Песчаный блюз - Андрей Левицкий

— А почему ж сюда не подбирается ваш отряд? Ползком так, чтоб я не видел.

Она шагнула ближе ко мне, заглядывая в лицо.

— Музыкант, ты не думай, что Карабан плохой такой. С ним, когда ты нас прогнал, Разин поговорил… Не знаю, я не слышала, но о чем-то они договорились. Короче, Карабан сказал, что не знает, что с тобой, когда командор его расспрашивать стал. Сказал: наверное, ты из дисколета выпал еще над склонами. Теперь тебя там ищут.

— Да неужто Эдмунт не проболтался?

— Не, ты что! Разин ему кулак показал, а потом так выразительно в глаза посмотрел… От Эдмунта они теперь в последнюю очередь про тебя узнают. А Разин дела свои Совету передает.

— Как это? — не понял я.

— Да вот так. Собирается вроде уезжать из Арзамаса. Я не знаю точно, мне ж всего не рассказывают, Эви Галекс человек маленький. Слушай, надо мне идти, Альб. Дел куча, да и улетать скоро. Ты как — точно нормально?

Вместо ответа я положил руку ей на затылок, притянул к себе и поцеловал — крепче, чем она меня тогда, в рубке, крепче и дольше.

Эви не сопротивлялась. Когда я отпустил ее, она улыбнулась, погладила меня по голове, повернулась и заспешила вниз по склону.

Я выпил микстуры, стянул плечо пропитанной мазью повязкой, поел сушеного мяса с овощами, которые были в котомке, настроил гитару и стал играть. На другом инструменте блюз звучал немного иначе. Кое-что пропало, но кое-что и добавилось… Жаль, что сейчас у меня не было по-особому изогнутой проволоки, которым гармошку можно закрепить на шее так, чтобы играть на ней, не выпуская гитары из рук. Перебирая струны, я опять подумал, что чего-то пока в мелодии не хватает, какой-то важной мелочи, которая сделает ее законченной.

Солнце сползало к горизонту. Пожары в городе прекратились, дым рассеялся. Один дирижабль, под гондолой которого висел танкер, улетел, другой оставался на месте. Вслед за дирижаблем умотали почти все авиетки.

Вечерело. Я снова взялся за гитару, когда со стороны Арзамаса показался открытый сендер. Оставляя шлейф пыли, он подкатил к холму и остановился возле дисколета. На багажнике стоял пулемет, заднее сиденье было забито котомками и свертками.

Заглушив мотор, Егор Разин поднялся по склону. На нем были бледно-зеленые кожаные штаны, высокие сапоги, свободная рубаха и кожаная жилетка с ремешками, карабинчиками и цепочками. На одном боку под мышкой висел серебристый обрез с брелоком в виде авиетки, на другом — второй, черный.

Разин положил на череп мешок с монетами. Довольно внушительный мешок.

— Хочу рассказать тебе одну историю, — сказал он, присаживаясь рядом.

Вместо ответа я достал из котомки трубку, кисет с табаком и огниво. Глава Меха-Корпа — или уже бывший глава? — похлопал себя по карманам, извлек полоску бумаги, взял щепотку моего табака и стал мастерить самокрутку.

— Я из прошлого, — произнес он.

Прикусив мундштук трубки, я повернул к нему голову, и Разин кивнул.

— Я — солдат, наемник. И я из прошлого. Родился где-то… не знаю точный срок, но около двухсот лет назад.

— Хорошо сохранился, — заметил я, раскуривая трубку.

— Я много воевал. На одной войне меня взяли в плен. Хотели расстрелять, но предложили участвовать в одном эксперименте. Он перенес меня в будущее. Перебросил через время Погибели, понимаешь? Я попал прямо сюда… Встретил тут одну девушку. Она оказалась дочкой главы Меха-Корпа[2].

— Юна Гало, — сказал я.

— Да. Она тоже оказалась из прошлого. Как и много других людей здесь. Они называют себя «брошенные во времени». Человек, который отправлял их сюда, делал им татуировки и вшивал особые капсулы. По ним он мог найти тех, на ком проводил свой эксперимент… А еще в капсуле яд, и если попытаться вытащить ее — умрешь.

— Как этот человек мог искать их, если оставался в прошлом? — спросил я.

Разин выпустил в небо облако сизого дыма.

— Он тоже отправился сюда. Вместе со своими помощниками, с оружием и оборудованием. И теперь он здесь. Где-то здесь.

— Губерт? Ты упоминал это имя.

— Да, доктор Губерт — так его называют. По-моему, он и организовал это нападение на Арзамас, после того как я прекратил сотрудничать с ним. Как-то спровоцировал омеговцев — Губерт мастак на такие штуки. И диверсия, чтобы сначала взорвался твой груз, тоже его рук дело.

