Цыганское гадание - Сьюзен Кинг

– Я понимаю, – тихо сказал Уильям. Он снова ощутил прилив нежности и сочувствия к этой девушке. – Я знаю, что это такое – быть вдали от дома, не иметь возможности приезжать туда, не видеть своих родных…

Ему было всего тринадцать, когда его насильно увезли из Рукхоупа и оставили под опекой английского короля. Он снова увидел своих родных – мать, брата, кузенов и сестру, – когда уже стал мужчиной.

Уильям смотрел на туман, поднимающийся над вересковыми пустошами. Он вспомнил тот ужасный, холодный день, когда ехал под конвоем через долину, через несколько часов после гибели его отца. Боль этих воспоминаний жила в его сердце. Боль одиночества и безысходного отчаяния. А потом он увидел – и это воспоминание тоже навсегда осталось с ним – Арчи и Тамсин Армстронгов, сидящих вместе на одной лошади на гребне холма. На таком же гребне, на каком сейчас остановились он и девушка. Перед его глазами возник их прощальный жест. Он помнил, как они смотрели на него. Они были словно стража, стоящая в почетном карауле. Уильям почувствовал, как в нем, как и тогда, вновь расцветает чувство благодарности за их дружеский привет и любовь в то время, когда он больше всего в них нуждался.

Он глубоко вздохнул.

– Так ты решила выйти за того цыгана? Встать с ним вместе в центр каменного сердца? Это то, что ты хотела сказать мне? – спросил он, чувствуя, как его охватывает паника.

Девушка резко затрясла головой, в ее глазах стояли слезы. Она смахнула их тыльной стороной правой руки.

– Нет, – сказала она, – я не согласилась стать его женой. Я никогда бы не смогла сделать это. Но я дала согласие… – Тамсин всхлипнула и тут же закрыла рот рукой, пытаясь сдержать рыдания.

Уильям почувствовал непреодолимое желание дотронуться до нее, сжать ее в своих объятиях. Не для того, чтобы удовлетворить свою страсть, которая вспыхивала в нем, едва только Тамсин оказывалась поблизости, а чтобы утешить ее, уверить в своей защите. Он знал, что рука, протянутая в знак сочувствия, плечо, на которое она могла опереться, пара ласковых слов смогут хоть немного уменьшить ее боль и печаль. Но он также знал, что она слишком горда, слишком сильна, чтобы позволить себе принять его утешение.

Девушка отерла рукой слезы и, гордо вскинув голову, подобрала поводья и направила лошадь вниз по пологому склону.

Уильям последовал за ней. На пустом перекрестке Тамсин остановилась. Мужчина тоже остановился. Она вздохнула, спешилась и пошла к Кругу Сердца. Уильям тоже соскочил с лошади, подошел к девушке и встал рядом с ней. Он заметил, что ее глаза снова наполнились слезами.

– Тамсин… – Он подошел ближе, не в силах удержаться от того, чтобы коснуться ее, положить руки на ее плечи. – В чем дело? Что произошло между тобой и твоими родными?

Она отвернулась, но не отступила. Его руки остались лежать на ее плечах. Он чувствовал, как ее тепло проникает в него, как ее волосы легко касаются его кожи. Он чувствовал сожаление, он даже ощущал себя виноватым, сам не зная в чем. Стоя рядом с Тамсин, касаясь ладонями ее плеч, он хотел дать ей нечто большее в обмен на тот старый щедрый дар. Он хотел как-то помочь ей и ее отцу, но вдруг обнаружил, что не знает как.

– Мое ослушание, когда я отказалась выходить за Баптиста, позорит деда и бабушку, – сказала она. – Моя свадьба, моя покорность доставили бы им большую радость. Такие вещи имеют особое значение для цыган. Я хочу, чтобы ты понял это, – она перевела дыхание.

– Я понимаю, – сказал он. – А есть еще какой-нибудь мужчина, за которого ты могла бы выйти замуж и порадовать этим своих родных?

Его собственные слова снова вызвали в его сердце глухую боль и острую вспышку ревности. Он мысленно отругал себя за это чувство, но не мог ничего с собой поделать. Уильям был удивлен, когда услышал мягкий смех, сорвавшийся с губ девушки. Тамсин стояла, опустив голову и глядя на сердце из камней.

– Дедушка пытался найти мне мужа. Отец тоже пытался, и даже больше, чем дед. Ни один мужчина никогда не хотел взять меня в жены и не делал предложения сам, кроме того цыгана, о котором я говорила.

– Только не говори, что никто не хочет тебя, красавица, – сказал Уильям, откровенно любуясь ею. – Я уверен, на такой доброй, стройной; красивой девушке, как ты, с радостью захотел бы жениться любой мужчина.

«Я хочу тебя», – подумал он вдруг. Осознание этого желания было таким внезапным и отчетливым, что он чуть было не сказал это вслух.

– Хорошо известно, что никому из приграничных лэрдов и никому из цыган, за исключением Баптиста Лалло, не нужна дочь Арчи Армстронга, – грустно сказала Тамсин. – Ни один не хочет иметь в женах наполовину цыганку, да еще с половиной… с половиной руки. – Она пожала плечами, словно говоря, что ей наплевать на тех, кто так думает. Но когда он заглянул ей в глаза, то увидел в них боль.

– Значит, твой отец и твой дед пропустили нужного мужчину, – тихо сказал он.

Тамсин горестно рассмеялась.

– Мой отец предлагал жениться на мне едва ли не каждому мужчине, которого встречал!

– Мне он не предлагал.

Слова, вырвавшиеся внезапно и прозвучавшие очень тихо, удивили самого Уильяма. У Тамсин перехватило дыхание.

– Ты?! – спросила она. – Что… что бы ты ответил ему, если бы он предложил тебе брак с такой девушкой, как я? – Она подняла голову и прямо посмотрела на него.

В ее глазах, таких же ясных, как свет, проникающий сквозь зеленое стекло, он увидел надежду и страх, и затаившийся в их глубине огонь. Тот самый огонь, который уже почти погас из-за множества отказов. Так не свойственная ей неуверенность и ранимость, появившаяся вдруг в ее взгляде, поразила его в самое сердце.

Он не хотел, чтобы этот внутренний огонь в ней совсем угас, и уж точно не хотел быть тому причиной. И сколько бы беспокойства она не доставляла ему из-за своего неукротимого нрава, он не мог не восхищаться ее яркой темпераментной натурой, не мог не желать, чтобы это пламя разгорелось в ней с новой силой.

Странная, едва уловимая мысль, которая посетила его раньше и которую он не успел ухватить, наблюдая за цыганской свадебной церемонией, внезапно вернулась со всей ясностью. Осознание случившегося, пришедшее с этой мыслью, росло и крепло, раскрывая перед ним неожиданные возможности. Он был настолько потрясен своим открытием, что на мгновение его бросило в жар, затем в холод. Сердце бешено стучало.

Тамсин с замиранием сердца ждала ответа на свой вопрос, но он молчал.

Девушка отвела взгляд, протяжно вздохнула и пошла к своей лошади.

– Тамсин, – позвал он.

Она даже не обернулась.

«Должно быть, я сошел с ума», – сказал себе Уильям, глядя ей вслед. Видимо, одна ночь с цыганами полностью лишила его разума. Ему не следует ничего говорить ей о тех диких мыслях, что бродят в его голове. Он должен просто предложить ей свою помощь и поддержку, подсадить в седло и отвезти в Рукхоуп на две недели, как договаривались. Вот что ему следует сделать. Это будет правильный и самый безопасный путь.