Трилогия: Небо Титана, Небо Земли, Небо над моим домом - Макс Максимов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Глава 9. Убийца
Когда Сфера долетела до Марса, на Земле наступила всеобщая паника. Глядя на то, как космический убийца уничтожает планеты, мировое население разуверилось в том, что на Сферу можно вообще хоть как-то воздействовать. Никто не верил в успех проектов по ее уничтожению. Первое время людей пытались успокоить тем, что к Лучу добавились его соратники, что они спасут Землю, но когда все видят через эфиры блогеров-астрономов, как на глазах тает Марс, как его спутники Деймос и Фобос приближаются к планете и вот-вот упадут на нее, доверие к обещаниям властей у людей начало угасать. От Марса со дня на день ничего не останется. А дальше что? Дальше — Земля. И смерть… Осознание того, что через неделю все живое будет уничтожено, с каждым днем ввергало людей во все больший социальный хаос. Жизнь в Москве была полностью парализована. Федеральная Служба Охраны, выполняя свои прямые обязанности, запрятала президента, министров, мэров, губернаторов по бункерам, причем против их воли. Следом из инфопространства пропали граждане статусом пониже — генералы, начальники МВД и Росгвардии, главы служб пожаротушения и МЧС, лидеры политических партий, известные актеры и телеведущие. Простые люди перестали выходить на работу. Телеканалы прекращали свое вещание постепенно, и в результате телевидение полностью исчезло. Новости можно было получать лишь из частных каналов в социальных сетях, куда ушли в том числе и журналисты с телевидения. Атомные электростанции были принудительно остановлены, но электричество в городах все еще оставалось за счет ветряных, гидро и солнечных электростанций. Продуктовые магазины толпы народа опустошили еще позавчера, когда люди поняли, что организованных силовых структур практически не осталось. Те немногие силовики, которые не покинули свои посты, в основном охраняли важные политические и исторические объекты и памятники культуры.
Гречкин сидел на полу в гостиной своего коттеджа и держал смятый в руке листок бумаги. Рядом валялись три гайки. Запрокинув голову, прислонившись затылком к холодной стене, он смотрел сквозь потолок, сквозь крышу, сквозь облака, будто не было никаких преград на пути его зрения, будто вглядывался он в глубины космоса. Мысленно Гречкин спрашивал у бесконечной черной пустоты — за что нам досталась такая учесть? Почему именно мы? Космос ответа конечно же не давал. Какое дело космосу до какого-то сознания, заточенного в оболочку из углеродного тела. Таких тел, как Юра, в бесконечных вселенных бесконечное множество, как и планет, находящихся в обитаемых зонах возле своих звезд. И нет выбора своей судьбы. Есть лишь причины и следствия. Он вздохнул и швырнул комок бумаги в сторону. Гречкин медленно поднялся и, шаркая ногами, будто старик, побрел в коридор. Мужчина накинул желтую спортивную кофту поверх майки (на ногах были синие джинсы), надел белые кроссовки и вышел на улицу. Сев в свой БМВ, космонавт незамедлительно тронулся.
На кладбище было пусто, хотя обычно, утром в будний день, здесь всегда кто-нибудь поминает близких. Гречкин об этом не знал, потому что на кладбищах ему бывать не доводилось. Отца он ни разу не видел, а бабушку и деда кремировали. Отсутствие живых людей вокруг Юре казалось естественным для этого места. Гречкина Мария Сергеевна покоилась на Красногорском кладбище. Юре сообщили о смерти матери, когда он был на карантине после прилета. Стоя напротив памятника Гречкин ничего не чувствовал. С матерью у них отношения были натянутые, но она любила его всем сердцем.
— Я хотел попрощаться, — шепотом произнес Юра, — я знаю, что мы не очень ладили…
Гречкину подступил ком к горлу. Он вдруг осознал, что больше никогда не увидит ее.
— Прости меня за всё, — сказал он, — я был не очень заботливым сыном. Я не…
Юра покосился, когда почувствовал на себе чей-то взгляд: мужчина лет тридцати, одетый в обноски, напоминавший бездомного, стоял через несколько могильных оградок от Юры. Как Гречкин повернул на него голову, тот резко отвернулся.
— Откуда он взялся? — подумал Юра. — Только что же никого не было. Из могилы вылез?
Юра снова сосредоточился на образе матери.
— Мне сегодня приснился сон, что я снова ребенок, — говорил он ей, — я сижу в гостиной, еще на Филевском парке когда жили, в этой комнате нашей с дурацкой зеленой мебелью. Ну денег тогда не было, эх (усмехнулся), н-да… играю в приставку, и ты заносишь мне торт со свечками. Я загадываю желание — хочу быть космонавтом — и дую на свечи, а они не задуваются. Я дую изо всех сил… ты стоишь и улыбаешься. Я дую снова и в этот раз ты помогаешь мне. Вместе мы их задуваем… вот… такой вот сон. Н-да… Ты во многом помогла мне в жизни. Особенно в юности, когда можно было ступить не туда… Спасибо. Я… наверное поеду. Прости еще раз… и прощай…
Гречкин периферическими зрением увидел движение слева от себя. Для Юры все произошло будто в замедленном воспроизведении: вот человек в обносках вынимает из-под кофты пистолет, и вот в этот же момент Юра прыгает через оградку и укрывается за соседним памятником, буквально тут же раздаются выстрелы, и куски мрамора сыплются на Гречкина.
Юра оглянулся — сзади стояла часовня, метрах в десяти. На доли секунды Гречкин высунулся. Увидев, что стрелок в этот момент перешагивает через метровую оградку, Юра рванул за часовню. За спиной снова раздались выстрелы, но Гречкин успел свернуть за здание. Не мешкая он побежал по дорожке, ведущей между могил, правда не туда, откуда он пришел. Машина его была припаркована в противоположном направлении. Гречкин бежал не оглядываясь. Сзади раздались еще два выстрела. Юра резко
