Тайник Русского Севера (с иллюстрациями) - Валерий Дёмин

Неоднократно предпринимались попытки объяснить вразумительно, что же такое Сампо. Уже во времена первых публикаций эпоса, было выдвинуто по меньшей мере семь различных толкований: Сампо — или 1) музыкальный инструмент; или 2) водяная мельница; или 3) языческий идол; или 4) торговый корабль; или 5) талисман; или 6) все земли Карелии и Финляндии; или 7) Мировой столп, вершиной которого является Полярная звезда (то есть по существу коррелят полярной горы Меру).

Академик Б. А. Рыбаков высказал оригинальную и вполне обоснованную мысль, что если в «Калевале» и описывается мельница, то это ни какой-нибудь классический ветряк или колесное сооружение на речной запруде, а древняя каменная зернотерка, символически олицетворяющая счастье и благоденствие. На Севере такую глубоко закодированную смысловую нагрузку как раз и несут саамские сейды (см: Рыбаков Б. А. Сампо и сейды // Новое в археологии СССР и Финляндии. Л., 1984, С. 73) (рис. 67).

Вполне возможно, что многочисленные сейды, которые и по сей день сохранились высоко в горах и других глухих местах Русской Лапландии и есть воплощенный в камне символ Сампо. Кстати, исходя из былого единства всех языков мира уместно предположить, что в основе до сих пор нерасшифрованного слова «сейд» лежит та же корневая основа, что и у русского указательного слова «сей», а у самоназвания лопарей — саами — одинаковый с русским корень «сам». Тот же протокорень и в названии Сампо. Аналогичным образом в самоназвании одного из ответвлений карелов — людиков — явственно обнаруживается та же корневая основа, что и в русском слове «люди». Аналогично называют себя карелы и ливвиковского наречия.

Такова была жизнь древних аборигенов Севера на обширных землях Гипербореи, в число культурных очагов которой входил и нынешний Мурманский край — священная земля древнего языческого Солнцебога Коло, и Карельская земля — родина «Калевалы».

У Александра Блока есть пронзительные «гиперборейские» строки. Впервые они и были опубликованы в альманахе «Гиперборей» (вып.2; СПб., 1912), издававшемся Михаилом Лозинским:

…Но ты учись вкушать иную сладость,Глядясь в холодный и полярный круг.

Бери свой челн, плыви на дальний полюсВ стенах из льда — и тихо забывай,Как там любили, гибли и боролись…И забывай страстей бывалый край.

Иллюстрацией к этим проникновенным и пророческим словам, опрокинутым в прошлое, может по существу служить любая из глав «Калевалы». Здесь все хотят любить и радоваться. Но большинство героев ждет либо жестокое разочарование, либо смерть, которая точно следует по пятам главных персонажей. Даже само действие в ряде случаев переносится в Страну мертвых — Туонелу, где протекает подземная река Манала, состоящая из острых мечей и копий. Именно в ее смертоносных водах гибнет Лемминкайнен.

Туонела — северное царство мертвых, тьмы, ледяной воды, меди и железа. Им управляют Хозяин и Хозяйка. У них есть дочка: обнаженная она плавает по подземной реке Манале на челне, завлекая под видом перевозчицы живых и мертвых в бездну, откуда уже нет возврата. Лабы воспрепятствовать чьему-либо возвращению на свет белый, Хозяйка Туонелы вместе с мужем[9] плетут сеть из медных и железных нитей, что наводит на мысль о медных предпочтениях и привязанностях подземных властителей и, естественно, невольно заставляет еще раз вспомнить уральскую Хозяйку Медной горы. Вяйнямёйнену, проникшему в Подземное царство, все же удается вырваться оттуда с помощью заклинаний и магического оборотничества: он превращается в змею — к тому же железную. Неизбежные ассоциации напрашиваются также и с буддийским житием На-гарджуны, где наги-оборотни увлекают буддийского святого в Подземное царство. Ла и сама Туонела в «Калевале» характеризуется, как змеиное царство, когда предостерегает живых людей — не приближаться даже к чертогам хозяев подземного мира:

<…> Вас возмездие настигнетв вечных Туонелы жилищах:там места — для нечестивцев,там для грешников — лежанкииз булыжников горячих,из каменьев раскаленных;там из змей ползучих — полость,там из гадов одеяло.

В подземное царство Туони отправляется и Вяйнямёйнен в поисках высшего знания, которое хранится у хтонического великана Антеро Випунена. Он, как античный Антей, неразрывно связан с Матерью-Землей и буквально врос в нее, пребывая в полузабытье летаргического сна. Даже исходное архаическое имя Антеро одного корня с греческим Антеем. Финские же ученые и комментаторы пошли еще дальше: они соотносят дремлющего стража Подземного царства с апостолом Андреем Первозванным, распятым на косом кресте. Основанием для такого оргигинального предположения служит не только созвучность имен Антеро и Андрей, но и прозвище — Випунен, образованное от названия тех ловчих и охотничьих приспособлений vipu («рычаг»), изготовленных великаном, которые по форме своей напоминали косой Андреевский крест.

