Аферистка - Любовь Овсянникова

— Дорого берет? — затаил дыхание — неужели повезло найти нужное? — спросил Григорий.

— Дорого, она же других доходов не имеет. Но цена того стоит, не сомневайся. А зачем тебе?

— Девушку одну хочу повезти, после операции у нее остались некрасивые рубцы и к тому же аллергия замучила. Как старушку звать?

— Баба Люба. Хотя какая она баба? Спросишь Любовь Петровну Огневу. Скажешь, что от меня приехал. А нет, то я могу повезти тебя.

— Не буду тебя обременять. Сам поеду. Ну спасибо, дружище. Бывай здоров!

— Не гонись больше за проходимками! — крикнул Степан уходящему Григорию.

Григорий в ответ только махнул рукой.

Хутор, который назвал Степан Григорию, лежал у побережья Днепра на разлогом невысоком пригорке, сбегая окраинами в ложбинки, и издали казался чрезвычайно живописным. Подъехав ближе, Григорий с грустью увидел, что большая часть домов стоит пустой. Очевидно, жильцы давно из них ушли, и дома успели зарасти непролазными дебрями кустарников, деревьев и трав с преобладанием дикого вишняка, желтой акации, сирени, дерезы и деревьев-самосеек декоративных сортов. Все это неистовство нетронутой природы было густо перевито вьющимися растениями, так что чистить приусадебные участки, если бы кто-то решился, без современной техники оказалось бы непросто. От тех зарослей на сотню метров несло влажной и душной смесью запахов, среди которых чувствовались и неприятные — догнивал выброшенный сюда соседями мусор и разлагались остатки имущества бывших хозяев. Дома почти всюду осели к земле, раздув стены беременными животами, крыши покосились и тоже поросли травой, хозяйственные постройки едва выглядывали из-за сплошных нахрапистых чащоб. Ухоженные огороды и опрятные домики были здесь исключением, а совсем новые строения вообще увидеть не удалось, как алмазы в пустой породе.

Четыре параллельные улицы, разбитые перпендикулярно течению Днепра, некогда были вымощены добротным булыжником, который, однако, успел укрыться спорышом, а переулки, которые пересекали улицы под прямым углом, уже едва угадывались. И то только потому, что по их средине были протоптаны тонкие тропинки.

Григорий решил проехать по этим улицам. Бесполезно было напрягать зрение и пытаться увидеть номер дома или живых людей во дворах, чтобы спросить о целительнице. Вынужден был искать ее самостоятельно. Он сообразил, что если они с мужем уже в годах и недавно здесь поселились, да еще и вынуждены зарабатывать себе на проживание, то навряд чтобы купили добротный дом или пусть хороший дом. Скорее, просто заняли покинутое жилье и живут себе, никому не мешая. Значит, если само жилье и приведено в порядок, то усадьба в целом может оставаться запущенной.

Скоро он заметил что-то подобное этому. Сносной прочности дом на высоком цоколе был извне оштукатуренным, но эту отделку уже покрывала сетка трещин, а кое-где на ней просматривались и совсем вывалившиеся участки. Тем не менее за домом в меру сил присматривали: на деревянных рамах окон и на двери сохранилась прошлогодняя покраска, а стены недавно аккуратно выбелили и подвели разбавленной сажей. От калитки до порога вела вымощенная чистыми еще и целыми кирпичинами тропа. А всю усадьбу огораживал новый довольно высокий плетень из ивняка. Часть огорода была очищена от дикой растительности и засажена овощами. Однако остатки самовольно разросшихся дебрей тугой сбитой массой виднелись вокруг дома, по обеим сторонам вдоль плетня и на большей части огорода и двора.

Входная дверь стояла полностью раскрытой, ее прикрывала только прозрачная противомоскитная сетка, прицепленная наподобие занавески. Григорию показалось, что на веранде с большими окнами он разглядел какие-то фигуры.

Неожиданно устыдившись своего неуместного в этом нищем месте «мерседеса», Григорий, не снижая скорости, проехал до ближайшего переулка, повернул туда, приминая выросшие до пояса сорняки. Там остановился, спрятавшись от возможных глаз. Включил антиугонное устройство, закрыл машину и, почему-то ступая бесшумно, будто рядом был тяжелобольной, пошел к дому. Проходя вдоль забора, заметил какого-то мужика, спрятавшегося в не вырубленной гуще зарослей, который, казалось, экстренно присел под кустиком. Засмеялся про себя, ускорил шаги, чтобы не смущать бедолагу, и повернул во двор. Собаки здесь не было, хотя ее лай доносился с хозяйственного двора, отделенного от улицы домом. Оттуда, к слову сказать, неслось еще и гоготание гусей, и клохтанье и пение петуха.

Теперь на веранде никого видно не было. И Григорий по простодушной сельской привычке заглянул в окно, прикрыв глаза ладонью. Он сразу отметил, что подсматривать таким образом за жителями дома, вообще-то, некультурно, но то, что там увидел, принудило его отбросить укоры совести. В гостиной за круглым столом, стоящим посредине, сидела девушка и сосредоточенно писала, а рядом стояла женщина преклонного возраста и просматривала похожие на документы бумаги, которые держала в руках. Вдруг эта женщина оставила бумаги и вышла из комнаты, сказав девушке несколько слов. В ту же минуту девушка бросила свое занятие, метнулась к шкафу, открыла дверцу и стремительным движением выхватила оттуда небольшой сверток. Если это были деньги, то сверток можно было назвать довольно объемным, так как все на свете относительно. Она спрятала похищенное под юбку и в мгновение ока уже снова продолжала сидеть и чинно писать в бумагах. Когда хозяйка возвратилась в комнату, девушка, лениво обернувшись к ней, поднялась, показала пальцем на бумаги и начала прощаться.

Эге, голубка, далеко ты отсюда не уйдешь, даже если эта женщина и не Любовь Петровна, — подумал Григорий. Он решительно шагнул в веранду как раз тогда, когда там оказались обе женщины.

— Здравствуйте, люди добрые! — поздоровался Григорий, закрывая спиной выход. — Я ищу Любовь Петровну, — сообщил искренне и улыбнулся девушке. Затем взял ее под локоть: — Это не вы ли будете?

Та недовольно дернулась в сторону, словно безапелляционная недотрога, посмотрела на Григория вызывающе.

— Нет, не я. Это вот, — и она показала на женщину. — Вы так и будете стоять здесь или разрешите мне выйти? Заходите уже!

— Здравствуйте, Любовь Петровна, — несмотря на раздражение девушки поздоровался Григорий к хозяйке дома, все еще плотно перекрывая выход из веранды. — А я знаю, что у вас в гостиной стоит шкаф, — сказал он.

— Стоит, — согласилась женщина изумленно. — И что?

— А там еще совсем недавно лежал сверток с деньгами… Стоп, стоп, стоп, голуба моя! — крикнул Григорий к девушке и крепче сжал ее плечо.

— Ой, Боже! — догадалась женщина, что сейчас имела дело с мошенницей. — Отдавай деньги! — обернулась к ней.