Локальная метрика (СИ) - Иевлев Павел Сергеевич

Олег, лишённый малейших иллюзий по поводу своих боевых навыков, даже не пытался принять участие в этой кровавой свалке, а кинулся наверх, на галерею, где с белым от ужаса лицом стоял, раскачиваясь в прострации, профессор. И, уже отступая задом на лестницу, он увидел картину настолько дикую, что решил, что это чересчур даже для такой ночи. Раненый полковник Карасов, подползая к убитому чудовищу, жадно слизывал с пола его чёрную кровь…

На профессора было жалко смотреть. Глядя из-за ограждения галереи на развернувшуюся внизу бойню, он был бледен как мел, на глазах теряя остатки адекватности.

— Что же делать? Что делать! — бормотал он срывающимся голосом.

Силы защитников таяли — контрактники расстреляли носимый боекомплект, а пополнить запас не было времени. Ситуацию удерживал Гилаев, поливавший тварей из ручного пулемёта, но потом в пристёгнутом коробе кончилась лента, и его смяли, отшвырнув с пути, сразу два рвущихся внутрь инсектоида.

В этот момент на галерее появился полковник Карасов. Вид его был страшен — залитый красной своей и чёрной чужой кровью, он выглядел не менее ужасно, чем бушевавшие внизу чудовища. Схватив за шиворот профессора, он буквально бросил его к аппаратуре.

— Портал! — заорал он. — Портал включай! Бегом!

— Но… — начал было научник, однако одного взгляда в бешеные глаза полковника ему хватило, чтобы заткнуться и, мелко закивав, начать щёлкать переключателями.

Вращавшийся внизу маховик взвыл, меняя тональность, и стал слышен — до этого привыкшее к ровному гулу ухо просто не воспринимало фоновый звук. И в тот же момент твари прекратили атаку, остановились, как бы задумавшись на секунду и, развернувшись, кинулись к выходу. Олег подскочил к окну и увидел в тусклом свете нескольких уцелевших на улице газовых фонарей, как десятки инсектоидов бегут к арке портала и бесследно исчезают в пространстве под ней.

— Они же идут туда! — с истерикой в голосе констатировал очевидное профессор. — Там же люди! Надо выключить установку!

Он сделал движение к пульту и наткнулся носом на ствол пистолета Карасова.

— Стоять! — сказал полковник неожиданно спокойным тоном. — Пристрелю нахуй.

Глядя поверх ствола в белое лицо Карасова, научник торопливо сделал шаг назад. За окном в наступающих предрассветных сумерках скрывались под аркой последние твари.

— Всё, вырубайте! — сказал полковник устало, убирая в кобуру пистолет. — К полудню мне понадобится полная мощность, надо компенсировать потери.

Глава 20. Иван

Проснулся с ощущением тревоги, но без понимания её причины. В первый момент вообще не соображал, что вокруг и где я — фонарь я перед сном выключил, найденная в кладовке свеча успела догореть, вокруг темно и холодно. Но это буквально секундная растерянность, а что же меня разбудило? Включил свет, огляделся, подкинул дров в почти погасшую печку, убедился, что вода в кастрюле наполовину выкипела, добавив непривычной влажности в вечно пересушенный холодный воздух и частично уже осев инеем на холодной изнанке кровли. Сверху слой снега над крышей невелик, а сама она тонкая — доски и модная мягкая кровля шестиугольными лоскутами. Я поднял голову с налобным фонарём, разглядывая верхнюю часть домика, и понял причину тревоги — рядом с печной трубой опорные доски прогнулись внутрь и тихонько потрескивали, роняя иней, как будто на крыше стояла… Ну, не знаю — лошадь, например. Подо мной поставленная на ребро сосновая стопятидесятка так не гуляла бы. Мне стало страшно — а ну как крыша сейчас завалится? — и я начал торопливо одеваться, судорожно напяливая на себя сбрую и трофейную тёплую пуховку. Химическими грелками пришлось пренебречь — они ещё лежат в кипятке, мокрые и горячие, перед активацией их надо остудить. Когда я натянул снаряжение, крыша ещё держалась, но зато в печке вдруг резко пропала тяга — огонь пригас, и дым из топки потянуло наружу. Такое впечатление, что кто-то сел на трубу. Кажется, местный Санта становится навязчив.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

