1937. Большая чистка. НКВД против ЧК - Александр Папчинский

В марте 1929 года в крае была ликвидирована крупная монархическая организация «Имяславец». Эта организация делилась на две группы. Первая была построена по типу вооруженной банды, во главе которой стоял бывший белый офицер Григорович. Вторая группа носила характер тщательно законспирированной подпольной организации во главе с местным епископом Варлаамом. Члены этой группы вели активную антисоветскую пропаганду с религиозным уклоном. Для большего успеха церковники практиковали организацию «чудес» в виде слезоточивых икон, собирали масштабные религиозные собрания, где «…под видом проповедей велась антисоветская работа, направленная к срыву ударной зерновой кампании».

Если «религиозное» ответвление организации «Имяславец» чекисты разгромили быстро, то с отрядом Григоровича им пришлось повозиться. Однако, несмотря «…на чрезвычайные трудности и лишения, связанные с большими переходами по горам, с риском для жизни, операция по ликвидации была проведена блестяще». Чекистами было изъято и изолировано 170 человек во главе с руководителями, отобрано большое количество огнестрельного оружия и проведена работа по разложению рядового состава организации[407]. Коллегия ОГПУ «за успешную ликвидацию контрреволюционной организации» наградила помощника начальника СО ПП ОГПУ Б.Д. Сарина, начальника 2-го отделения СО ПП Я.П. Нелиппу и начальника КПП Терского окротдела ОГПУ П.Г. Евдокимова (младший брат Евдокимова) золотыми часами. Еще шестеро чекистов — начальник КРО Черноморского окротдела ОГПУ П.В. Лацис, уполномоченный СО ПП ОГПУ С.В. Камфорин, помощник коменданта 32-го погранотряда ОГПУ М.Д. Яхонтов и другие были награждены именными пистолетами «Маузер»[408].

Вообще к концу 20-х годов аппарат ПП ОГПУ по СКК был, пожалуй, самым «краснознаменным» в Союзе. Трое его сотрудников — Н.Г. Николаев-Журид, С.Н. Миронов-Король и А.Г. Абулян имели по два ордена, по одному ордену имели Ф.Т. Фомин, М. Курский, И.Я. Дагин, П.Г. Рудь, Я.М. Вейншток, Я.А. Дейч, А.И. Кауль, Л.А. Мамендос. М.П. Фриновский и Л.И. Коган тоже заслужили свои ордена у Евдокимова на Северном Кавказе.

Об отношениях Евдокимова с этими людьми, суть его «кадровой политики», через много лет хорошо выразил один из северокавказских чекистов М.А. Листейгурт: «У Евдокимова есть свои, воспитанные им в течение многих лет люди, которые расставлены им на основных и решающих участках работы в крае. Анархизм Евдокимова в прошлом принял своеобразный характер батьковщины или атаманщины в настоящем, который выражается в том, что Евдокимов не дает в обиду своих людей, выручает их, когда попадают в беду, выдвигает, награждает их и тем самым приковывает их к себе, заставляет выполнять их свою волю…»[409].

Ефим Георгиевич любил собирать у себя дома близких ему сотрудников. Эти застолья всегда имели «атмосферу батьковщины, атаманщины и взаимной поруки», где Евдокимова славословили, превозносили как руководителя, умевшего активно показать себя. Праздничные ужины нередко затягивались до поздней ночи. После «…окончания с тостами» вечеринки продолжались пением хоровых украинских и казачьих песен, русских частушек, «в которых запевалой был сам Евдокимов, а также пляской». Действительно, Ефим Георгиевич очень любил хоровые песни, пляски. Музыкантов на эти вечера не приглашали, «оркестр» обычно набирали из присутствующих чекистов. За пианино садился Николаев-Журид или Абулян, на балалайке либо гитаре играл младший брат Евдокимова Петр (за что, вероятно, и получил кличку Петрушка), и праздник продолжался[410].

Там, за столом, за едой, выпивкой и тостами, во время пения песен и частушек, а также плясок укреплялись и срастались личные отношения Евдокимова с приближенными к нему чекистами. Теперь они вместе все больше и больше напоминали семью, а точнее, некий семейный клан. Частыми гостями подобных застолий были А.И. Кауль, Н.Г. Николаев-Журид, В.М. Курский, Я.А. Дейч, Н. Миронов-Король, B.C. Гофицкий, Я.М. Вейншток, П.С. Долгопятов, Э.Я. Грундман, А.И. Михельсон, И.А. Дубинин, К.К. Мукке, А.Г. Абулян, Л.А. Мамендос, Ф.Т. Фомин, М.Г. Раев-Каминский, М.П. Фриновский, К.А. Павлов, И.Я. Дагин, К.И. Зонов и другие.

