Французское наследство - Елена Дорош
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вчера она так и не смогла дать отпор, поэтому ужасно сердилась. На себя. Однако леса, мелькающие за окном, и усыпляющее покачивание на мягком сиденье понемногу утешили и настроили на позитивный лад.
Ну и пусть вчера она оказалась не на высоте! В конце концов, их было двое!
Вернется и скажет им, что бросает колледж, поступает на юридический и съезжает от них. Возьмет из Таняшиных денег немного, чтобы снять квартиру, а остальное отдаст отцу.
Успокоившись, она искоса взглянула на Бехтерева и заметила, что и его лицо не брызжет весельем.
Спросить почему? Или лучше не трогать?
Яна не решилась. Вместо этого откинула сиденье и улеглась досыпать.
Между тем Бехтереву было о чем подумать. Надо выстроить план их передвижений по окрестностям Гжатска, понять, как можно попасть в нужное место, и обследовать его. Все это может занять несколько дней, а у него на все про все только два – суббота и воскресенье.
Мысленно он уже выстраивал логистику, отмечая на воображаемой карте точки и определяя места дислокации. Успех их предприятия – возможно, абсолютно безнадежного – зависит от того, настолько грамотно он все организует.
Он покосился на спящую Яну и вдруг вспомнил, как вчера напрягся в ожидании ее поцелуя. Прямо подобрался весь.
Стало так смешно – он еле удержался, чтобы не хохотнуть во все горло.
Вот дурак!
Что за детский сад, в самом деле? Ходит вокруг нее, как котяра вокруг сметаны.! Пора кончать эти танцы маленьких лебедей.
Снегопад вдруг резко усилился. Савва включил дворники и сосредоточился на дороге, запихнув все отвлекающие от дела мысли подальше.
В Москве они задержались буквально на час. Перекусили у автомата, сели в другую машину – спасибо Кривошееву – и рванули дальше.
Гжатск засыпался снегом по самые уши. Автомобиль еле полз по неубранным улицам, замирая на каждом шагу, чтобы пропустить встречную. Бехтерев беззвучно матерился. Снегопад снегопадом, а в выходные мы не работаем. И подпись – коммунальные службы.
По дороге было решено, что перво-наперво они найдут тот самый храм, вернее, то, что от него осталось, а уж затем поищут поблизости отель.
До церкви добирались без малого полдня. Хорошо, что в их распоряжении был мощный внедорожник, но и тот надрывался из последних сил.
В результате на место они приползли, когда стало темнеть. Савва пошел вперед, протаптывая тропку, Яна шагала за ним, стараясь попадать в след.
Они сделали круг и остановились у ступенек, когда-то ведущих в храм, а теперь в никуда.
– Твой вывод? – спросил Савва, вытирая мокрое от снега лицо. – Есть смысл здесь что-то искать?
Яна уже собиралась ответить отрицательно, но вдруг с почти провалившейся крыши трапезной под тяжестью мокрого снега сорвался большой ледяной пласт и, упав, обнажил в стене ранее не заметное глазу углубление, в центре которого угадывалась дверь.
Яна не смогла выговорить ни слова, только указала рукой.
Савва посмотрел и не понял:
– Что там?
– Сбывшийся сон, – прошептала она.
Он взглянул и переспрашивать не стал. Ушел к машине и вернулся с лопатой.
– Стой тут.
Он шагнул прямо в сугроб.
Снег был плотный, слежавшийся. Савва сбросил куртку, потом свитер.
Яна стояла молча. По мере того, как дверь выползала из-под снега, становилось все очевиднее, что это ТА САМАЯ.
И тут ей тоже стало очень жарко. Даже по спине потекло.
Как такое вообще может быть!
Откопав дверь, Бехтерев расчистил к ней дорожку и кивком позвал Яну.
Она подошла. Вместе они осмотрели дверь и попытались открыть.
– Сегодня вряд ли получится. Тут лом нужен. В машине есть, но небольшой. Если успеем, купим.
Савва подхватил вещи и двинулся к автомобилю.
Яна посеменила следом, втайне радуясь, что самое страшное они оставили на потом.
С момента, как дверь возникла перед глазами, ее не покидало ощущение надвигающейся катастрофы.
Хромой
Отель попался вполне на уровне. Новогодние заезды еще не начались, и номера им тоже достались приличные.
Войдя в свой, Яна сразу направилась в душ и даже успела раздеться, но вдруг накатила такая волна паники, что пришлось голой идти и запираться на ключ.
Горячая вода, к счастью, немного утешила и расслабила, но когда неожиданно раздался стук в дверь, сердце сразу скакнуло в желудок и забилось там в припадке. Желудок ответил голодным спазмом.
– Яна, это я, – сказал Бехтерев глухим голосом. – Хочу пригласить на ужин.
– Подожди в ресторане, пожалуйста. Я через пять минут, – с трудом переведя дух, ответила она.
– Заказать что-нибудь?
– Да. Суп и рыбу.
– И все?
– Все.
– А компот? – возмутился Бехтерев за дверью.
– Вишневый, если можно, – добавила Яна и невольно улыбнулась.
В ресторане она появилась как раз к подаче блюд. Суп был горячим, рыба сочной, а компот сладким. Савва веселил, как мог.
Байки про их с Серегой Кривошеевым похождения всегда действовали безотказно. Яна несколько успокоилась и порозовела.
Тема про сбывающиеся сны уже не казалась ей ужасной и до смерти пугающей, но Бехтерев внимательно посмотрел ей в глаза и неожиданно предложил в качестве дижестива выпить немного коньяку.
Напугавшись такого радикального варианта, она заявила, что согласна на бокал красного вина и даже готова выбрать подходящее.
Несколько удивившись, Бехтерев, тем не менее, предоставил ей свободу действий, и когда она, ничтоже сумняшеся, заказала бордо от одного из лучших Chateau категории Grand Cru Classe, испытал культурный шок.
Правда, услышав цену, она тут же стала отказываться, но Савва не позволил, тем более что вино оправдало и цену, и ожидания.
Они заключались в том, чтобы она наконец повеселела по-настоящему и хотя бы на один вечер забыла обо всем.
После первого бокала у Яны заблестели глаза, а после второго она рассказала о том, что уже несколько месяцев ей снятся странные сны.
– Раньше со мной такого не случалось, честное слово, – прижимая руки к груди, убеждала она. – А тут снятся и снятся, снятся и снятся, а потом сбываются. Просто кошмар какой-то!
Она была уверена: Савва заявит, будто все это глупости, расстроенные нервы и разыгравшееся воображение.
Но вместо этого он вдруг попросил:
– Опиши документ, который ты во сне видела.
– Лист бумаги, написан от руки, подпись внизу, запечатан красным сургучом и печатью с гербом.
Она схватила салфетку и, достав ручку, изобразила герб на печати.
– А что за надпись?
– «Никто, кроме Бога». Это герб рода де Талейран-Перигор.
– Так ты сразу знала
