Дневник Мелани Вэйр - Марина Эльденберт

Наткнувшись ещё на кого-то из прислуги рядом с банкеткой – рот у него был открыт в немом крике, глаза широко распахнуты, а пальцы будто цеплялись за невидимую опору, я опрометью бросилась из дома. Вылетела на крыльцо и за воротами увидела машину такси, рядом с которой курил водитель. Он улыбнулся и помахал мне рукой.

Была ночь, и особняк светился огоньками, как Рождественская елка. Свет в окнах создавал иллюзию жизни, и когда я вспомнила, что оставила там, меня ощутимо передернуло. В голове сейчас крутились сплошные мысли про маньяков, убийц и кровопускателей, но я твердым шагом направилась к водителю. Было заметно, что мой бледный, растрепанный вид его слегка шокировал, но с эмоциями таксист справился быстро.

– Наконец-то, – усмехнулся он, – я уж думал, до завтра буду ждать. Хотя поездка уже заранее щедро оплачена …

– Кто вас вызвал? – прямо спросила я.

Он посмотрел на меня, как должно быть смотрят на богатых эксцентричных дамочек все остальные: понимающе, заранее принимая все их выкрутасы, как должное.

– Откуда я знаю, мисс. Позвонили в диспетчерскую, назвали адрес. 

Я не успела ответить. К дому подъехали два черных тонированных внедорожника: кажется, «Шевроле Тахо». Я уже мысленно прикидывала, как сижу в застенках ФБР, отвечаю на вопросы людей в черном, а потом меня отправляют в зону фиг-знает-сколько, но вышедшие из машин мужчины даже не взглянули в нашу сторону. Один из них достал из багажника увесистых размеров чемодан, и все они дружном направились к дому.

– Вечеринка у вас тут намечается? – уже не таким уверенным голосом спросил водитель.

– Да. Костюмированная. Поехали, – отозвалась я в тот же миг. До меня вдруг дошло, что они приехали убираться, и как именно они будут это делать. Команда зачистки. Меня замутило с новой силой

Нырнув в самый обычный салон самого обычного такси, я испытала минутное облегчение. Когда мы тронулись с места, откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза. Меня колотило, и, чтобы унять дрожь, я начала глубоко дышать. Открыла окно, позволив свежему воздуху ворваться внутрь, прижалась щекой к обивке кресла. Водитель бросил на меня недовольный взгляд, по всей видимости, принял за наркоманку или вроде того. Да… Кем я только не побыла по милости Дэи.

Она уехала, а я не смогла её остановить. А может, никогда и не могла. Я быстро оттерла тыльной стороной ладони слезы. Плакать я буду потом, когда решу, что со всем этим делать. Сейчас мне нужно собрать все свои силы, и серьезно подумать.

– Куда едем? – водитель как-то странно смотрел на меня в зеркало заднего вида.

Я слабо улыбнулась и назвала мамин адрес.

Запись тридцать четвертая. 20 октября, 14:36

Я решилась не сразу. Сначала просчитывала все возможные варианты, в том числе вернуться в Сиэтл и уговаривать Сэта уехать, бежать оттуда. Вот только вариант был никаким – вряд ли профессор Торнтон внял бы доводам студентки, которую он наверняка считает чокнутой (мягко выражаясь), и влюбленной в него по уши. Решил бы, что я в своей эксцентричности собралась заманить его в какой-нибудь домик, приковать наручниками к батарее и держать там до тех пор, пока он не согласится стать моим мужем.

Возможно, Дэя или Ниайре, кто она там вообще, смогла бы его уговорить отказаться от святая святых его работы. Согласитесь, слова: «Знаете, одна Древняя пошла прокачиваться до уровня полубогини, а когда вернется – разнесет город и весь мир заодно», – звучат как-то параноидально-неубедительно. Даже если вы при этом в теме измененных. А вот если перед вами материализуется та самая Древняя и наглядно продемонстрирует свои способности, вы быстренько соберете чемоданчик и поедете на Северный Полюс. Или, если ещё остались места на ближайшую космическую экскурсию, а главное, у вас на неё хватает денег – лучше сразу на космодром.

Был выход. Самый крайний, но все-таки он был. Единственный, кто может остановить Дэю – Дариан. Значит, с ним и надо разговаривать. Я вспоминала ощущения Дэи от него – всепоглощающей силы и бесконечного, необъяснимого могущества. Я знала, откуда начинать поиски. Мальта.

Даже Дэя в присутствии Дариана чувствовала себя слабой и беззащитной, интересно, а что испытаю я? И не станет ли это последним ощущением в моей жизни?