— Но зачем?

Разин ссутулился, опустив голову, и продолжал негромко:

— Я помог Юне занять место ее отца, когда тот умер. И тоже поселился в Арзамасе. Рассказал ей про капсулу, а она… Она не хотела жить с этой штукой в теле. Губерт умеет взрывать их дистанционно. Такой мини-взрыв — и ты гибнешь. Для Юны это было невыносимо. Она заставила меня… Меня и нашего лекаря попытаться достать капсулу. В мастерских сделали одно устройство, пневмосистему, создающую большое давление. После укола она должна была мгновенно высосать капсулу из-под кожи. У нас почти получилось.

Он сделал несколько затяжек подряд, выпуская дым тонкими струйками, и щелчком отшвырнул самокрутку.

— Почти. Капсула сработала в последний момент, уже когда попала в захват. Часть яда прыснула на кожу, то есть на ранку, через которую капсула вышла наружу. Из-за этого Юна погибала дольше. Дольше и мучительнее. Несколько дней. Теперь мне не нужен Арзамас. — Егор Разин заговорил быстрее, резче, злее. — Мне не нужен Меха-Корп и вообще власть. Мне нужен Губерт. Но он прячется где-то. У него несколько баз по всей Пустоши, множество людей, техника, оружие, которого нет больше ни у кого.

— И чтобы справиться с ним, ты хочешь получить это? — Я похлопал по своей левой руке.

Разин ничего не ответил. А я задумался. Это штуки доминантов… Конечно, они очень ценные. Но они жутко надоели мне. И мне очень не нравилось, что нечто чуждое вживлено в мое тело и имеет доступ к моему сознанию, я не хотел, чтобы моей персоной интересовались из-за этого оружия, видя во мне придаток к нему — я человек и хочу жить своей жизнью.

Поэтому я окликнул про себя:

«Голос!»

Система работает в основном режиме, — ответил он, и вокруг замерцали линии световой модели.

«Нет, выруби эту штуку! Скажи…»

Неопределенность концепции «штука» в контексте концепции «эта», — задолдонил он, но я перебил:

«Заткнись! И скажи: ты можешь отключиться от меня?»

Неопределенность концепции…

— Отключить от теперешнего носителя! — вслух сказал я, и Разин удивленно посмотрел на меня.

Тишина. Потом голос произнес:

Деинсталляция возможна.

«Ну так отключись! Деинсталлируйся, или как это называется!»

Снова тишина, потом он уточнил:

Произвести деинсталляцию только внешнего устройства «Сингулятор-Х121»?

Я посмотрел на Разина, а после на свою грудь. Конечно, этот доспех очень полезная штука и уже несколько раз спасал мне жизнь, но… Почему-то у меня было чувство: пока я ношу его, неприятности так и будут валиться на мою голову. Поэтому я сказал:

— Отключи все.

— С кем ты разговариваешь? — спросил Егор Разин.

Я не ответил — в голове загудело. Вспыхнула и сразу погасла световая модель, потом зачесалась грудь, да так сильно, что я буквально впился в нее ногтями. И ощутил под курткой шайбу генератора силовой брони, которая сама собой выпятилась из кожи.

Она отпала от меня, скатилась по животу, и я подхватил ее.

Затихающий шорох в голове. Знакомая вспышка темноты, потом — болезненные уколы на левой руке.

Я выпрямился, сбросил куртку и вытянул руку перед собой.

Длинный овальный лист бледно-желтого цвета, с тонкой трубкой на одном конце и тремя парами изогнутых когтей по краям, отпал.

На руке выступили шесть капелек крови. Вскочивший Разин попятился, изумленно глядя на меня. «Личинка» шмякнулась на череп с влажным хлопком. Вздрогнула, сморщилась, снова расправилась.

— Это оно? — прошептал Разин хрипло. — Эта вещь уничтожила пушки?

Я кивнул и бросил рядом генератор.

— А кругляш создает такой кокон из света… Силовую броню. Его надо приложить к груди, тогда он заработает. Сингулятор наденешь на руку, ты видел, где он был у меня. Потом включается система, услышишь голос в голове. Он вроде как все настраивает, но не сразу. Со временем разберешься, короче.

Он молча рассматривал оружие доминантов. Стало прохладней, солнце сползало к горизонту в той стороне, где был Улей. Я взял мешок с монетами, развязал, заглянул — там были серебряные гривны вперемешку с золотыми рублями. Серебра гораздо больше, но все равно… Сказать про содержимое мешка «целое состояние» значило не сказать ничего.

Егор Разин взял принесенную Эви котомку, вытряхнул содержимое на череп и стал осторожно засовывать внутрь сингулятор. Шайбу он положил в карман.

— Подключу это все позже, — сказал он. — Какие у тебя планы, доставщик?