В «Калевале» бушуют страсти под стать классическим трагедиям. Чего стоит только сюжетная линия, связанная с одной из самых трагических фигур поэмы — юноши Куллерво (полное имя — Куллервойнен). Он стал прямым виновником смерти первой жены Ильмаринена: изощренно отомстил ей за нанесенное оскорбление. Но и сам понес заслуженную и еще более страшную кару. Случайно он соблазнил и обесчестил собственную сестру. Когда-то — еще маленькой девочкой — она заблудилась в лесу и считалась погибшей. Куллерво встретил ее уже взрослой девушкой. Когда же им после содеянного греха открылась горькая правда, сестра, не вынеся позора, утопилась, а сам Куллерво после долгих мук совести бросился на острие меча.

В конце эпоса Вяйнямёйнен, не понятый окружающими, уплывает на медном челне на Север. Финал «Калевалы» совпадает с мифами других народов, в основе которых лежат общие факты предыстории. Например, Виракоча — доинкский просветитель южноамериканских индейцев кечуа — точно так же уплывает в лодке, отвергнутый людьми (между прочим, одно из имен его как бога-громовника — Илья). Индейский миф помогает лучше понять и запутанную коллизию, связанную с исчезновением Вяйнямёйнена. В последней калевальской руне девушка Марьятта беременеет от брусничной ягоды, а незаконнорожденное дитя хотят утопить. Аналогичная драма разыгрывается и в индейских сказаниях, где не делается секрета из того, что жизнетворяший плод, от которого понесла наикрасивейшая девушка, — это капля спермы Виракочи. Тайна якобы «непорочного» зачатия получает рациональное объяснение. В карельских рунах тоже содержится намек: Вяйнямёйнен и есть действительный отец чудо-ребенка — будущего владыки Карелии. Тем самым брусничная «капля» — причина беременности Марьятты — оказывается общемировой закодированной мифологемой.

Стать изгоем после стольких самоотверженных подвигов — не в этом ли подлинный трагизм великого Вяйнямёйнена? Однако он верит, что когда-нибудь непременно появится вновь среди сынов и дочерей Калевы, чтобы вернуть жизнь в русло Золотого века. Без древних устоев прошлого невозможны ни лучшие времена, ни гармония Вселенной. Энергичный призыв Вяйно, высказанный уже в начале книги: «Пой о том, как мир прекрасен!» — может служить девизом всей бессмертной поэмы, ее неискоренимого оптимизма и веры в торжество высших гуманистических идеалов.

Волшебные струны северного Орфея — Вяйнямёйнена — легко и свободно звучат в русских стихах. Недаром чарующие звуки кантеле финского Бояна не только завораживали птиц, рыб и зверей, но заставляли даже останавливаться Луну и Солнце и спуститься пониже, дабы послушать бессмертные и сладкозвучные руны. Нам же, современным читателям «Калевалы», она помогает постичь собственное гиперборейское прошлое и проникнуться его неповторимым мироощущением.

Под материнским крылом

Склоняясь ниц, овеян ночи синью,Доверчиво ищу губами яСосцы твои, натертые полынью,О, мать-земля!

Но где же тот ключ, который позволяет приоткрыть тайны минувших времен? Да вот же он перед нами — сокрыт в архаичных стихах хотя бы всё той же Голубиной книги! Вдумайтесь в вопросы, которые волновали наших пращуров:

<…> Кая земля всем землям мати?Которо море всем морям мати?Кое возеро всем возерам мати?Кая река всем рекам мати?Который город городам мати?Котора церква всем церквам мати?Котора птица всем птицам мати?Который звире всем звирям мати?Кая гора всем горам мати?Который камень каменям мати?Кое древо всем древам мати?Кая трава всем травам мати?

Именно тут и обнаруживается любопытнейшая деталь, которая позволяет проникнуть в самую сокровенную тайну древнего мировоззрения: в приведенном варианте владыки природных царств и стихий величаются не отцами, а матерями (наподобие того, как это запечатлелось и в известной поговорке «Киев — мать городов русских», хотя и название Киева, и слово «город» мужского рода). Например: Который камень камням мати [ударение на последнем слоге]? Ответ: Белый (А)латырь-камень всем камням мати. Что же сие означает в глубинном социокультурном аспекте? А вот что: многие вопросы Голубиной книги зародились еше в те времена, когда господствовали матриархальные отношения, а мать была главой рода, «царицей» племени и т. п.