Пятый угол - Леонид Мендельсон

- Желательна помощь не только Бога, — не удержался Наум.

И вечер продолжался, случайно или намеренно, по тому же сценарию, что и две недели назад, и было в этом нечто ритуальное. Не сговариваясь, каждый занял то же место: все также слышались удары шаров в бильярдной, Давид-младший неугомонно двигался между этажами и комнатами, Наум с Кимом уединились для беседы, и к ним периодически заглядывали Роберт или Иосеф. Все было как тогда, но, в то же время, иначе, потому что вместо душевного комфорта и покоя в воздухе витали напряженность и настороженность.

Иначе быть не могло, и Наум прекрасно понимал, что это — лишь начало; только первый, очень маленький шаг к воссозданию Семьи. И причина не только в том, что лидером становиться «один из равных», как правильно отметил Бен: не могут быть расставлены все точки, пока смерть Моррисона бросает тень на фамилию Вольских, пока не сняты все финансовые вопросы, и не установлено статус кво каждого; пока, наконец, не определено положение его, Наума, так неожиданно вмешавшегося в и без того непростую жизнь клана.

Беседа не вязалась; Ким не затрагивал профессиональные темы, да и Наум, естественно, к ним не стремился. У него мелькнула мысль, что его родственник и коллега уже подвергся соответствующей обработке и предпочитает держать язык за зубами.

Около одиннадцати вечера в дверь постучали, и на пороге оказался Бен, одетый для прогулки под дождем.

- Что-то не спится. Не хотел бы ты, — обратился он к Науму, — составить мне компанию? Скоро уедешь, а мы так мало общались.

Моросил мелкий дождь, но было тепло и безветренно. Бледно-желтый свет фонарей не выхватывал из темноты тисовые кусты целиком, но играл серебристыми искорками в мелких капельках воды на их листьях.

- Когда отец был еще физически крепким, он любил прогуливаться здесь, за домом, вечерами — тихо и чудесная перспектива. Ему нравилось быть одному, и мы, хорошо зная это, никогда не мешали. Лишь однажды, когда родился Роберт, он позвал меня и попросил погулять вместе, но за всю дорогу не проронил ни слова.

Наум ждал продолжения, чувствуя, что Бену нужен молчаливый собеседник, чтобы выговориться, снять нервное напряжение.

— С годами я стал больше понимать отца, точнее, как и он, чувствовать потребность к прогулкам в одиночестве и тишине. — И после нескольких минут молчания, как бы продолжая ход собственных мыслей, спросил: — Как ты считаешь, сегодняшняя затея удалась? Я выглядел не слишком жалким?

- Я мало что понял из твоих псалмов, только некоторые частности по комментариям Джозефа, но для меня была важней реакция других. Так вот, единодушия, естественно, не было, да и быть не могло, но что несомненно — за столом сидела одна команда, для которой субботний ритуал есть традиция на уровне генетики. Возможно, скажу высокопарно, но это тот огонек, на который будут все слетаться. И пока он горит, вы — едины. К сожалению, многих проблем он не решает.

- Именно, к сожалению. Проблемы существуют большие и малые, и можно предположить, в ближайшей перспективе их не убавится. Скорее бы закончилось следствие, а с ним и неопределенность. Кстати, ничего не прояснилось с твоим освобождением: еще раз беседовал с комиссаром, но получил лишь расплывчатые обещания со ссылками на зависимость от руководства. Как не вяжется это с характером сэра Шоу! Стареет он, что ли? Более привычным всегда было слышать ссылки, даже от высокого начальства, на его весомые и окончательные решения. — И, как бы без связи с предыдущим: — Мог ли комиссар узнать о визите Джона на Лондонскую квартиру?

- Не думаю. По-крайней мере, не от меня.

Ответ прозвучал уже на фоне шума, исходившего со стороны главного входа на виллу: можно было различить голос, звавший на помощь. Подбежавшие мужчины увидели Джона с фонариком в руке, метавшегося возле распростертого на земле тела: Мерин лежала в неестественной позе, подогнув ноги под спину; в левой руке она сжимала зонтик, а правой — прикрывала щеку. Тонкая струйка крови вытекала из-под ладони, смешивалась с каплями дождя и, огибая ушную раковину, терялась в мокрых волосах.

Бен поднял безвольную руку, и в тусклом свете фонарика на щеке обозначились две кровоточащие полосы.

ГЛАВА 12

Бен вел машину по трассе Оксфорд — Лондон на высокой скорости, перестраиваясь из ряда в ряд и оставляя позади попутный транспорт. Дворники работали непрерывно, очищая ветровое стекло сегментами от потоков с неба и колес встречных машин.

Поднятый с постели как по тревоге и еще не пришедший в себя окончательно, Наум наблюдал за действиями кузена как на нечто нереальнее, несовместимое одно с другим — законопослушный Бен и лихач за рулем.

- Может быть, наконец, я получу вразумительное объяснение столь стремительному развитию событий? Если мы опаздываем на прием в Букингемский дворец, то я категорически протестую, поскольку моя небритая физиономия может быть расценена как намеренный подрыв и без того прохладных англо-советских отношений. Я уже не намекаю на не совсем выглаженные брюки и отсутствие верительных грамот.

Ответ Бена, с трудом переводимый с английского на русский, очевидно, прозвучал бы как «закрой рот и не мешай работать умному человеку».

Уже мелькали пригороды столицы, когда машина вынужденно остановилась у красного светофора, и Бен стенографически произнес:

- Заезжаем на квартиру. У тебя имеется не более десяти минут на сборы. Едем в Скотленд-Ярд. Звонил комиссар и настоятельно просил не опаздывать к девяти часам. Не задавай вопросов, ибо я сам ничего не знаю.

Сэм Шоу поднялся с кресла навстречу гостям, и было очевидно, что это стоило ему труда: все признаки болезни были налицо. Если бы не официальная обстановка, Наум вряд ли сдержался бы перед соблазном уточнить вслух — на лице. Или это он сам еще не проснулся после серьезного вчерашнего приема алкоголя с Робертом? Кому это было нужно — тому, младшему кузену, или им обоим? Скорее — последнее. Юноша на глазах становится мужчиной, и скорость этой трансформации, определяемая как прирост жизненного опыта в единицу времени, превысила его умственные и физические потенциалы; нужна была биохимическая разрядка, и вчера он ее получил.

«Ну а я? — думал Наум, — что нужно было мне в этом диалоге, подкрепленном градусами? Нервы? Летел на праздник, а приземлился на похороны? Планировал душевные встречи, а получил «Пятый угол?»

- Наум, ты меня слышишь? Подпиши здесь и вот здесь.

- Что я должен подтвердить? Согласен, не возражаю, признаюсь, обязуюсь?

- Кажется мне, что ваш подопечный не совсем понимает, о чем идет речь, — прохрипел комиссар.

- Наум, сосредоточься, у нас мало времени. Тебе разрешен вылет в Москву, но необходимо оформить обязательство о прибытии на суд в качестве свидетеля.

- Подпись здесь и здесь: должен, обязуюсь прибыть, выполнить, гарантии, санкции. И еще, мистер Вольский, — напряженно гудели голосовые связки комиссара, — рекомендую вылететь как можно скорее, желательно завтра. О часе вылета прошу сообщить мне.

«Это называется коленом под зад, но — с благими намерениями. Ну что же, и на том спасибо. Осталось собраться и попрощаться, то есть сказать кому-то до свидания, а кому-то — прощай».

- Не уверен, что мое общество доставляет вам удовольствие, — продолжал комиссар, провожая гостей до двери, — но не исключаю, что это не последняя наша встреча.

«Нет, я сегодня явно не в форме — даже не нашел несколько нестандартных фраз для сэра Шоу. А ведь мужик оказался вполне терпимым».

- В таком случае — до свидания, комиссар.

«Итак, есть шанс, что советский Робинзон Крузо вернется в родные пенаты. Еще немного терпения и, закончив необходимые процедуры, можно будет сесть на корабль.»

- Бен, возможно ты понял, почему меня отпускают так внезапно, как будто из катапульты? — Братья сидели за завтраком на кухне лондонской квартиры.

- Если не будешь требовать гарантий достоверности, то все не так сложно и запутанно: комиссар решил, что твое пребывание здесь совершенно не обязательно, и пора продемонстрировать гуманность правосудия в королевстве Ее Величества. Что же касается оперативности, то вероятнее всего, не все джентльмены согласны с мнением уважаемого Сэма Шоу, и, дабы не усугублять прецедент, тебе настойчиво предложено пошевеливаться.

- Что я должен делать?

- Заняться своими личными проблемами, а организационные вопросы решу я. Нужна будет твоя подпись у нотариуса по новому завещанию.

- Кстати — о завещании. Не уверен, что у нас еще найдется время для душевной беседы. Думается мне, Роберт вполне созрел для самостоятельной жизни и учебы, так что ключи от этой квартиры будут ему весьма кстати.

- Предложение соблазнительное, да и Роберт будет весьма доволен. Но у меня нет уверенности, что он не сойдет с рельсов без присмотра.