Дай мне шанс - Дженнифер Доусон

Хотя какое это имело для него значение? Он ведь уже давно не практикует…

Но все же он знал: ему не все равно.

Выходит, он все-таки питал какие-то надежды? А ведь убеждал себя, что плевать ему на несостоявшуюся карьеру. Значит… лгал самому себе. А правда скрывалась в глубине души, куда ему не хотелось заглядывать; правда заключалась в том, что он хотел начать все сначала. Он не брался за дело Люка, потому что боялся взглянуть правде в лицо. А надежда… Она по-прежнему жила в его сердце.

Во всем виновата Мадди. Пока она не появилась, проскользнув через все линии его обороны, он спокойно жил в состоянии душевного онемения. Готовый верить, что ему плевать на всех и вся. И он был в полном порядке – даже почти счастлив. Но затем в его жизни появилась Мадди и заставила его вспомнить, что он по-прежнему жив.

Бросив в реку второй камешек, Митч наблюдал, как гладкая серая галечка подпрыгивала по поверхности воды, прежде чем потонуть.

На этот раз будет гораздо тяжелее все потерять. В Чикаго он вел совершенно определенный образ жизни. Но самой жизни не было. Да, его постоянно окружали люди, но никто не знал его по-настоящему. Даже Сара. Между ними были секс и страсть, однако… Несмотря на близость, они не любили друг друга – это была всего лишь игра. Оба были скучающими людьми, которым требовался вкус запретного, чтобы добавить в жизнь немного пряности. И Сара никогда не пробиралась ему в душу.

А Мадди…

– А вот я принесла тебе выпить, – раздался у него за спиной тихий голос Мадди. Словно он мысленно призвал ее, и она прилетела, как ласковый летний ветерок, приносящий утешение.

Митч обернулся – и у него перехватило дыхание. Темно-рыжие волосы Мадди пылали, как языки пламени в предзакатном солнце.

Она улыбнулась – и ему в который уже раз захотелось сказать ей о своих чувствах. Но он сдерживался. Слишком много всего… Слишком быстро…

Мадди протянула ему стакан лимонада и пояснила:

– Я разбавила его водкой.

Митч рассмеялся, удивленный, что все еще способен смеяться.

– Спасибо, принцесса.

Она села на одеяло рядом с ним. Он взял стакан и одним глотком отпил сразу половину. Напиток был сладким и терпким, с намеком на наслаждение. Совсем как Мадди.

Она положила голову ему на плечо и прижалась к нему.

– Подожди, принцесса.

Митч осторожно поставил стакан на траву, затем улегся и привлек ее к себе.

Запах миндального шампуня ударил в ноздри, когда Мадди прильнула к нему, закинув ногу ему на бедро. Митч улыбнулся – и вдруг почувствовал, что настроение у него существенно улучшилось. Более того, нахлынуло какое-то странное расслабляющее удовлетворение, и его стало клонить ко сну. Мадди лежала рядом с ним под деревьями, сквозь листву проглядывало солнце, слышалось тихое журчанье воды… и его глаза сами собой закрылись.

Через некоторое время, открыв глаза, Митч увидел, что Мадди, приподнявшись на локте, наблюдает за ним. Он моргнул и пробормотал:

– Я заснул?

Она кивнула.

– Мгновенно. Словно свет выключили.

– Ох, прости…

– Не за что. – Мадди погладила его по щеке. – Я могла бы часами смотреть на тебя.

Согретый солнцем и еще не вполне проснувшийся, Митч сладко потянулся, зевнул и пробормотал:

– А тебе это не наскучит, принцесса?

– Никогда! Ты просто мечта художника! Надеюсь, ты не огорчишься. – Она протянула ему листок бумаги. – Вот, смотри…

Он взял листок – и окончательно проснулся. А горло перехватило так, что он не смог вымолвить ни слова. Мадди нарисовала его. Карандашом. Во сне его ресницы почти лежали на щеках. А челюсти были подчеркнуты резкими линиями. И каким-то образом ей удалось передать в черно-белом с оттенками серого рисунке лившиеся сверху солнечные лучи – так, что он был словно подсвечен сверху. Просто поразительно! Она была очень талантлива, несомненно талантлива.

Митч откашлялся и пробормотал:

– Значит, именно так ты меня видишь?

Она обвела пальчиком его тату.

– Я вижу тебя таким, какой ты на самом деле.

Он снова откашлялся, не зная что сказать. Наконец воскликнул:

– Ты невероятно одаренная!

Мадди выхватила листок из его пальцев и пристально всмотрелась в него.

– Но я вижу недостатки, – пробормотала она.

– А я – нет.

Она отложила свой рисунок и, вздохнув, проговорила:

– Это первое, что я нарисовала после смерти отца. Я растеряла навыки.

– Не думаю. – Митч покачал головой. – Но почему ты…

– После смерти отца я не хотела рисовать, – перебила Мадди.

– Но почему?

– Ну… из-за аварии, автомобильной катаст… – Подбородок ее задрожал, и Митч понял, что она едва сдерживала слезы. – Видишь ли, я чувствовала, что недостойна этого. Отказ от рисования был моим покаянием. Знаю, что это глупо, но я была девчонкой. Наверное, я думала так: отец любил мои рисунки, поэтому будет правильно, если мое увлечение умрет вместе с ним.

– Но почему ты считаешь, что он этого хотел? Чтобы ты отказалась от своего призвания?

Прикрыв глаза, она пробормотала:

– Дело в том, что отец погиб из-за меня.

– Но ведь это была авария: при чем тут ты?!

– За рулем сидела я.

О черт… Он должен был догадаться! Чувство вины. Теперь все ясно.

Мадди всхлипнула и проговорила:

– У меня были ученические права, но мне так хотелось сесть за руль… – По щеке ее скатилась слезинка. – Он не хотел ехать, но я настояла на своем. – Снова всхлипнув, она продолжила: – Я знала, что если пристану к нему, то он рано или поздно согласится.

Митч хотел ее обнять, но она отпрянула и покачала головой.

– Нет!

Он молча лег на одеяло, а она, прерывисто вздохнув, вновь заговорила:

– Иногда я просыпаюсь от звона автомобильных ключей. Воспоминание о том, как я трясла ими перед ним, оно до сих пор… Я все еще вижу его лицо, когда он отложил ручку, вздохнул и встал из-за стола. Знаешь, сколько раз я мысленно проигрывала эту сцену? Ох, я столько раз жалела, что не послушалась его…

Ее плечи затряслись, и она громко зарыдала. Митч отчаянно хотел утешить ее. Но он не потянулся к ней. А она, смахнув слезы, вновь заговорила:

– Я хотела поехать в магазин – купить блеск для губ. Единственную косметику, которую разрешала мне мама. В тот вечер у меня было свидание со Стивом. Я ехала и смеялась. Мне не понравилась песня по радио, и я решила поменять станцию. Отец предупредил меня, сказал, чтобы я была повнимательнее. Но я продолжала нажимать на кнопки.

Он разозлился и заорал на меня. А в следующую секунду в нас врезался грузовик. Очнулась я в больничной палате. И после этого вся моя жизнь изменилась. – Мадди резко приподнялась. – И знаешь, что всего хуже?

– Что? – спросил Митч со вздохом. Ему сделалось не по себе. Сколько же ей пришлось страдать!