Кто такие русские - Сергей Кара-Мурза

Понятно, что лжет. Если бы были такие «нормативы» за подписью Сталина, о них уже растрезвонили бы на весь мир. Да живы еще миллионы людей, у которых воевали офицерами отцы, и кто-то из них даже вернулся живым из Германии. Почти никто «по одному мотоциклу или велосипеду» не привез, а если привез, это не было нормой.

Но велосипеды — мелочь. Главная мысль Попова крупнее: «Но не только кофточки были солдатской добычей. Ею стали немецкие женщины и девушки. Наши солдаты насиловали во всех странах. Но настоящая вакханалия началась именно в Германии. Только в Берлине, после его штурма, к врачам по поводу изнасилования обратилось до 100 тысяч немок. Я хотел бы сейчас, хотя бы спустя 60 лет, услышать от лидеров новой России официальные извинения перед женщинами Европы за эти оргии в «великие те года».

И множество людей глотают яд этого отравителя колодцев. Подумали бы, к каким это врачам в Берлине «обратились по поводу изнасилования до 100 тысяч немок»? В палатках медсанбатов в эти дни врачам надо было оказать срочную помощь тремстам тысячам советских раненых и примерно такому же числу немецких. Представляете себе — 9 мая среди руин Берлина очередь к врачу из 100 тысяч изнасилованных. И зачем эти 100 тысяч немок обращались к врачам — чтобы получить справки и обратиться в суд? В какой суд? Посмотрите на фотографии «Берлина после штурма».

Война сопряжена с жестокостью, но Попов знает, что наша армия как раз резко отличалась способностью после боя очень быстро утихомирить ярость. Это отметил антрополог Конрад Лоренц как удивительное свойство советских солдат. Что же касается насильников, то даже А.Н. Яковлев признал, что их расстреливали. А вот «Записки о войне» Б. Слуцкого, который был военным прокурором. В городе Зихауэр пришли с жалобой две изнасилованные женщины. Б. Слуцкий пишет: «Через два дня я докладывал начальству о женщинах Зихауэра. Генералы сидели внимательные и серьезные, слушали каждое слово. Из Москвы поступали телеграммы — жестокие, определенные… По этому докладу были приняты серьезные меры».

Ясно, что если бы в Германии творилась «настоящая вакханалия» изнасилований, то не сидели бы генералы «внимательные и серьезные», не «слушали каждое слово», не шли бы жестокие телеграммы из Москвы.

В чем же быстро определяемый признак? В том, что свою гадость Попов пустил в печать именно перед юбилеем Победы. Мог бы подождать, но приурочил к священной дате. Любой человек, желающий сказать горькую правду, не стал бы делать это перед общенародным праздником — если бы его целью не было как раз испортить людям этот праздник. А это операция психологической войны.

Подобные признаки и надо первым делом высматривать в подозрительных сообщениях, как саперы высматривают проволочки растяжек. Увидел — и не читай, не слушай. А против имени «отправителя» в уме ставь галочку.

Подрыв национального сознания: комплекс вины

Самоуважение и убежденность в своем коллективном праве на существование — необходимая часть национального сознания. Во время перестройки и реформы на разрушение этой убежденности были направлены очень большие силы. Одним из главных видов оружия в этой кампании была идея исторической вины русского народа. Доверчивые люди, особенно из молодежи, не могли этому противиться и отдалялись от народа, который «не желает покаяться».

Шаг за шагом источник вины русских приобретал все более определенный характер — от вины Сталина к вине советского государства и партии, от них к исторической вине российского государства вообще, а затем и к вине народа. Эта кампания на время ввергла в саморазрушительную вакханалию нынешнее поколение всего народа России. Удар по самоуважению нашего народа был настолько мощным и неприкрытым, что сейчас от него открещивается даже часть сторонников реформ.

Пробежим вскользь перечень обвинений, еще свежий в памяти многих. Первое — русские должны были покаяться за империю и СССР. Советник Ельцина философ А.И. Ракитов счастлив: «Самая большая, самая жестокая империя в истории человечества распадается». Образ «сталинских репрессий» был распространен на всю жизнь русского народа в целом. Вся Россия была представлена как всеобщая и вечная плаха. Виднейший еврейский поэт А. Межиров в большой поэме времен перестройки вспоминает,

Что Россия вся как плахаОт Ивана Калиты,Собиратели ГУЛАГа,На которой я и ты,Ты да я — и век от векаКровью плаха залита.