– Мелани, ты идешь обедать? – в комнату заглянула мама. Моя родная…

– Да, сейчас спущусь, – я тепло улыбнулась в ответ.

Я собираюсь сделать то, что собираюсь, не только ради Сэта. Ради мамы. До встречи с Дэей я была изгоем. Считала, что если бы меня переехал автомобиль, плакал бы только водитель, и то – потому что в тюрьме придется сидеть. Теперь я знаю, что это не так.

Когда я вернулась, мама выглядела не очень: сказалось расставание с отцом и скандал, который за этим последовал. Оказывается, наш дом был куплен на её деньги. Мой дедушка оставил завещание. Всего маминого наследства только и хватило, что на этот дом. Разумеется, отец закатил истерику, когда она отказалась его продавать и делить жилье, а Патрисия пообещала сделать в суде все, чтобы мама пожалела о своем решении. Я уже говорила, что у меня милая семейка?

 За полтора дня, что я была рядом с ней, мама преобразилась и расцвела. Когда я сказала, что собираюсь вернуться в Канзас-Сити, она обрадовалась. Это так не похоже на все, что было в нашей семье раньше! Мама действительно довольна, что я нашла дело себе по душе… Хотя про ветеринара ничего не сказала и не спросила. Наверное, боится, что я передумаю учиться в Сиэтле. Думает, что я забыла про свою детскую мечту. А я не забыла.

Они с отцом разводятся, а Патрисии нет до неё никакого дела… даже хуже. Хотела бы я сказать маме, что останусь рядом столько, сколько будет нужно, но я не могу. Она считает, что может потерять дом, но на самом деле каждый из нас может потерять гораздо больше. Нашу короткую, но такую бесценную и яркую жизнь.

Я попрошу у Дариана помощи ради Сэта, ради мамы, ради себя… и… ради Неё. Она рассказала мне так много, но что я на самом деле знаю о ней?..

Дэя считает, что обратная сторона любви не ненависть, а страх. Возможно, поэтому она позволила насладиться себе любовью лишь однажды.

Дэя пережила многое и многих, но каждая смерть забирала частицу её сердца.

Дэя слабела, будучи в моем теле, потому что не могла пить кровь. Слабела её физическая оболочка, а инъекций гемоглобина бессознательному существу Древней было недостаточно.

Дэя отпустила меня, хотя могла убить щелчком. Практически буквально.

Дэя до сих пор помнит белокурую девушку, которая умерла три тысячи лет назад.

И последнее…

Дэя не рисует, когда счастлива.

Я не хочу расставаться с дневником. Не хочу, потому что на его страницах родилась и выросла настоящая Мелани Вэйр. Здесь вся моя жизнь… и Её тоже. Для меня это много значит. Я оставлю дневник дома, в тайнике, под кроватью. Никто не знает, что я давно расшатала там одну доску и прятала под пол от Патрисии своих кукол и тетради со стихами. Когда вернусь, обязательно его продолжу. Надеюсь, это будет что-то в стиле: «Я вышла замуж, родила двоих детей, вот сегодня поливаю гардении в саду». Вряд ли дневник кому-нибудь действительно пригодится. Кроме психиатров, которые будут изучать мою историю болезни на старости лет. Я оптимистка?

Дэя, если ты будешь читать наш дневник… прости за то, что я собираюсь сделать. Если бы ты была на моем месте, ты поступила бы так же. Я знаю. Надеюсь, что ты обретешь свой смысл жизни и позволишь себе стать счастливой хотя бы на одну краткую человеческую жизнь. На год. На месяц. Для тебя это миг, но иногда миг стоит трех тысячелетий. Ты это знаешь не хуже меня.

Сэт, мне жаль, что мы так глупо встретились и быстро разошлись. Не в том месте, не в то время, может быть, не в той жизни. Мне хотелось бы верить, что мы с тобой в старости будем сидеть на одном диване и предаваться воспоминаниям о прошлом, как о фантастическом фильме. Кто знает, может так и будет?..

Мама, я собираюсь уехать и не знаю, когда вернусь. До отъезда я собираюсь сказать, что люблю тебя, тысячи раз. Но все-таки если тебе придется читать этот дневник без меня или в полиции… Я правда безумно люблю тебя. Я не наркоманка и не сумасшедшая.

Я никогда не вела дневник, потому что считала, что нет ничего смешнее, чем делиться своими мыслями с бумагой. А может быть просто боялась, что рано или поздно придет время последней точки.