Когда отцветут ирисы - Juzy Josey
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мы перешли в другой подъезд, открыв домофон специальной комбинацией, которую быстро нашёл мой друг. В нём нас ждало разочарование — дверь тоже была заварена. Точно такая же картина ждала нас в третий раз. Зайдя в последний подъезд, мы расслаблено выдохнули. На двери висел электронный замок, но она хотя бы была открыта.
— Прекрасно. — Раздражённо сказала Таня. — И что делать будем?
— Надо вырубить щиток. — Сказал я, оборачиваясь на подругу. — Останешься здесь. Как только мы зайдём — вернёшь электричество, чтобы не привлекать лишнее внимание. Как будем выходить — наберу тебя, снова выключишь.
Таня недоверчиво посмотрела на меня, но не став спорить, беззвучно кивнула. Я глянул на Данила, спрашивая без слов, пойдёт ли он с нами. Товарищ сверил меня тяжёлым раздражённым взглядом, на что я слабо улыбнулся. По команде, подруга резко обрубила всю электроэнергию в подъезде, и мы быстро зашли внутрь. Через секунду магнитная дверь притянулась и запищала.
— Ну всё, назад дороги нет. — Артём истерично хихикнул.
Подвал встретил нас кромешной темнотой и звуками журчащей воды. Все трое мы включили фонарики и начали медленно двигаться вперёд. Мы с Артёмом шли рука об руку, а Данил крался за нашими спинами, нервно мотая головой по сторонам.
— Не нравится мне тут… — Прошептал он.
— Правда что ли? — Артём саркастично глянул на друга через плечо. — А мне показалось, отличное место для всей семьи.
Над головой и по бокам, плотно к себе, стояли бесконечные трубы. Пол был пыльным и в маленьких бутылочных осколках. Иногда на стенах мелькали выцветшие кривые граффити и маленькие подвальные окна, которые совсем не пропускали свет. Проходя всё дальше, мы начали чувствовать еле уловимый запах разложения.
— Бля, пацаны, может ну его… — Данил прерывисто задышал, сильно вцепившись в свой телефон. — А если тут реально трупы?..
— Так на это и расчёт. — Артём устало выдохнул. — Не бойся, они не кусаются.
Я не заметил, как наступил на мёртвую тушку голубя. Брезгливо морщась, я пнул его в сторону.
— О, а вот и первый пошёл. — Артём подавил в себе смешок.
— Возможно, это действительно от животных так несёт. — Сказал я, внимательно смотря себе под ноги. — Даже не знаю, радоваться или…
Я заметил красный развод на полу. Я медленно провёл фонариком по его следу и замер на месте. Определенно, этот месяц очень сильно закалил меня, ибо раньше я бы точно сел от увиденного. Данил схватился за рот и отвернулся, выпуская из себя остатки непереваренного завтрака. Артём медленно приблизился ко мне, вплотную прижавшись своим плечом к моему, и тяжело задышал. Единственное, что я смог сделать — это приоткрыть рот, не в силах отвести глаза.
Все трубы и стены были перепачканы засохшей кровью. Клочки разорванной одежды и волос свисали с тонких змеевиков отопления, покачиваясь от еле уловимого сквозняка. В самом углу лежали человеческие останки, подвергшиеся разложению. У мужчины была оторвана рука и вспорот живот, из которого вываливались почерневшие кишки и другие органы. Он был полностью раздет, скальп был содран. На месте глаз красовались чёрные глазницы, в которых копошились опарыши, спадая на пол. Его кожа была чёрно-синей с редкими жёлтыми пятнами. Он застыл в крике, сильно вытянув рот, из которого выглядывали сломанные зубы и вывалившийся наружу язык. Труп весь был покрыт каким-то белым налётом, похожий на мелкий снег. Он сидел, опёршись на стену, пока внизу лежал второй несчастный, в котором я сразу же узнал Кузьмича. Старик лежал с закрытыми глазами, точно также без одежды, на его теле виднелись следы клыков и куски оторванной плоти. Все кости дворника были сломаны, и он выглядел слово тряпичная кукла, застывшая в неестественном положении, покрывшись чем-то белым. Переведя взгляд в сторону я увидел то, чего так боялся. Женщина лежала на боку, словно спала. Её голое тело лишь слегла побледнело, показывая большие синяки и следы когтей. Её запястья были странно вывернуты, а стопы ног отсутствовали. Аналогично другим, она вся была покрыта белым налётом, который слабо поблёскивал от света фонарика.
Я медленно выдохнул, задрожав. Я сильнее сжал телефон в руке, боясь пошевелиться. Сознание начал заполнять страх, голова закружилась, а больное плечо сильно загудело. Из оцепенения меня выдернула сильная рука Артёма, сжимающая моё предплечье.
— Уёбываем отсюда. — Прошептал он осипшим голосом.
Данила, казалось, накрыло истерикой. Парень сел на пол и накрыл голову руками, покачиваясь из стороны в сторону. Артём сильно затряс его, но товарищ не реагировал. Мы силой подхватили его и потащили назад. Когда мы дошли к выходу, Артём принялся сильно колотить по железной двери, пока я дрожащими руками пытался набрать подругу. Долго ждать не пришлось — красная лампочка на замке погасла и мы вывалились из подвала. Таня шокировано смотрела на нас, сжимаясь в стену.
— Нет… — Тихо произнесла девушка, медленно скатываясь на пол. — Нет, не говорите…
Я судорожно провёл рукой по лицу, пытаясь успокоиться. Сердце выпрыгивало из груди, а перед глазами всё ещё стояло кровавое месиво. Артём выволок на улицу Данила, а я подхватил сидящую Таню. Оказавшись во дворе, мы усадили друзей на лавочку, а сами сели на детскую песочницу напротив. Я накрыл голову руками, опираясь на свои колени. Сконцентрировался на дыхании и начал отсчитывать до десяти, пока в мыслях я всё ещё стоял в подвале. Я только сейчас осознал, как глупо и несерьёзно относился к ситуации до этого момента. Даже личная встреча с тварью не вразумила меня, и я спокойно подвергал свою жизнь опасности. Неосознанно я начал винить во всём себя. Если бы безымень убил меня, продолжил ли он охотиться на других людей? Если бы не моя мать и прабабка, ничего этого бы не случилось. Я сильно сжал свои волосы и стиснул челюсти. В воспоминаниях маячила Танина мать, которая всегда радушно пускала меня в их дом. Человека, чья семья виновата в гибели многих людей, включая её саму. Успокоиться не получилось, я снова порывисто задышал и сильно зажмурил глаза.
Я почувствовал на своих плечах сильную руку, отчего захотелось разрыдаться, как ребёнок. Бледный Артём сочувственно смотрел на меня, усиливая хватку. Я не понимал, почему он на моей стороне, почему даже сейчас он не отпускает меня, негласного виновника всего произошедшего. Я поднял на него глаза, полные тоски и раздирающей вины, на что он лишь заботливо пододвинулся ближе. Я опустился голову на его руку и опустошенно наблюдал за сидевшей Таней, которая выпрямилась,
