Хроники Иттирии. Песня Мора - Андрей Талашко

Друзья пришли за ним! Вот теперь они повоюют.

Сбросив со своего островка последнюю раздавленную многоножку, и высоко подняв кинжал над головой, Кайрим издал победный клич… Вместе со своим островом, он стал медленно и неотвратимо погружаться в воду.

Глава 7. Пещера

Ребят, так что это за тварь была?

Кайрим потянулся за очередной палочкой с жаренными лягухами, которых предусмотрительный Ошкул натаскал полную сумку. Как сказал сам Гарн, ему понравилось вылавливать из болота всякую мелкую дрянь.

— Хорхи, — не отрывая взгляд от пламени костра, ответил Ошкул.

— Это были хорхи? — Парень лягушачьей лапкой указал в сторону болота, раскинувшегося где-то за его спиной. — А я думал, что хорхи это болотные черви, а не раки-переростки.

— Век живи, век учись, Белка, — скучающе пробасил его собеседник.

— А еще я думал, что у них мозгов нет совсем.

— Я тебе больше скажу. Я как минимум одного человека такого знаю, — совершенно серьезно сказал великан.

Кайрим на мгновение надулся, но огрызаться не стал. Парень с нетерпением ждал продолжения. Но Гарн молчал. Весь день великан хмурил брови и что-то постоянно бубнил себе под нос. Впрочем, как всегда, стоило им четверым оказаться в беде. Тогда вся порука ложилась на широкие плечи Ошкула. К счастью, в такие моменты всегда на помощь приходила Тия.

— Это очень древние существа, Кай. Они охотятся большой стаей. Нападают на все живое, что могут найти.

Тия сидела, опершись спиной о спину Гарна, и как всегда нежно улыбалась. Она, в отличие от своего зануды мужа, страшно любила делиться своими знаниями. Особенно, когда ее слушателем был любимый младший брат.

— Хорхи — это… С чем это сравнить? — На мгновение задумалась девушка. — Как пчелы. Каждая сама по себе, вроде как, самостоятельная, но без своего роя совершенно бесполезная. Как в рое пчел есть матка, так и у хорохов есть своя королева — намага.

Тия через плечо посмотрела на Ошкула. Тот в свою очередь широко кивнул. Довольная девушка вернулась к своему жующему лягушку слушателю.

— Сами по себе хорхи не нуждаются в пище. И живут не больше пары седмиц. Вся их недолгая жизнь нужна только чтобы прокормить свою намагу. Поэтому они плавают по болоту и нападают на все, что только могут словить.

Тия посмотрела как Кайрим двумя ладошками водрузил перед Тюбиком лягушачьи косточки. Довольный пес одним проходом языка слизал всю кучку. Усмехнувшись, девушка продолжила свой рассказ.

— Намага куда опаснее хорхов. Нам крупно повезло, что она решила не связываться и отступила, как только мы нашинковали ее детей. Если бы она ввязалась… Была бы беда.

Кайрим надул щеки.

— Так если эта намага это королева тех маленьких тварей, то она могла быть где-то поблизости?

— Хорхи никогда не отплывают дальше сорока шагов от своей королевы, — уверенно кивнула рыжеволосая девушка.

Кайрим нервно сглотнул, представив себе исполинского червя с костяной короной на голове, вырастающего из болотной жижи рядом с его дрейфующим островком. Парня аж передернуло. Смертельно опасная тварь была совсем рядом с ним.

— Так, где она пряталась? Я ее не видел. Хоть бы пузырьки были какие-нибудь…

Тия удивленно посмотрела на брата.

— Кай, ты на ней стоял.

Глаза Кайрима широко раскрылись, лоб сжался гармошкой, а уши медленно, но верно поползли на затылок.

— Ты попал в ее ловушку, — поспешила разъяснить девушка. — Намага всплывает на поверхность и небольшим островком дрейфует по воде. То, на чем ты стоял, была лишь малая ее часть.

Весь вид Кайрима говорил о том, что больше ни кусочка лягушки он впихнуть в себя не сможет.

— Выдры, лягушки, черепахи, болотные обезьяны…

— А иногда и Белки-переростки, — задумчивым басом вставил свои пять медяков Ошкул.

— Да, — усмехнулась удачной шутке мужа девушка. — Так вот, болотные создания выбираются погреться на сухой островок. И все… Намага выделяет какой-то яд, из-за которого жертва тут же засыпает беспробудным сном. Концентрация яда такая, что способна завалить мастона, не то, что мелкое животное…

— Мы этим ядом бандитов, из их логов, выкуривали — Ошкул перевел свой взгляд на рыжеволосого парня, сидящего от него по ту сторону костра. — Ни один не ушел. Дрыхли, как младенцы.

Кайрим отложил в сторону недоеденную лягушку и принялся кусать свой кулак. Ему стало ясно, почему Ошкул все это время был таким задумчивым. Испытующим взглядом великан смотрел на Кайрима, так и не задав своего вопроса.

— Ну не знаю я, почему проснулся! — Первым не выдержал рыжеволосый парень. — Меня кто-то разбудил…

— Тот же, кто в болото отправил? — Гарн неотрывно смотрел в глаза парня, впрочем, не особо настаивая на предсказуемом ответе.

Ошкул качнулся вперед, давая понять опиравшейся на его спину супруге, что он собирается встать.

— Сдается мне, что мы в ловушку идем, дружище, — поднявшись на ноги, озвучил он уже зародившуюся как у Кайрима, так и у Тии, мысль.

Кайрим посмотрел на возвышающегося над ним Ошкула, на свою сестру и на, с аппетитом чавкающего подаренной ему лягушкой, Тюбика. Наконец, парень уткнул взгляд в яркое теплое пламя костра.

— Ты сам меня учил, что лучше жалеть о том, что ты сделал, чем о том, чего не сделал, — тихо, как будто сам себе, проговорил Кайрим. — Я вас за собой не тяну.

Гарн сделал несколько шагов и присел на корточки рядом с Кайримом. Он опустил свою огромную ладонь на плечо парня, призывая того заглянуть ему в глаза.

— Мы не идем за тобой, — серые глаза великана были как никогда серьезными. — Мы идем с тобой, Белка.

Вход в пещеру, спрятанный за толстым стволом корабельной сосны, был едва различим. Сразу с поверхности резко уходя вниз, вел широкий, но крайне низкий коридор. Удобно идти на четырех лапах, но никак не на двух ногах. Природа редко делает что-либо с целью упростить жизнь двуногим созданиям.

Идущему с факелом наперевес Ошкулу пришлось сложиться вдвое, чтобы не разбить голову о торчащие каменные выступы. Кайриму и Тие было чуть проще, но все равно пришлось цепляться за неровный потолок, чтобы не покатиться вниз по резко обрывающимся каменным ступеням. Лучше всего себя чувствовал Тюбик. Пес довольно бодро ступал по уходящему вниз коридору и уверенно перепрыгивал с камня на камень.

Вскоре коридор резко сузился. Теперь каменный тоннель давил не только сверху, но и сбоку. Кайрим уже начал было волноваться, что если коридор и дальше уменьшится, то его кряхтящий широкоплечий напарник попросту застрянет между камнями. Хотя, если подумать, марлок носился тут без особых проблем, а его туша не во многом уступала Ошкулу.

К счастью, еще через десяток шагов, их узенький проход подался в стороны. Теперь они стояли в широком тоннеле. Тусклый свет факела с трудом добивал до гладкого кривого потолка.

Сложно было оценить время, которое искатели провели под землей. Они просто шли вперед по бесконечному оплавленному временем коридору. Было страшно. Каждый новый шаг, будил древнее пугливое эхо. Заметив чужаков, сотнями мышиных лапок оно тут же бросалось врассыпную, прячась в спасительную плотную темноту.

Кайрим глубоко втянул в себя холодный воздух, и в мыслях поблагодарил Ошкула за его «дам в ухо». Великан с боем заставил мятежного ученика высушить у костра одежду. Вслух парень, разумеется, ничего говорить не стал. Вместо этого он с открытым ртом принялся пялиться на вырванные тусклым светом факела своды пещеры. Каменные наплывы, вековыми змеями расползались по неровным стенам тоннеля. Древние навсегда застывшие гады бесконечной лентой тянулись вдоль мертвого коридора, иногда врезаясь в потолок и спускаясь оттуда завораживающими взгляд полупрозрачными колоннами.

Увлеченный созерцанием стен, парень едва не врезался во вдруг остановившегося Гарна.

Выглянув из-за необъятной спины учителя, Кайрим увидел три черных провала. В свете факела, два небольших темных коридора зияли провалами мертвых глазниц. Всем своим неприветливым видом они показывали, что путникам здесь не место. Тот, что был справа, вообще казалось, вот-вот осыплется. Третий, чуть больше двух других, внушал доверие. Ровный пол, крепкие стены. Он словно манил за собой, призывая войти в свое древнее чрево.

— Два раза южная, на третьей северная, — шепотом проговорил Кайрим.

— Кай, ты что-то сказал? — Тия стояла рядом с ним и тоже неотрывно смотрела на кривые провалы коридоров.

— Говорю, во сне в своих мыслях марлок говорил «на первой и второй развилке южная рука, на третьей северная», — уже для всех повторил парень. — Только я не знаю, как это понимать.

— Арахниды так обозначают свои лапы, — в тесных сводах пещеры раскаты голоса Ошкула звучали еще более угрожающе. — Так сказать, право, лево. Лицом к восходящему Солнцу. Правая рука будет смотреть на юг, соответственно, она южная. Левая — наоборот.