Хюгге от коал. Жизнь среди деревьев - Даниэль Клод
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Предметы, имеющие отношение к кенгуру и опоссумам, напротив, в изобилии представлены в музейных коллекциях. Из меха кенгуру коренные жители делали сумки, а из меха опоссумов шили плащи. Хвосты кенгуру они превращали в нарукавные повязки, зубы – в ожерелья, кости – в инструменты, а сухожилия – в веревки. Эти животные изображены на картинах и в резных изделиях, на охотничьих орудиях и шкурах. Но явно нет никаких свидетельств того, что на коал (или вомбатов) охотились так же много, как на кенгуру или поссумов.
Такая же картина вырисовывается и в исследованиях других культурных объектов и произведений искусства. Крупное исследование резных изделий коренных народов также выявило более низкую частоту изображений коалы по сравнению с другими животными – около 5 %, притом что изображения эму и кенгуру приближались к 20 %, хотя присутствовали и региональные различия. Коллега, занимающийся археологией, сказал мне, что та же закономерность прослеживается и в наскальной живописи.
– Насколько я понимаю, коалы довольно редки в наскальной живописи. В основном их изображения находят среди наскальных рисунков бассейна Сиднея, – комментирует ситуацию доктор Дэрил Уэсли.
По всему Сиднею есть петроглифы, или древние наскальные рисунки. Некоторые из них сделаны по меньшей мере 4000 лет назад, но многие с тех пор постоянно поддерживались и «перерисовывались», а какие-то добавлены до прибытия европейских колонизаторов. Часть рисунков находятся под домами и на улицах, но в основном в бушленде вокруг города. Никто до конца не уверен, что означают эти изображения, а люди, которые могли бы знать, погибли от оспы, принесенной в Австралию Первым флотом. По словам Дэрила, даже здесь, где наскальные рисунки распространены, изображения коал встречаются редко.
Исследование, проведенное в районе реки Непин, где коалы исторически были в изобилии, показало, что на их долю приходится только два мотива из 3541. А во всем более широком бассейне Сиднея, который охватывает большую часть юго-центрального побережья Нового Южного Уэльса, всего одно изображение коалы было найдено среди 7804 мотивов. При этом 7 % изображений приходилось на долю кенгуру и валлаби, а 12 % – на долю рыб.
– Стоит посмотреть на археологические памятники, – предлагает Дэрил. – Если бы на коал охотились, их останки были бы в фаунистических комплексах. Я могу быстро проглядеть бумаги, чтобы помочь вам.
День спустя Дэрил мне перезванивает.
– Я посмотрел, – говорит он. – И я очень удивлен отсутствием коал. Даже там, где они водятся – в Квинсленде и Новом Южном Уэльсе – количество особей невероятно мало по сравнению с кенгуру. Похоже, коалы не были таким важным экономическим ресурсом.
Учитывая, что рацион коал полностью состоит из эвкалиптов, вполне возможно, что если их и употребляли в пищу время от времени, они не были так же популярны, как другие виды добычи. Может быть, их ели, когда не было другой, более предпочтительной еды, скажем, кенгуру и валлаби. Мех коалы, возможно, тоже не особо ценили из-за трудностей снятия шкуры (черта, которую они разделяют со столь же редкими вомбатами). По всем признакам – от окаменелых останков до произведений искусства и артефактов – коалы составляют лишь небольшую долю найденных животных, и эта доля аналогична той, которую мы нашли бы среди живых животных в здоровых устойчивых популяциях коал на сегодняшний день. Вероятно, что коалы всегда были относительно редким, широко рассредоточенным животным, по сравнению с более распространенными кенгуру и поссумами.
Способы, которыми коренные австралийцы использовали коал в пищу или применяли их мех, столь же разнообразны и сложны, как и множество коренных народов, области проживания которых растянуты по всей стране. Нет никаких оснований предполагать, что жители прибрежных влажных тропиков севера Квинсленда будут придерживаться тех же экологических практик, что и жители подверженных пожарам открытых лесных массивов внутри страны или густых, высоких лесов Викторианских гор. Единственное, в чем мы можем быть уверены, так это в том, что охота, употребление в пищу коал – как и других растений и животных – жестко регулировались сложной системой сословной, возрастной и половой принадлежности, которая, по-видимому, была призвана регулировать использование и распределение пищевых ресурсов ради обеспечения стабильности в условиях часто непредсказуемого и изменчивого климата.
16
Захват Австралии англичанами
Коала осторожно спускается по стволу. Детеныш у нее на спине активно двигается, выводя мать из равновесия. Он вдвое меньше нее – тяжелая ноша. Коала дергает ушами взад-вперед, выдавая беспокойство. Оказавшись на земле, она принюхивается и прислушивается, а затем уходит, прежде чем малышу в голову придут мысли о самостоятельной прогулке. Коала пускается в путь, и малыш подпрыгивает у нее на спине при каждом шаге. Это открытый лес, тут мало подлеска, поэтому идти легко, но и укрыться негде. Деревья стоят на большом расстоянии друг от друга, кроны не соприкасаются и слишком далеки друг от друга, чтобы можно было безопасно передвигаться по ветвям.
Сквозь подлесок слышатся свист кнута, голоса вдалеке и лай собак. Коала ускоряет шаг, но намного быстрее двигаться она не может. Она подходит к одному из самых больших деревьев. Возможно, не совсем то, на что она надеялась, но придется довольствоваться тем, что есть. Коала карабкается вверх по стволу, делая паузы между короткими прыжками. Подъем вверх – это всегда усилие, даже если бы на спине не было малыша. Она добирается до одной из нижних ветвей и садится отдышаться. Это недостаточно высоко. По мере того как лошади, собаки и люди приближаются, она лезет все выше, надеясь оказаться вне поля видимости.
Оживленная компания шумит под ее деревом. Собаки обнюхивают основание дерева, где коала остановилась, лают, кружат и предупреждают хозяина. Коала внимательно наблюдает сквозь листву, но мужчина не поднимает глаз. Он отзывает собак: сегодня они не охотятся. Сейчас как раз сумерки, и он хочет добраться до дома и поужинать до наступления темноты.
Одна собака нерешительно и коротко воет, а затем убегает вслед за лошадьми. Коала никогда бы не смогла убежать от них, и ее когти бесполезны против такого количества зубов. Они бы сорвали со спины малыша и разорвали на мелкие части обоих. Коала ждет на дереве до темноты, а детеныш пытается съесть невкусные листья поблизости. Она дождется, когда сядет луна, лес станет темным и тихим, и только тогда пойдет дальше. Обед сегодня придется отложить.
* * *
В октябре 1785 года молодой ланкаширский матрос по имени Джон Уилсон был осужден за кражу «девяти ярдов хлопчатобумажной
