной модели… Подкралась практически бесшумно, ее заглушили винты «Барбароссы»…

«Салага, — не удержался от оскорбительных мыслей капитан, — покойница Анжелина Парк распознала бы врага с закрытыми глазами… то есть ушами».

Коммандер Османи оттолкнул дежурного офицера и уткнулся в перископ. Третий взрыв! Пакистанцам конец. «Барбаросса» разломился надвое, и его обломки стремительно погружались. Еще несколько минут-секунд-мгновений — и неведомый враг сможет стрелять по «Красному Февралю».

«Кто это может быть? — лихорадочно думал капитан. — Сундийцы? Альбионцы? Марсиане?! Или эта лодка вообще не преследует нас, а изначально охотилась на «Барбароссу»? У пакистанцев своих врагов предостаточно… Ладно, нет смысла гадать».

— Право руля, — приказал Османи. — Поворот на сорок пять градусов. Попробуем зайти им в тыл или фланг, пока «Барбаросса» не утонул окончательно. Оружейный офицер! Приготовиться к открытию огня!

— Торпедные аппараты готовы, командир! — отозвался лейтенант Савачика, заместитель Джеральдины Вонг, брошенной на Малумских Островах. «Еще один салага, — подумал капитан. — Я был уверен, что все почти закончилось, и опытные офицеры мне больше не понадобятся — а наоборот, станут мешать и путаться под ногами…»

— Еще две торпеды! — в голосе Брунгильды Тан было столько неприкрытой радости, что на какое-то мгновение Османи заподозрил ее в работе на того или иного врага. Но тут же сообразил — Брунгильда счастлива, потому что получила возможность восстановить свою профессиональную репутацию. — Да, две торпеды! В нашу сторону! Бразильские, тип «пиранья»!!!

«Бразильские?!» — изумился было коммандер Османи, но мгновение спустя мысленно отмахнулся. Еще один факт, который ровным счетом ни о чем не говорил. Кто только не пользуется бразильскими торпедами! По все стороны текущих фронтов.

— Пятьдесят пять секунд до столкновения! — продолжала докладывать старшина Тан и при этом просто-таки светиться от счастья. В этот момент она не думала о смертельной опасности. Ее распирала профессиональная гордость. Она справляется! Она достойна доверия капитана! Она честно заслужила свое право служить на лучшем корабле Краного Флота! Она…

— Савачика, защитные меры! — скомандовал Османи.

— Торпедные аппараты с первого по четвертый — залп!!! — завопил молодой японец. Еще один спешит доказать свою профпригодность.

— Слышу винты! — снова подала голос Брунгильда. — Он поворачивает… да, я узнала!!! Нет… — старшина Тан откровенно растерялась. — Этого не может быть…

— По делу говори! — рассвирепел командир. — Кто это?!

— «Аутриггер», — все тем же растерянным тоном доложила Брунгильда. — «Катамаран»…

«Он же «Двойной Орел», он же «Сиамский близнец», — вспомнил Османи. У этого корабля было много разных имен.

«А ими-то кто сегодня пользуется?!» — капитан «Красного февраля» нырнул в глубины памяти — и не нашел ничего. Никто в наши дни не должен пользоваться «Аутриггером». Очень тихоходная машина — вот почему ему удалось подобраться так близко к своим целям, — но очень опасная, смертельная ловушка для своего экипажа. Их списали много лет назад, даже пираты и самые нищие флоты третьего мира…

Конечно, юная Брунгильда могла ошибиться.

— Слышу взрывы! Вражеские торпеды уничтожены! — старшина Тан снова напомнила о себе. — Еще два выстрела! Ждите… Да! Все совпадает! По одной торпеде с каждого корпуса! Тридцать пять секунд до столкновения! Это «Аутриггер», капитан!!!

— Торпедный офицер — ответные миры по вашему усмотрению, новых приказов не ждать! — рявкнул Османи. — Потопите эту сволочь!

— Торпеда сзади! — внезапно завизжала Брунгильда, и на сей раз ничего радостного в ее голосе не было — только один бесконечный первобытный страх. — Десять секунд!!!

— Приготовиться к удару, — тут же скомандовал Османи со всем возможным хладнокровием. «Это будет не просто удар торпеды, а очередной удар судьбы, — отстранено подумал он. — Но если Небеса посылают нам испытания — значит, на то есть причина».

Он едва удержался от того, чтобы в последний момент не крикнуть «Акбар велик, во славу его!» Впрочем, «Кайчо банзай!» он тоже не стал кричать.

Прямого попадания удалось избежать — эта последняя торпеда взорвалась за несколько метров до корпуса. Впрочем, сила взрыва была такова, что ударная волна потрясла лодку от первой до самой последней заклепки. Одна из «февральских» торпед взорвалась прямо в аппарате; в добрую половину отсеков хлынула вода; по всему кораблю лопнули лампочки, экраны приборов и другие стеклянные приборы и детали. Двигатели заглохли, винты замерли.

«Красный Февраль», потерявший управление, принялся медленно опускаться на дно.

Больше в японскую лодку никто не стрелял, но несколько минут спустя над «Красным Февралем» промелькнула огромная тень. Черная, зловещая… древняя…

* * * * *

Разумеется, Мохаммед Османи был далеко не единственным, кто пошел по такому пути. Мохаммед был только одним из многих. У Сулеймана Азам Хана хватало молодых, преданных бойцов, готовых выполнить любой приказ. Их судьбы и карьеры сложились по разному.

Кто-то дослужился до поста начальника армейского продуктового склада или арсенала — где было чем поживиться. Кто-то застрял на посту капитана патрульного катера, и теперь перевозил для Мастера контрабанду. Кое-кого разоблачили, и он сгинул в подвалах Ресбезопасности. Кое-кто решил, что больше ничего не должен старому господину — и жестоко за это поплатился. Были и другие. Просто Мохаммед Османи был одним из самых лучших.

Может быть даже — самым лучшим.

Поэтому все эти годы Мастер его практически не беспокоил. Следил за карьерой любимого ученика издалека. Раз в год или два напоминал о себе через надежного человека — и ничего больше. Вплоть до того самого дня, когда Мастер заявился на встречу лично, чтобы отдать новый приказ.