Игра в поддавки - Александр Митич

Битых полчаса я вожусь, открывая все новые ловушки, прежде чем картина начинает проясняться. Узкий кривой проход действительно существует и сильно мне не нравится, а что делать? Если не случится фатального невезения, пройдем, но вот что дальше? Отсюда не разобрать. Что там за аномалия, которая сожгла мою метательную звездочку? Я могу подобраться вплотную, но там ведь так узко, что и не размахнешься как следует, чтобы пустить еще одну… И «шнек», главное, пищит все время, и позвоночник холодеет, а мурашки так бегают по всему телу…

А пробовать-то надо. Другой бы, может, повернул назад, да я не постесняюсь признаться, что мне очень страшно, однако же не настолько, чтобы не понять: что вперед идти, что назад – разницы уже никакой, везде ждущая смерть. И еще – я упрямый, это уж у меня с детства.

Никогда в такие минуты я не думаю об Аде. Нельзя. Я потом о ней подумаю, если выберусь живым, и подумаю не без приятности. Дом. уют, женское тепло… Никакого глубокого чувства у нас, конечно, нет и не было, но – притерлись, привыкли друг к другу. И мне, неприкаянному, тихая пристань, и ей нормальный мужик в доме…

А я нормальный?

Наверное, Ада считает, что да. Не евнух ведь еще, и руки у меня растут откуда надо. Малопьющий. Чего ж еще?

Чтобы тараканов в голове не было. Это она упустила.

Но нет во мне сейчас мыслей ни о чем, кроме одной: как пройти к машинному залу?

Похоже, никак. Малейшая оплошность – и ты в ловушке, и привет горячий, и аминь.

– Назад, – командую Вычету.

Тот только что был напряжен, как струна, только не звенел, а теперь растерян: как это? Почему назад?

– Давай, давай…

Десять шагов назад. Теперь основные ловушки впереди, а справа от нас та самая асфальтовая «зыбь», и она вновь начинает колыхаться, чуя наше приближение. Очень мило с ее стороны! А бросим-ка туда гаечку…

Упала и ушла в асфальт, как в воду. Красивое зрелище, жаль, оценить по достоинству его некому… Она! А колыхание-то, кажется, замирает…

Замерло. Асфальт как асфальт. Даже прежние трещины на нем вновь проявились.

А ну-ка еще одну гаечку…

Пошла спокойно, далее покатилась с негромким стуком, как положено, и легла. Без последствий.

– Идем? – шепчет Вычет.

Не спеши на тот свет, парень! Может, «зыбь» еще оживет. Бывают в Зоне такие фокусы. А что я могу знать о нестандартной «зыби»? Я и «зыбью»-то ее называю только потому, что иного прозвища не придумал…

Десяти секунд не проходит – и вновь асфальт приходит в движение, вновь на нем растут зыбко дрожащие кочки – одни разглаживаются и пропадают, другие, наоборот, тянутся вверх, будто хотят что-то нащупать и поглотить… противно очень на это смотреть. Не кусок асфальта, а прямо животное какое-то вроде этой, как ее… амебы.

А что там за «зыбью»?

Мечу еще одну гаечку. Скоро их у меня не останется, буду кидать что попало. Так, вроде чисто… А «шнек» неистовствует. Ладно, молчи, не уговоришь, все равно я буду пробовать…

Новая гайка ложится на «зыбь», и та, втянув ее, успокаивается. Десять-пятнадцать секунд в прошлый раз длилось ее спокойствие, ну а в этот раз будет сколько?

Засекаю время. Одиннадцать секунд. Прекрасно.

– Слушай, – говорю я Вычету. – Сейчас я проделаю этот номер еще раз, и мы перебежим вон туда примерно… Да, вот за ту трещину. И ни на пять дальше. От меня не отходи. Потом… посмотрим, что потом. Если со мною что случится, помни; общее направление – вот туда. В корпус не суйся, обогнешь его слева, а там уже сам будешь смотреть, куда идти. Может, лучше по открытому, а может, по переходам, вон они какие длинные… Это уж ты сам сообразишь, да и «шнек» подскажет, если уцелеет. Если тебе повезет, пробирайся к «свободовцам». Понял?

– Понял. Но лучше бы с тобой ничего не случилось… Это да. Самому хочется. 

Машинный зал чудовищен уже одними размерами, что снаружи, что внутри. Такую длину могла бы иметь взлетная полоса аэродрома какой-нибудь местной авиалинии. А еще он пугает пустотой и таящейся в пустоте угрозой. Застыли громадные механизмы, целые и полуразрушенные, и мне совсем не кажется, что они мертвы. По-моему, здесь всё живет какой-то своей медленной жизнью, никому не нужной и до жути непонятной. Неторопливо пульсируют прилепившиеся к стенам безобразные бурые наросты, свисают с труб под потолком косматые бороды какой-то дряни и просто сталактиты, а вон та бесформенная сволочь, прилипшая к потолку, по-моему, слегка светится. И тишины здесь нет. То и дело непонятно откуда доносятся звуки – скрипы, дребезг металла и будто бы тяжкие вздохи. Воздух насыщен неприятной влагой, на полу масляно отсвечивают лужи. С потолка и труб под потолком капает вода и с такой силой шлепает о пол, как будто кто-то капает мне на макушку, – противно, нервно и мучительно. Иногда капель прерывается, и тогда слышно гулкое эхо наших шагов. Жутень ко. На волю хочется.