В кампанию по созданию такого образа были вовлечены большие силы. Прикрываясь званием академика, активное участие в этой операции принимал А.Н. Яковлев. Хотя имеются надежно проверенные данные о масштабах репрессий, он 15 лет продолжал говорить о «миллионах расстрелянных». Он заявлял в 2001 г.: «Я поражен равнодушной реакцией нашего общества на правду о том периоде. Вроде ничего и не было. А ведь одних расстрелянных — миллионы. Расстрелянных ни за что ни про что».

Все тут ложь. Сказать, будто все были расстреляны «ни за что ни про что», это все равно, что сегодня все осужденные в России сидят в тюрьме невинно. Сам же Яковлев своей деятельностью убедительно показал, что «много, много разных мерзавцев ходят по нашей земле и вокруг». Ложь, будто общество считает, что «вроде ничего и не было». Наше общество все время напряженно думало и думает о репрессиях как трагическом периоде в жизни народа — и те, кто прошел ГУЛАГ, и их близкие, и вообще все. Но Яковлев требует не этого, он хотел бы, чтобы мы все пошли и удавились.

Ложь, что «расстрелянных — миллионы». В книге о ГУЛАГе, изданной в 2000 г. под редакцией самого А.Н. Яковлева, приводятся точные данные, которые сам он прекрасно знал. В 1937 г. к расстрелу были приговорены 353 074, в 1938 г. 328 618 человек. Около ста тысяч приговоренных к высшей мере приходится на все остальные годы с 1918 по 1953, из них абсолютное большинство на годы войны — 1941–1945 гг. Акты об исполнении приговора не опубликованы, но число расстрелов существенно меньше числа приговоров. Эти данные были проверены в Москве авторитетными историками США, и ведущие университеты США рекомендуют использовать в курсах истории именно эти данные, которые признаны достоверными. Но в РФ всякие Яковлевы продолжают травить нас ложью.

Но эта кампания была эффективной. Манипуляторы, включив тему репрессий в национальную «повестку дня» навязали каждому русскому выбор — верит он или не верит этому мифу. Те, кто в миф поверил, были обязаны принять на себя вину за репрессии — «покаяться». Те, кто не поверил, получали клеймо неблагонадежных. И народ раскололся на две группы. Вступая в общение с человеком, приходилось соблюдать осторожность и прощупывать его отношение к мифу о репрессиях. Резко возрос уровень взаимного недоверия. Затем началось дробление группы «поверивших», потому что в ней обнаружился широкий спектр разных установок — вплоть до выделения группы тех, кто считал, что репрессии были «недостаточными».

С другой стороны русских обвинял духовный авторитет более крупного калибра — Солженицын. Ему стыдно за то, что в ГУЛАГе после войны находились не только русские. По его мнению, за все беды, преступления и ошибки на земле, по которой прокатились битвы и хаос XX века, должны расплачиваться только русские.

Он пишет в книге «Архипелаг ГУЛАГ»: «Особенно прилегают к моей душе эстонцы и литовцы. Хотя я сижу с ними на равных правах, мне так стыдно перед ними, будто посадил их я. Неиспорченные, работящие, верные слову, недерзкие, — за что и они втянуты на перемол под те же проклятые лопасти? Никого не трогали, жили тихо, устроенно и нравственнее нас — и вот виноваты в том, что живут у нас под локтем и отгораживают от нас море. «Стыдно быть русским!» — воскликнул Герцен, когда мы душили Польшу. Вдвое стыднее быть советским перед этими незабиячливыми беззащитными народами».

Под гипнозом имени Солженицына читатель начинал верить, что «неиспорченные» эстонцы, конечно, же, попали в ГУЛАГ безвинно. Он забывал и о том, что на стороне немцев воевало на треть больше эстонцев, чем в Советской армии, и что из них немцы формировали самые жестокие карательные части, которые орудовали не только в Прибалтике. Стыдно ему быть русским! Поезжайте, Александр Исаевич, в гости к своим солагерникам, пройдитесь с ними в марше эстонских эсэсовцев.

Что у Яковлева, что у Солженицына, в этих образах нет никакой исторической правды, это выстрелы в психологической войне против русских. Не надо в таких образах копаться, искать зерна истины — это так же глупо, как пытаться исследовать пулю, которая летит тебе в голову. От пули надо увернуться и самому прицелиться получше.