Елена Блаватская - Александр Сенкевич

Нельзя не отметить, что Е. П. Блаватская проторила путь, по которому пришли на Запад трансцендентальная медитация, дзен-буддизм, международное движение сознания Кришны, йоговская практика и вегетарианство. Многие люди, в том числе и в России, приняли ее представления о карме (нравственном законе воздаяния), реинкарнации, или метемпсихозе (учении о перерождении души в различных телесных оболочках), о роли гуру и свами (духовном наставнике, учителе) в процессе самоусовершенствования человека.

Влияние теософии сказалось на творчестве Уильяма Батлера Йитса, Джеймса Джойса, композитора Александра Скрябина, поэтов Андрея Белого и Максимилиана Волошина, скульптора Сергея Коненкова и классика нефигуративной живописи Пита Мондриана. Такие атрибуты идеологии авангардистского искусства XX века, как приоритет вымысла над фактом, искушение тайнами древности, потребность в мистификациях, смещение идеала в сферу запредельного, и многие другие также в существенной мере сложились под влиянием теософических идей.

Блаватская — одна из предтеч современной теософии, космологии Горбигера, австрийского инженера, которого нацистские вожди назвали Коперником XX века.

Горбигерианская история человечества с ее великими потопами, с последующими переселениями народов, с гигантами рабами, с культами и эпопеями отвечала запросам теории арийской расы. С помощью горбигерианства нацизм возрождал древнюю магию.

Горбигер открыл немцу, стоящему, по словам Раушнинга, «одной ногой в Атлантиде», путь к познанию прошлого и указал ему будущее.

Для Горбигера нет развития. Он признает серии взлетов и падений. Нашему времени предшествовали люди-боги, люди-гиганты, сказочные по размаху и мощи цивилизации, и так длилось сотни тысяч, если не миллионы лет. Когда-нибудь люди, пройдя через колоссальные катастрофы, глубокие мутации, сделаются такими же могучими, как их далекие предки. Все в Космосе подчинено циклическому движению.

Мысль о мутации нации была близка Гитлеру.

«Когда Гитлер обращался ко мне, — пишет Раушнинг, — он старался объяснить свою миссию провозвестника нового человечества… Он говорил, что творение не закончено и человек явно близится к фазе трансформации. Старая человеческая порода уже вошла в стадию упадка. Каждые семьсот лет люди поднимаются на новую ступень, и залогом борьбы еще более длительной служит явление сыновей Бога. Вся творческая сила сосредоточивается в новой расе, которая прогрессирует, в то время как старая исчезает». «Понятен ли вам теперь глубокий смысл нашего национал-социалистического движения? — спрашивал Гитлер. — Тот, кто постигает национал-социализм лишь как политическое явление, мало о нем знает…

Существует гипотеза о посвящении, которое служило необъявленной подкладкой нацизма, о поистине демоническом посвящении и тайных догмах, разработанных куда лучше, чем примитивные доктрины «Майн кампф», о влиянии «высших неизвестных», секретных обществ на ход современной истории.

Е. П. Блаватская унесла в могилу все свои тайны. Но оставила людям свои книги, мистические прозрения о том, что совершится в человеческом сознании и душе сто лет спустя. Человек всмотрится в самого себя и не одиночество свое обнаружит, а сопричастность беспредельной свободы Космоса.

Она вглядывалась в последующий XX век, как в страницы зачитанной книги. Текст этой книги она знала наизусть и размышляла над тем, что считать в нем главным, а что второстепенным. Невидимая прежде свобода окружит человека, предопределяя его выбор в жизни. Свобода будет напоминать красивую шлюху, тело которой захвачено неизлечимой болезнью. Вожделеющие ее бросят вызов смерти, не отрывая глаз от прекрасного лица. Она сочувствовала несчастным людям, своим потомкам, зная наперед, что не в силах им помочь. Пророчествовать, предупреждать и давать надежду — что еще она могла себе позволить? Век свободы люди оплатят морем крови. Они окажутся на дне жизни и снова начнут восхождение к Небу.

По разному объясняют причины гибели Лаокоона и его детей. То ли за свою проницательность он был наказан богами, то ли за нарушение жреческого обета безбрачия.

Блаватская трактовала эту аллегорию совершенно иначе. Лаокоон ради своих детей пытался преодолеть безрассудство и тяжесть земного мира. Все напрасно: инертность Земли непреодолима.

Помните слова апостола Павла? «Все человеку дозволено, но не все полезно».

Но она изовьется и выскользнет из-под мускулистых змеиных колец, избавится от «великой змеи иллюзии» и других убедит, заставит не смиряться. Она освободит своих духовных чад от эгоизма, бездушия, предвзятости. Люди обретут в себе гармонию, необходимую для их небесного предназначения и восхождения к незримому Богу через череду перевоплощений. Вот на что надеялась и во что всей душой верила Елена Петровна Блаватская.

От автора

Эта книга не могла быть написана без помощи моей дочери Екатерины Александровны Сенкевич, создавшей мне исключительно благоприятные условия для работы.

Я благодарен также моим чешским друзьям — Алексею и Шарке Литвин, предоставившим мне свой гостеприимный дом в Праге. В этом городе я несколько месяцев проработал в Славянской библиотеке.

Не могу также не сказать слова благодарности Соне Кольпар, ответственному сотруднику «Дома наук о человеке» в Париже, которая содействовала многим моим поискам и многочисленным поездкам в ее родной город. Как известно, парижский воздух целебен и благотворен для любого пишущего.

Огромную роль в моем интересе к оккультным тайнам сыграли два важных события: знакомство, вскоре переросшее в дружбу, с Юрием Витальевичем Мамлеевым и наше совместное с ним путешествие по Индии. Этот выдающийся русский писатель открыл мне глаза на сокровенные тайны Востока и подвигнул на тяжкий труд прозаика.

Елена Петровна Блаватская должна была подать мне весточку из-за той стороны. Слишком на многое в ее жизни я замахнулся, слишком о многом узнал. Моя инфернальная встреча с ней должна была состояться. И это событие наконец-то произошло в душную декабрьскую ночь 1997 года в Индии в Адьяре.

Однако об этом другой рассказ. Мой роман-исследование, роман-документ «Семь тайн Елены Блаватской» повествует о вещах невероятных, о том, во что отказывается верить разум. Надеюсь, что этот роман дойдет до читателей.

Примечания