В кладовке, которую я так радостно размародёрил, есть и замаскированный в углу оружейный сейф. Запертый и без ключей, но я сломал бы плёвые замки без проблем. Не стал этого делать по причине того, что, во-первых, не представляю, в кого тут стрелять, во-вторых, не уверен, что на таком холоде что-то в принципе выстрелит. (Я видел, как при каких-то плёвых минус пятидесяти отказывает автомат Калашникова). Теперь я, пожалуй, готов пересмотреть свои пацифистские воззрения и влепить этому Плохому Санте заряд дроби в толстую жопу. Чтобы не затыкал трубу. А если бы я не проснулся вовремя? Так и угорел бы тут к чёртовой матери… А если он вот так в нашем доме? Крышку-то, вон, уже своротил? Там, конечно, датчики СO есть, но какого хрена! Идти ломать сейф уже поздно, и я вылез наверх, преодолев длинный путь через дом и мансарду, с одной лопатой. Не в качестве оружия, а так — снежку на крышу подкидать для теплоизоляции и защиты кровли от сантаклаусов. Когда увидел в свете фонаря то, что взгромоздилось на трубу, сразу понял, что выбор был верным — с ружьём я бы чувствовал себя ещё более глупо.

Сказать, что я испугался — это одновременно преувеличить и преуменьшить мою реакцию. С одной стороны, тварь, раскорячившаяся над срезом трубы, объективно очень страшная. Прежде всего, своей инфернальной ни на что непохожестью. Чёрное блестящее сегментированное тулово, какие-то ломаные линии конечностей, по первому впечатлению состоящих из лезвий и шипов, и, конечно, жуткая харя, слегка напоминающая противогаз ГП-7, в который вместо стёкол вставили глаза стрекозы, а вместо клапанного узла — гидравлический резак. Тут испугаешься, пожалуй, — особенно с учётом того, что размером оно с хорошего лося. Но, с другой стороны, это какой-то рассудочный страх, идущий от головы. Ощущения опасности, идущего от жопы, у меня не возникло. Внешне тварь больше всего походит на увеличенное чёрным научным колдунством насекомое из старых ужастиков про безумных учёных, но мне она кажется чем-то не очень живым. Как будто экспонат с познавательной выставки для детей — отлитый из пластика механизированный динозавр. Это сложно описать, тем более аргументировать — просто такое ощущение. Во всяком случае, вместо того, чтобы в ужасе убежать, я медленно, выставив перед собой лопату, подошел ближе. Оно смотрело, как я приближаюсь, но никак не реагировало. Когда приблизился, передняя конечность, сложенная в три раза, как лапка богомола, и прижатая к верхней части тулова, вдруг стремительно метнулась в мою сторону, остановившись в полуметре от лица и уставившись копейным остриём. Неожиданно этот наконечник раскрылся на три тонких чёрных лезвия и с громким щелчком сложился обратно, а конечность так же моментально убралась обратно. Я предположил, что мне вот так обозначили дистанцию, ближе которой приближаться не следует. Но всё равно не испугался — наверное, абсурдная пластика этого движения, неестественного, но очень чёткого, только усилила ощущение нереальности происходящего. Я чувствовал себя, как Рипли из фильма, когда на неё скалится вблизи Чужой. Он там такой страшный — клац-клац, двойная челюсть, слизь с зубов — но отчего-то сразу понятно, что не нападёт. Не сейчас.

Воткнул лопату в снег и поднял руки, надеясь, что это не будет воспринято как жест агрессии.

— Эй, послушай, — обращаться голосом к этому существу вряд ли хорошая идея, но не лопатой же в него тыкать? — Ты это… Извини, но ты заткнуло жопой трубу.

Существо смотрит на меня сверху своей противогазной харей и никак не реагирует. Впрочем, мы тут оба те ещё красавцы, и моя харя, если вдуматься, ничуть не менее противогазная.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Нет, вообще ты грейся, мне не жалко… — продолжил я примирительно, — Но печка же погаснет и всем станет холодно. Может, сдвинешься немного?

М-да. Не похоже, что оно понимает русский язык. Впрочем, любой другой тоже вряд ли. Я обозначил жестами желание сдвинуть его тушу в сторону, для чего зашёл чуть сбоку. Пучеглазая голова повернулась в мою сторону. Я замахал руками, как бабка, которая гонит корову из сада: