Резервист - Поселягин Владимир Геннадьевич

– Добро. Отлично отработал противника. Сам как?

– Контузия и рана в висок… Товарищ капитан, это важно.

– Что?

– Память плохая стала. Наводчика вспомнил, а мехвода никак. Только по документам его. Я и вас с трудом узнал, и то по званию.

– Это плохо. Сейчас фельдшер тебя осмотрит. Я вижу, рана не обработана и не перевязана.

– Некогда было, торопился нашим помочь.

– Вот черт, медик осмотрит и отправит тебя в тыл. И не возражай, пусть тебя врачи осмотрят. Там, если пройдешь все, получишь новую машину и экипаж. Заодно с женой повидаешься.

– А я что, еще женат?! – с явным изумлением уточнил.

И стоило показать частичную потерю памяти. Меня будут ловить на незнания того, что Губарев знал, вот и отрабатывал легенду. Так проще вживаться в этот мир будет.

– Та-а-ак, – протянул капитан. – И дочку не помнишь?

– Не помню.

– В госпиталь, и как можно скорее. Сейчас раненых повезут и тебя с ними.

– Товарищ капитан, я же в порядке. Могу вести бой.

– Можешь-можешь, – мельком осмотревшись, изучая горевшую технику, подтвердил тот.

Тут мы пригнулись, какой-то одиночный стрелок по нам из автомата бить начал, видимо из подранков. Пока наводчик танка ротного его искал и выцеливал, мы ушли за корму моей машины, где ротный сказал:

– Если я приказал, в госпиталь, значит, в госпиталь.

Тут грохнул выстрел, и стрелок заткнулся. Фугасом накрыли.

Пришлось мне подчиниться. Забрался в танк, сделал вид, что автомат и вещмешок достаю, а сам достал из хранилища, потом забрался на корму танка ротного, а тот к селу двинул. Меня оставили на попечении медиков, часть бойцов из подкрепления, что прибыли с колонной, разбирали завалы, выискивая кого-нибудь из наших или мирняка, а другая часть осматривала поле, собирая оружие и документы погибших укровояк. Когда один из санитаров освободился, он обработал мне рану, ворча, что внутрь грязь и пот попали, промывал. Потом повязку накладывал, не бинт, пластыря хватило.

Ко мне то и дело подходили парни, которые благодарили за помощь, успел я вовремя, еще бы немного и вэсэушники вошли в село, наши отошли от окраин, и дальше выковыривать их было бы очень сложно. А вот когда сформирована была колонна, меня подозвал капитан и, уточнив мое состояние, не совсем уверенно поинтересовался, не смогу ли в своем состоянии перегнать трофейный танк, на котором вел бой, к Донецку. В реммастерские не нужно, меня встретят на подъезде и машину заберут. Буду двигаться с колонной, с ней после передачи танка до госпиталя и доеду. Я легко согласился. Почему нет? Попросил одного из водил, как будет сигнал начать движение, разбудить меня, сам устроился на месте мехвода, с открытым люком, и прикрыл глаза, медитируя. Надо хоть что-то набрать.

Толкнули меня в плечо минут через двадцать, я где-то наполовину успел наполнить Источник. Кивнув, показывая, что не сплю, я надел шлемофон и запустил движок, погазовав, стронулся с места. А я возглавляю колонну. Причем сидел в машине не один, на месте командира в открытом люке устроился боец с ранением в руку, из той роты, которой я помогал, он и сообщал по внутренней связи притормозить, если выскочили вперед, или прибавить газу. Танк имел неполный боекомплект, видимо экипаж ротного перекидал с одного трофея на этот, пять снарядов было. Если что, отбиться хватит. Так и шли. Скорость движения небольшая, все же раненых везем, так что по дороге километров сорок в час шли.

А пока шли, я дистанционно взломал два айфона боевиков, достал все банковские карты, что при них были, и начал взламывать. К слову, у всех двенадцати бандерлогов они были в наличии. У некоторых и по две-три. Это я к тому, что те в вещах их не оставляли, видимо опасались, при себе носили, в тайных карманах разгрузок. Один оригинал портмоне имел. Вот так все тридцать две карты и взломал, переводя привычно через Казахстан средства. Девяносто два миллиона рублей. Это с гривен, ну и валюта, две сотни тысяч долларов и около восьмидесяти тысяч евро. Пока все оставил в Казахстане. Узнаю номер счета Губарева, теперь уже моего, перекину туда. По мере опустошения кредиток я выкидывал их наружу. Мне без надобности, зато всю электронику взломал, убрал пароли. Это для наших особистов. Там много горячего.

Больше часа шли, пока окраины Донецка впереди не увидели. А уже стемнело, но я рассмотрел «уазик», что стоял на обочине. Пришлось съехать на обочину и, пока колонна проходила мимо, выбираться. Там действительно были мехвод и механик из реммастерских. Мне показали бумагу на прием у меня машины, что и было проделано. Танк свернул на проселочную, а я с вещами и автоматом в «уазик». Боец, что у меня глазами был, сидя на башне, со мной. Так мы нагнали колонну и дальше доехали до госпиталя.

Там все знакомо. Пока принимали раненых, прибыли офицеры из частей. Я своему прапорщику сдал автомат и пистолет с боезапасом, но ранец оставил. Кстати, прапорщик в курсе, что я частично память потерял, ротный передал, так и расползлось по батальону. Обрадовался, что я его узнал. Также по описи сдал ему телефоны и документы уничтоженных солдат ВСУ и шести «азовцев». Передаст кому следует. Документов Серова не было, их ротный забрал. Пока мы с прапорщиком занимались этими делами, основой поток раненых приняли, так что, когда я зашел, занялись мной. Ранец и форму кладовщику, а меня на осмотр. Причем, когда я раздевался, в помещение забежала взволнованная Нина, жена Губарева. Сообщили ей все же. Пришлось сделать лицо, как будто мученически вспоминаю, и вот вспомнил ее имя – Нина. Как та радовалась. Дальше медсестра попросила ее не мешать, меня – на процедуры.

Рана врачу не понравилась, особенно, как я описал, что подцепил ногтями осколок и вытащил. Погнал на снимок. Лаборанта не было, так врач сам сделал снимок. Потом осмотрел его еще мокрый и обработал рану, швы наложил. После чего отправил в палату, а там Нина. Мне выделили место. По иронии судьбы то же самое, где я лежал, когда был Серовым. Дед Вито тут же, только койка другая. Присутствие Нины даже помогло, та описывала, как они встретились с Губаревым, как познакомились, гуляли, свадьбу, он тогда курсантом в военном училище был, рождение дочки. Мы тихо говорили, чтобы другим не мешать. Скоро отбой и Нина домой уйдет, такси вызовет, а пока общались. Выяснив материальное положение в семье, сказал Нине:

– Я трофеев взял, хорошие деньги стоят. Миллионы. Нужен номер твоего счета. Переведу. Тут недалеко высотка, купишь там трехкомнатную и однокомнатную квартиры. Однокомнатную твоим родителям.

Та удивилась и стала расспрашивать – ну вот все знать надо. Объяснил, что трофеями были банковские карты, снял со счетов все, еще и кредиты вместо мертвецов по полной набрал, и перевел в другой банк. Оттуда ей, пусть покупками займется. И машину себе купит, дочь возить. На том и договорились, Нина ушла, кстати, номер счета дала, у нее кредитка с собой была.

Она покинула палату, и я достал телефон из тумбочки, он ранее Губареву принадлежал, включил, блокирован был, быстро подключив онлайн-банк, и перевел Нине тридцать миллионов, пусть начнет покупать. Хм, может в Геленджик отправить? Будет там отдыхать летом. Стоит подумать. У нее же и спрошу. Завтра. А пока медитация. Хочу до ночи убрать следы контузии, а то терпеть приходится. Да и были они остаточные, основное убрал, пока на «уазике» к госпиталю ехали.

Утром после завтрака пришла Нина, меня как раз на осмотр дернули. Ночью дежурный врач был, теперь тот, кто меня ведет, хотел осмотреть. Только после него психиатр, к которому меня назначили, но его еще не было, чуть позже придет, вот и успел пообщаться с Ниной у окна в коридоре. Та, оказывается, получила деньги, была возбуждена, рада и больше советовалась, что и где покупать. Дал адрес знакомого риелтора, той девушки. Она при мне с ней созвонилась и договорилась о встрече. Нина мечтала иметь личную жилплощадь, и ее мечта исполнялась, так что чмокнула меня в щеку, узнав, как себя чувствую. Я сказал, что кроме потери памяти, частичной, особо проблем физических нет. Тут и психиатр пришел, пришлось с Ниной попрощаться. Эх, я бы ей… Хм, она же моя жена, значит можно. Отлично, так и сделаю.