А на воле – ливень с грозой. Таких гроз я и не видывал, хотя грозы над Зоной – обычное явление в любое время года. Налетит сизая туча на серое небо, погромыхает, посверкает молниями и выльется коротким ливнем. Гроза как гроза, единственная опасность – подхватить насморк, вымокнув до нитки. Но то гроза над Зоной вообще, а эта над ЧАЭС. Почувствуйте, как говорится, разницу.

Мы почувствовали ее вполне, несмотря на то, что угодили только под самое начало. Первым порывом ветра Вычета сбило с ног и укатило бы неведомо куда, скорее всего в ближайшую аномалию, если бы я не умудрился удержать его и себя. Потом стали бить молнии – в торчащую трубу, в энергоблоки, в Саркофаг, в любой мало-мальски пригодный для битья предмет, включая поваленный набок подъемный кран, и плевать тем молниям было на то, что порядочные молнии бьют в возвышенные предметы. Эти били всюду, будто подвергали территорию ковровой бомбардировке. Я оглох и почти ослеп, и если нам все же удалось укрыться в какой-то соединяющейся с машинным залом бетонной кишке, то моя заслуга в том была невелика. Просто везение. Вымокнуть-то мы, конечно, вымокли, причем до нитки и всего за пару секунд – такие разверзлись небесные хляби, – но это уже мелочи. Подумаешь, вода! Сталкеру иной раз и в дерьме ползать приходится, а коли брезглив, так сиди дома.

Без «шнека» мы не дожили бы до ливня, это точно. Я устал дрожать, мне осточертел комариный писк бесценного артефакта, но зато мы прошли через такое скопище аномалий, что рассказать об этом в «Харчах» – никто не поверит. Кроме одного «разлома» (кстати, детектор его честно засек), все аномалии были незнакомых типов. Особенно запомнилась раздавленная стрела поваленного башенного крана и раздавленные же человеческие останки рядом с нею. Какой пресс там поработал, что был за человек – неизвестно. «Шнек» почем зря пищал и гонял мурашки по моей спине, да разве у меня глаз нету? Нужнейший, полезнейший артефакт, но глупый. Расплющенный в лепешку труп только слепой не заметит, и я уж не говорю о запахе. Недавно это случилось, не далее нескольких дней. Слишком недавно, чтобы я мог надеяться, что аномалия за это время как-то рассосалась сама собой.

– Внимание, – шепчет Вычет мне на ухо. – Человек.

Мы прячемся за кожух какого-то механизма. Нет, это не человек идет по машинному залу из одного его конца в другой. У Вычета проблемы с терминологией – идет типичный зомби из «Монолита». Не нас ли он ищет? А если нас, то что? Открывать здесь огонь мне совсем не хочется, сбежится весь «Монолит». Снять его ножом?

Зомбак проходит мимо. Он совершенно безучастен, неслышно бормочет что-то себе под нос, безучастно глядит под ноги и не собирается изображать ищейку. А ведь зомби – не только руки контролеров, но и глаза. Насущный вопрос: знают ли о нас контролеры «Монолита»? Если нет, то как мы должны вести себя, чтобы они не встревожились? Если да, то чего им надо? Один-единственный толковый снайпер расправился бы с нами играючи, вон сколько удобных позиций. Может, зомбированные вожди зомбированного клана полагают, что мы ищем Монолит, и готовы пропустить нас к нему, раз уж нам так не терпится обжечь крылышки? Тогда они скоро поймут свою ошибку.

Итак. Объект, называемый Монолитом, находится где-то возле Четвертого энергоблока -по крайней мере так меня уверяли все, с кем я разговаривал на эту тему. Значит, к Четвертому блоку мы не пойдем. Я и раньше был готов поставить десять к одному за то, что Монолит – обманка, дурилка для простачков, а теперь уверен в этом абсолютно. Именно дурилка, потому что зомби и есть дурак. Кто-то додумался поставить в самом сердце Зоны красивый муляж, оснащенный самым заурядным пси-излучателем. Дешево и сердито. Зоне – защита, «Монолиту» пополнение личного состава. Вопрос, собственно, один: кто это тут такой умный? Кто контролер над контролерами? Кому позволено жить здесь, не до конца утратив разум?

Не решить мне этой задачки, да и Вычету, наверное, ее не осилить. И хрен с ней, будем просто делать свое дело. Авось как-нибудь прорвемся.