Девятый Будда - Дэниел Истерман

Внезапно он сделал выпад, и Кристофер почувствовал, что что-то затягивается вокруг его шеи. Это был тонкий провод, и нападавший крепко держал его в руках. Провод затянулся вокруг его шеи, перекрыв приток воздуха, и от этого закружилась голова. Через несколько секунд он должен был окончательно ослабеть и перестать сопротивляться. Бросившись вперед, он врезался в нападавшего, и тот спотнулся и упал назад, на кровать. Провод обмяк, и Кристофер ухватился за него, вырвал из рук незнакомца и отбросил сторону.

Кристофер понимал, что единственное его преимущество — это вес. Человек, на которого он сейчас навалился, был намного легче его, но куда опытней в рукопашном бою. Нападавший распрямился, словно пружина, и без подготовки нанес ему удар в горло. Удар пришелся в подбородок, и челюсть пронзила боль. Кристофер вспомнил, как монах в Калимпонге свалил его на пол без видимых усилий. Отпрыгнув назад, он ударился о стул и свалил его на пол. Не раздумывая, он взял стул в руки.

— Кто вы? — прошипел он, но нападавший ничего не ответил. Он увидел, как тот метнулся к нему; тогда Кристофер поднял стул и с силой опустил его на нападавшего. Он почувствовал, что удар пришелся в цель, и ударил еще раз. Раздался приглушенный крик и звук спотыкающихся шагов — незнакомец пытался обрести равновесие. Он увидел, как нападавший шатается, а затем, выпрямившись, устремляется к двери.

Кристофер рванулся за ним, отчетливо видя его в полутьме и рассчитывая схватить его, но споткнулся о свалившийся с алтаря сосуд и упал. Пока он поднимался на ноги, нападавшего и след простыл. Кристофер подошел к открытой двери и выглянул в коридор. Никого не было видно. Он вынул ключ из замка, запер дверь изнутри и спрятал ключ в ботинок.

Заснуть сейчас было бы безумием. Он бодрствовал до рассвета, затем прибрался в комнате, с максимальной аккуратностью расставил на алтаре упавшие сосуды. Он нашел нож с тонким двенадцатисантиметровым лезвием и спрятал его за голенище высокого ботинка. Он начал понимать, что ночное нападение сослужило ему хорошую службу.

Завтрак принесли, когда рассвет давно наступил и давно закончилась утренняя служба. На этот раз в чашке не было никаких посланий. Когда монах затем вернулся, чтобы забрать глиняную посуду, Кристофер сообщил ему, что хотел бы видеть настоятеля. Тот поначалу утверждал, что это невозможно, но Кристофер намекнул, что, если он не передаст его сообщение, его ждут большие неприятности. Уходя, монах ничего не сказал, но днем к Кристоферу пришел управляющий и сказал, чтобы он следовал за ним.

На сей раз они пошли другим путем, не тем, что вчера. Они поднялись по темной лестнице, которая вела на верхний этаж здания. Кристофер предположил, что его ведут в покои настоятеля. Как и полагалось воплощению, он жил на самом верхнем этаже, и никто не мог сидеть или стоять над его головой.

Казалось, что они покинули не просто нижние этажи монастыря. Здесь, наверху, был другой мир. На верхней площадке лестницы было огромное окно, открывавшее вид на перевал; окно не было затянуто вощеной бумагой, как это было принято в Тибете, но в оконную раму были вставлены самые настоящие стеклянные панели, которые, должно быть, доставили сюда из Индии. Кристофер остановился, чтобы перевести дыхание, и выглянул в окно: вдалеке отдыхал на ослепленных горных вершинах солнечный свет, испещряя белый снег неровными пятнами. Он испытал приступ клаустофобии, он был заключенным в этом мрачном месте, куда не поступали свежий воздух и солнечное сияние.

Управляющий провел его через дверной проем; сама дверь была украшена большими бронзовыми кольцами, сквозь которые были продеты яркие ленточки. Над дверью висело изречение на китайском, смысл которого был Кристоферу непонятен. То ли это было какое-то царственное имя, то ли победная реляция, то ли предупреждение.

Управляющий закрыл за ними дверь, и они оказались в квадратной комнате, заставленной ярко выкрашенными клетками, в которых прыгали и хлопали крыльями самые разные птицы. Воздух был наполнен птичьим пением, жадным щебетом, который отражался от стен и потолка странным, озадаченным эхом. В клетках сидели голубые голуби и горихвостки, серые и красные завирушки, снежные голуби в белых мантиях, дрозды, зяблики и канарейки из Китая, ярко раскрашенные длиннохвостые попугаи из Индии и две райских птицы с перьями, напоминавшими края радуги. Яркое оперение сверкало в свете ламп, отбрасывая тени на некрашеные стены. Но все же эта комната была тюрьмой, темницей, в которой тени, дерево и проволока составили заговор с целью приглушить все яркие тона. Проходя по комнате, Кристофер слышал, как с обеих сторон бьются о проволочные решетки тяжелые крылья; трепетание крыльев материализовалось, накрывая комнату каким-то кошмарным покровом. Управляющий открыл вторую дверь и ввел Кристофера в другую комнату.

Здесь повсюду стояли гигантские бутыли, каждая высотой в человеческий рост и шириной в полтора-два метра, наполненные живыми растениями, доставленными сюда из лежащих внизу джунглей. В каждой емкости была своя, навеки заключенная сюда вселенная, в которой бесконечно повторялся цикл рождения, смерти и снова рождения. Среди растений порхали огромные бабочки, стуча сведенными судорогой крыльями по стеклянным стенам или беспокойно перелетая от цветка к цветку. Еще больше тюрем, еще больше камер. Свет падал на бутыли, пробиваясь сквозь врезанные в потолок стеклянные панели, и растения боролись между собой, а победители жадно высасывали всю жизненную силу из тонких лучей утомленного солнца, попадавших в комнату.

Они прошли еще через несколько комнат, каждая из которых была по-своему причудлива. В одной бегали в стеклянных ящиках гигантские пауки, и их смертоносная паутина напоминала шелковые облака. В другой в огромных емкостях плавали рыбы, бесконечно рыская взад и вперед в темной, спокойной воде, нервно поворачиваясь вокруг себя, никогда не успокаиваясь, никогда не отдыхая, словно акулы, которые умирают, если перестают двигаться. Наконец они оказались в маленькой комнате, наполненной яркими огнями. Повсюду горели лампы, выбрасывая языки огня в инкрустированный тенями воздух. Земля и воздух, вода и огонь — все стихии и их обитатели. Мир в миниатюре.

В конце комнаты огня была дверь, отличная от предыдущих. Она была разрисована мандалами, кругами, в которых были изображены миры воздуха, земли, воды и огня. От реальности к тени, от оболочки к сущности. Управляющий открыл дверь и впустил Кристофера внутрь.

За дверью лежал огромный зал, который, казалось, занимал большую часть верхнего этажа. Лучи наполненного пылью света лениво просачивались через щели в потолке, но сила их была слишком слаба, для того чтобы рассеять таящиеся повсюду тени. Вдали танцевали крошечные огоньки масляных ламп, напоминая светлячков, кружащихся над темным озером. Сзади раздался какой-то звук. Он повернулся и увидел, что дверь за ним закрылась. Управляющий ушел.