Мемуары дипломата - Джордж Бьюкенен

28 июля царь принял меня в аудиенции, и после того, как я об'яснил ему положение вещей, он сказал, что вполне понимает значение помощи болгарской армии для успеха наших операций в Дарданеллах. Но он не может, однако, послать такой телеграммы принцу-регенту. Совершенно верно, что мы начали войну из-за Сербии, но Сербия была нашим союзником, и мы не очень хорошо с нею обращались. Мы, не спросившись ее, пожертвовали некоторыми ее очень важными интересами с целью удовлетворить Италию, а теперь мы собираемся отдать Румынии Банат. Отказ принца-регента, прибавил царь, поставил бы его в очень затруднительное положение.

Я ответил, что героизм Сербии вызывает наше беспрерывное восхищение, и что мы вполне ценим заслуги, оказанные ею в первые стадии войны, но что уже несколько месяцев она не предпринимает никаких серьезных действий. Союзники, с другой стороны, не переставали приносить огромные жертвы, и Сербия не может ожидать, чтобы поступали так до бесконечности, не требуя жертв и с ее стороны. Как бы мы к ней хорошо ни относились, мы вполне вправе потребовать от нее уступку, которая бы уменьшила срок войны. Во время первой Балканской войны главным об'ектом ее притязаний был выход к Адриатическому морю, а не Македония, а сейчас ее честолюбие будет удовлетворено в такой мере, какой она никогда не ожидала. Более того, Македония принадлежит Сербии только с лета 1913 года, тогда как до этого она была признана болгарской областью царем Александром II в 1877 году и самой Сербией в 1912 г. Кроме того, мы просим у ней сделать лишь необходимое для ее собственного спасения, ибо, в случае присоединения Болгарии к центральным державам, ее собственное существование будет находиться под угрозой.

То, что я сказал, подействовало на царя, и он обещал пересмотреть вопрос, прибавив, что ему легче было бы действовать, если бы король Георг, президент Пуанкаре и итальянский король послали бы такие же телеграммы принцу-регенту. Сазонов, которому я передал содержание этого разговора, всецело присоединился к просьбе царя, которая затем и была принята. Сазонов заметил также, что он очень рад, что я говорил таким образом, потому что все симпатии царя были на стороне Сербии.

Ответ Сербии на заявление, сделанное ей всеми державами, носил характер компромисса. В принципе она принимала его, но представила ряд ограничений, которые сводили ее согласие на-нет, так как болгары соглашались только на всю бесспорную зону. Союзным договором, заключенным весной 1913 года, Греция и Сербия сговорились не уступать никаких областей к западу от Вардара. Греция, которая рада была избегнуть необходимости оказать помощь, которую она обещалась оказывать по договору, требовала выполнения этого пункта; хотя переговоры в Софии и в Белграде продолжались, каждый лишний день делал виды на будущее все безнадежнее и безнадежнее. Позиция России во время второй Балканской войны не была забыта в Софии, а после падения Варшавы и Ковно союзники, казалось, были обречены на неудачу. Король Фердинанд, все время интриговавший с центральными державами, не хотел связывать себя с терпящей поражение стороной, особенно, когда Германия обещала уплатить вдвое, чем давали союзники за ее помощь. Кроме того, наши предложения казались вообще туманными. Только абсолютная уверенность Болгарии в передаче ей бесспорной зоны могла еще остановить ход событий, а в армии была популярна мысль об уплате старого долга Сербии.

О'Беирн, бывший моим советником посольства в Петрограде и погибший потом при поездке с лордом Китченером в Россию, был назначен послом в Софию, к несчастью, слишком поздно, чтобы исправить ошибки своего предшественника. В начале сентября он выразил мнение, что если Сербия отказывает нам в просьбах, она уступит нашим настояниям, - и, по-моему, он был прав. Я лично в нашей беседе с французским послом и с Сазоновым говорил почти в том же духе. Палеолог, напротив, возражал, что мы не можем говорить таким языком и наносить оскорбления союзнику. Ставки, на которые мы играли, были слишком высоки, чтобы чувства какого-либо правительства могли повлиять на нашу политику. Если бы мы только смогли заполучить Болгарию на нашу сторону, Румыния связала бы свою судьбу с нами осенью 1915 года. Судьба Турции была бы тогда решена, и весь ход войны был бы изменен. Естественно, пожалуй, что Сербия колебалась уступить казавшуюся ей национальной область, но другое дело, если бы союзные государства приказали ей это. Если бы они настояли на разрешении Болгарии занять бесспорную зону, сомнительно пошла ли бы она в последнюю минуту против нас, как бы далеко ни зашел царь Фердинанд в своих переговорах с центральными державами. Если бы мы это сделали раньше, она, конечно, не сделала бы этого. Сазонов делал все возможное при данных обстоятельствах, но он не был уполномочен сказать единственное слово, которое повернуло бы чашу весов в Белграде в другую сторону. Можно было бы внушить и царю, симпатии которого, конечно, были на стороне Сербии, чтобы он разрешил союзникам оказать на нее сильное давление в Белграде.

При том положении вещей, когда Болгария окончательно перешла на сторону центральных держав, а русская армия после долгого отступления была совершенно истощена, нечего было и ожидать выступления Румынии. Еще до сдачи Варшавы царь в аудиенции, о которой я рассказывал выше, заметил, что было бы ошибкой настаивать на ее выступлении раньше, чем русская армия будет в состоянии перейти в наступление. Союзники поэтому должны были удовольствоваться политическим соглашением и отложить срок начала активных действий Румынии до заключения военной конвенции.

Глава XVII.

1915

Русские в Карпатах. - Германские мероприятия против этого. - Макензен принимает на себя командование. - Сдача Варшавы и других крепостей. Император берет на себя верховное командование. - Влияние, жизнь и характеристика Распутина. - Отставка реакционных министров. - Дума. Резолюция Земского Союза о правительстве, пользующемся доверием нации. Первые разговоры о мире

В начале 1915 года русские взяли большую крепость Перемышль и подошли к Кракову на расстояние нескольких миль. Они также перешли Карпаты и начали спускаться на Венгерскую равнину. Но вследствие недостатка снарядов и ружей они не могли закрепить своих побед; зная это, немцы решили изменить положение дела на восточном фронте, перебросив туда несколько армейских корпусов с Запада. В начале мая начал свои операции Макензен, которому было поручено командование австро-германскими силами, и русская армия, подвергнутая ужасной бомбардировке, на которую она не могла должным образом отвечать, и ослабленная снятием войск для обслуживания Карпат, отступила по всей линии.