И вся федеральная конница - Андрей Уланов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Именно! Я хотел пояснить, мой юный товарищ: говоря человеки, я подразумеваю не только горстку людей, находящихся в пределах нашей видимости. Но и всех, – возвысил голос Хаффель, – всех представителей данной расы, принимающих участие в этой бестолковой возне под названием Гражданская война. Хэ! Посмотрел бы на них малыш Джорик.
– Кто?
– Малыш Джорик. – Блай выдохнул еще одно кольцо. – Люди называют его Джорджем Вашингтоном, но для меня-то… для меня он всегда будет просто маленьким Джориком. Помню, в ночь перед Саратогой он пришел ко мне… знал, что во всей армии хороший табак остался лишь в моей табакерке. Да-а… в ту ночь мы с ним сидели рядом, в точности как сейчас – с тобой. У него была вересковая трубка, ага… а у меня, – старый тролль с нежностью провел пальцем по изгибу мундштука, – у меня уже имелась моя красавица. Тогда, конечно, цвет у нее был совсем другой…
– И о чем же вы говорили в ту ночь?
– Говорили? – удивленно повторил тролль. – Зачем? Я же говорю, Джорик пришел, потому что лишь у меня остался хороший табак, настоящее зелье. Немного, да…
Как уже было сказано, в каждом бугорке на лице Блая таилось куда больше знаний о человеческой цивилизации, чем у всех троллей племени Троя. Проблемой являлось то, что Хаффель вовсе не желал говорить о людях. Зато про табак и трубки – вернее, о преимуществах пенковой трубки над всеми прочими – он был готов рассуждать сутки напролет.
– Блай, а как ты сам думаешь, – Трой в очередной раз попытался увести разговор в нужную ему сторону, – почему люди воюют?
– Хэ! Ты бы еще спросил: почему люди совокупляются?
– Почему люди совокупляются? Старый тролль хрипло рассмеялся.
– Им это нравится, мой юный товарищ, им это, как они сами говорят, чертовски нравится. Как, впрочем, и почти всем остальным расам. Да…
Дождавшись, когда очередная дымная завеса рассосется, Трой увидел, что взгляд Хаффеля потускнел – река времени, по которой плыл сейчас Блай, была куда шире Раппаханнока.
– Помню я, – пробормотал старый тролль, – когда я впервые отправился к Великому Соленому Озеру. Тогда от человеков на этой земле стоял десяток-другой вигвамов из бревен… факторий. А леса – леса принадлежали другим. Оркам… гоблинам… эльфам…
Сначала Трой подумал, что попросту ослышался. Потом, чуть поразмыслив, предположил, что старик потихоньку впадает в маразм – дело для троллей совершенно небывалое, но кто знает? Хаффель ведь прожил среди людей столько, что, вполне возможно, уже не способен закаменеть.
И тут юный тролль заметил, как Блай хитро прищуривается.
– Думаешь, старый Хаффель прокурил последние мозги и даже не помнит, что в Америке не было эльфов? Думаешь-думаешь, не мотай башкой. Хэ, все так сейчас думают. Да и раньше думали. Одни только мы, Хаффы-с-маленькой-гладкой-воды… которую теперь называют озером Святого Клэра…. только в нашем роду всегда помнили, кто таится в глубине заповедных лесов.
Блай прервался, и, хитро поглядывая на молодого тролля, сосредоточился на очередном священнодействии. Трой был почти уверен: в этот раз старик набивал трубку едва ли не втрое медленней обычного, хотя… чуть поостыв и успокоившись, он сообразил, что это вряд ли возможно. За прошедшие века пальцы Хаффеля давно уже приучились выполнять трубочную перезарядку самостоятельно.
– Помнили, да. – Старик выдохнул на Троя целое облако ароматного дыма. – Раньше прочих мы пришли в те края, вслед за стадами мохначей. И мы видели, кто в рассветной дымке сошел на берег с белопарусных кораблей… кто сжег их, потому что не собирался возвращаться туда, откуда спасся. Они ушли в глубину лесов и растворились в них… ибо леса тогда казались бескрайними. Даже потом, когда нахлынула эта надоедливая зеленая мелочь… нет, никто не видел дивный народ, но ходили слухи, хэ, упорные слухи. О местах, куда не дает зайти чужая сильная магия… и откуда не дает вернуться меткая стрела.
– А что стало, когда пришли люди?
– Ничего нового, – усмехнулся Блай. – Конечно, у людей были острые топоры… гномской выделки, но вырубить все леса им не по зубам. Разве что бородачи-коротышки придумают какую-нибудь чудо-лесопилку на паровой тяге…
– То есть, – медленно произнес Трой, – ты хочешь сказать, что эти эльфы до сих пор живут где-то в канадских лесах?
Старый тролль тихонечко фыркнул.
– Мой юный товарищ, запомни: когда Хаффель Блай хочет помочиться, он идет и справляет нужду! Я не «хочу сказать», я уже сказал, четко и ясно, – дивный народ живет наших лесах. Не знаю уж, в канадских или нет, – плохо разбираюсь в этих дурацких человеческих границах, а эльфы, думаю, понимают в них еще меньше.
– Удивительные вещи рассказываете вы, даэр Блай, – мечтательно произнес Трой. – До чрезвычайности занятные.
– Хэ. Поживи с мое, малыш, и у тебя тоже появится о чем рассказывать любопытным юнцам.
– Не знаю, – вздохнул Трой. – В наших горах так редко происходит что-нибудь новое…
– Но ты-то сейчас не в горах, верно? Мы с тобой среди человеков. Хэ, знаешь, мой юный товарищ, их можно назвать глупыми, хилыми, короткоживущими… много как их можно назвать, и все это будет про них, будет справедливо. Однако заскучать они тебе не позв…
– Эй, вы, двое! – Зычный окрик раздался, казалось, прямо над ухом Троя. – Че расселись?! Тут, мать их за ногу, с ног сбиваешься, а они перекуривают битый час! А ну, живо в обоз, за досками!
– Да, мистер Гнорф. – Тролль обернулся… и замер, вглядываясь в крутой склон примерно в двух милях выше по реке. – Даэр Блай, – окликнул он старика, – посмотрите.
– Если ты про яркий огонек, что мерцает подобно мотыльку, – даже не поднимая головы, ответил Хаф-фель, – то я вижу его уже в пятый раз.
– Но что это?
– Кто знает, – безразлично произнес Блай. – Эти люди вечно что-нибудь придумывают.
Найр– Я – последний в роду!
Не знаю, с чего это меня вдруг потянуло на откровенность. Видимо, некоторые вещи просто невозможно удержать лишь в себе.
– Замок темных эльфов – это как бельмо на глазу. Хотя, – горько усмехнулся я, – мы были хорошими соседями, лис не грызет кур там, где вырыл нору. Но местный советишко магов рассудил иначе – и под прикрытием их щитов и фаейрболов ландскнехты эрцгерцога Рудольфа ворвались… – Я замолчал, не договорив.
Снова и снова, и снова… вечером того дня пошел снег, мягкие пушистые хлопья медленно кружились в воздухе, и я сначала почувствовал запах гари, а потом из белой круговерти проступил замок. Дом, где я родился и рос, ставший из черного – пепельным. Я поднял коня на дыбы, пришпорил, но Роар, мой двоюродный дядя, схватил уздечку. Он был прав, там, в замке, могла оставаться засада…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});