Любил собирать у себя застолья и один из заместителей Евдокимова — М.П. Фриновский. В отличие от евдокимовских «праздников жизни» здесь было меньше тостов и славословий. Все проходило скромно и даже немного официально, на вечеринки приходили с женами. Несмотря на это у Фриновского любил бывать и сам Евдокимов, а также его соратники — Кауль, Николаев-Журид, Зонов, Вейншток, Грундман, Коган, Дьяконов, Булах, Панин. Из всех вышеперечисленных чекистов у Михаила Петровича наиболее теплые и дружеские отношения сложились с Вейнштоком и Коганом, также он был дружен с Дьяконовым и Булахом[411].

Будущий первый заместитель Ежова был в прекрасных отношениях с Евдокимовым. Он считал себя учеником и выдвиженцем Ефима Георгиевича, высоко ценил его. И, тем не менее, многие отмечали у Михаила Петровича отсутствие того «захлебывания евдокимовским авторитетом и успехами», коим так славились многие чекисты из украинского «хвоста» полпреда ОГПУ по СКК. На вечеринках у Евдокимова Фриновский всегда вел себя сдержанно, деловито и с большим достоинством[412]. Несомненно, одно: Михаил Петрович очень хотел пойти в служебной карьере дальше своего учителя, а для этого необходимо было сохранять некую дистанцию и постепенно выходить из тени Евдокимова. Тем не менее Фриновский всегда помнил, кто вывел его «из грязи в князи» и кому он обязан своими успехами по службе.

Расцветить картину «времяпровождения» команды Евдокимова могут и свидетельства еще одного северокавказского чекиста — И.Я. Ильина: «…В аппарате Полномочного Представительства по СКК к моменту моего прихода… из числа руководящих работников Евдокимовым была сколочена крепкая группа, готовая на любые действия по его указаниям… Путем раздачи наград, устройства личного быта, поощрения бытовому разложению ряда работников, главным образом руководящего состава, Евдокимову удалось сколотить крепкое ядро чекистов, преданных ему до конца. В свою очередь эти работники в подведомственных им отделах, путем применения этого же принципа, сколачивали группы сотрудников, которые также были слепо преданы им»[413]. Рассказал чекист и о «бытовом разложении», царившем в среде чекистов из группы Евдокимова: «…Ни одно оперативное совещание не проходило без того, чтобы в конце, а зачастую и во время его не устраивалась грандиозная пьянка с полным разгулом, длившаяся иногда сутки и больше. Были случаи, когда отдельных работников разыскивали только на 3 или 4 день, где-нибудь в кабаках или у проститутки…»[414].

За шесть лет пребывания Евдокимова на Северном Кавказе ряды его рьяных приверженцев среди местных чекистов выросли в геометрической прогрессии. Только из фигур «второй шеренги» можно назвать: Н.Ф. Еремина, И.П. Попашенко, А.И. Михельсона, А.Д. Соболева, О.Я. Нодева, Ю.Л. Зверева, С.А. Тарасюка, Г.Ф. Горбача, В.В. Хворостяна, И.Я. Лаврушина, Г.Г. Телешева.

Решающий поворот в судьбе самого Евдокимова произошел в конце 1929 года, когда в Москве, в центральном аппарате ОГПУ разразился скандал так называемого «беспринципного центра», якобы сложившегося в среде московских чекистов на почве их «бытового разложения». Главными «героями» скандала стали Г.Г. Ягода, М.А. Трилиссер, Т.Д. Дерибас, а среди прочих — комендант Москвы П.П.Ткапун, помощник начальника Особого отдела Московского военного округа М.С. Погребинский и командир- военком Дивизии ОСНАЗ при Коллегии ОГПУ имени Ф.Э.Дзержинского М.П. Фриновский.

Фриновский, по окончании курса Военной академии Генштаба РККА с июня 1927 года уже делал карьеру вполне самостоятельно, без прямой помощи Евдокимова. Он отличился в преследовании террористов, бросивших 6 июля 1928 года бомбу в бюро пропусков ОГПУ, когда «вследствие бдительности группы ОГПУ под руководством помощника начальника Особого отдела ОГПУ МВО Фриновского скрывшиеся террористы были обнаружены на двадцать третьей версте по Серпуховскому шоссе». Михаил Петрович сумел войти в доверие к Ягоде и в ноябре 1928 года стал командовать дивизией «преторианской гвардии Кремля»[415]. В наказание за потворство «сладкой жизни» руководству ОГПУ СССР Фриновский расстался с Дивизией особого назначения ОГПУ и был отправлен в Баку руководить ГПУ Азербайджана.

Еще в сентябре 1929 года Сталин предупреждал Менжинского «о некоторых болезненных явлениях в организациях ГПУ», заявив председателю ОГПУ: «Оказывается у вас (у чекистов) взят теперь курс на развернутую самокритику внутри ГПУ… чекисты допускают те же ошибки, которые недавно допущены в военведе… Это грозит развалом чекистской дисциплины. Не забудьте, что ГПУ не менее военная организация, чем военвед… Нельзя ли принять решительные меры против этого зла»[416].