На странных берегах - Тим Пауэрс

Капля еле заметно пульсировала.

Эхо выстрела прокатилось по гавани острова Нью-Провиденс, и хотя отблеск стекла на борту «Делиции» показал, что один из офицеров британского флота направил подзорную трубу на стрелявшего, оно никого не встревожило на берегу: никто не боялся быть убит и никто не интересовался, кого убили, как это могло случиться шесть месяцев назад. Джек Шэнди прошлепал босиком по раскаленному песку к курице, которую он обезглавил выстрелом из пистолета. День только начинался, и выпивка еще не успела лишить его меткости.

Он подобрал голову; как Шэнди и опасался, на клюве были написаны буквы, и он бросил ее на песок.

Черт, подумал он, вот тебе и жареная курица. Хорошо еще, что старина Сауни не начал загонять лихорадку в омаров. Он сунул пистолет за пояс и направился к форту. Новая кладка была более темной, и теперь стены казались пегими. Шэнди подумал, что эти усовершенствования, а не британский флаг и не присутствие Вудса Роджерса заставили старого безумного губернатора Сауни покинуть форт.

Шэнди бросил взгляд налево, на гавань. Здесь теперь стояло куда меньше кораблей, чем до прибытия Роджерса, и легко можно было разглядеть старушку «Дженни». Шэнди отказался от своего капитанства, когда три месяца назад они прибыли сюда, и ему даровали помилование. Теперь вместо него капитаном «Дженни» объявил себя Веннер. К этому времени, однако, все пираты сдались властям: было ясно, что дни пиратства канули в прошлое, и никто особенно не стремился к командованию старым шлюпом. Веннер переоснастил шлюп, очистил корпус, и было совершенно очевидно, что он намеревается вернуться к прежнему занятию. Шэнди слышал, что он тайком подбирает себе команду из тех бывших пиратов, которые вздыхали по старым временам; однако Шэнди он не звал, да и сам Шэнди этим не интересовался.

Английская бригантина, которая с самого утра лавировала, пробираясь в гавань, стояла теперь на якоре, и хотя с нее и сгружали и перевозили на берег припасы, вокруг не ощущалось той праздничной атмосферы, которой ожидал Шэнди. Люди вокруг стояли группами, что-то тихо обсуждая между собой и качая головами, одна из проституток театрально всхлипывала.

– Джек! – позвал его сзади кто-то. Шэнди обернулся и увидел, что к нему торопится Скэнк.

– Привет, Скэнк, – сказал он, когда парень, тяжело дыша, остановился рядом.

– Ты новости слышал?

– Наверное, нет, – сказал Шэнди. – Если слышал, то забыл, – Тэтч убит!

Шэнди улыбнулся, как улыбнулся бы воспоминанию о детских играх.

– А. – Он опять двинулся вдоль берега, и Скэнк пошел рядом. – Уверен, что это правда? – спросил Шэнди, останавливаясь подле палатки, которая была чем-то вроде кабака на открытом воздухе.

– Да, точнее и быть не может. В Северной Каролине месяц назад. Половину экипажа схватили, а голову Тэтча преподнесли самому губернатору.

– Значит, он умер на воде? – пробормотал Шэнди, беря протянутую чашку с ромом; ему даже не приходилось теперь делать заказ.

Скэнк кивнул:

– Ага, его застукали возле Окракок, на шлюпе «Приключение». Говорят, он припрятал где-то «Месть королевы Анны» и все свои богатства тоже. На борту «Приключения» не нашли ни единого реала. Это на него непохоже. Сдается, военные прикарманили все денежки.

– Вряд ли. Готов спорить, – Шэнди задумчиво отхлебнул рома, – готов спорить, что он все припрятал. «Приключение», говоришь? Подходящее имя, это действительно его величайшее приключение.

Скэнк оглядел палатки, пляж, полузатонувшие корпуса брошенных кораблей, от которых люди губернатора Роджерса очищали гавань.

– Сдается, что это уже и не пиратский остров. Шэнди расхохотался:

– Ты что, только что заметил? Только два дня назад вон там Роджерс повесил восьмерых, помнишь? За нарушение условий амнистии. И мы все просто были зрителями, а потом повернулись и разошлись.

– Да, но… – Скэнк запнулся, пытаясь выразить свою мысль. – Мы знали, что где-то там существует старина Тэтч…

Шэнди пожал плечами и кивнул:

– …И что он может вернуться. Да, я понял тебя. Я и сам не могу представить, чтобы даже Вудс Роджерс смог ему долго сопротивляться. Да, согласен, скоро введут налоги, штрафы, правила, где причаливать лодку. И знаешь что? Я думаю, что и магия перестанет тут действовать, как это случилось там, на востоке.

– Черт возьми. – Скэнк рассеянно взял из рук Шэнди кружку, отхлебнул и вернул обратно. – Чем ты собираешься заняться, Джек? Я думаю присоединиться к Веннеру.

– А, останусь, пока хватает денег на ром, а потом подамся куда-нибудь, найду себе работу. Черт возьми, не за горами тот день, когда Англия вновь объявит войну Испании, пиратство вновь узаконят, и я, быть может, наймусь на какой-нибудь капер. Не знаю. Сегодня солнечный день, у меня есть ром, так что завтрашние проблемы завтра я и буду решать.

– Ха, ты был более… – Сегодня Скэнк явно упражнялся в абстрактных понятиях. – Ты был более шустрый.

– Да, верно, я помню. – Джек осушил кружку и протянул ее за новой порцией. – Но, думаю, я уже скоро забуду все это.

Обеспокоенный, хотя и сам не знал чем, Скэнк кивнул и зашагал туда, где на берег сгружали припасы.

Шэнди уселся на песок и улыбнулся, чувствуя тепло, которое разливалось по всему телу от рома. Более шустрый, подумал он. Ну да, конечно, Скэнк, было из-за чего проявлять прыть. Я хотел наказать дядюшку Себастьяна и доказать миру – и закону! – что он совершил преступление, обобрав и убив моего отца. Но еще сильнее мне хотелось вызволить Бет Харвуд и сказать ей… поделиться с ней мыслями, которые пришли мне в голову. Но ничего этого осуществить не удалось.

Там, в гавани, косые паруса на «Дженни» начали разворачиваться, и Шэнди перевел на нее взгляд. Кто-то явно пытался переместить гафель выше.

«Не получится, дружок, – подумал он, – кованый держатель так побит в боях, что выше никак не даст поднять гафель. К тому же при не очень натянутом парусе „Дженни“ шла по ветру гораздо лучше. Будь старина Ходж или Дэвис живы, они бы сказали то же самое. Ты бы лучше занялся починкой корпуса».

Он припомнил время, когда сам приводил «Дженни» в порядок месяца четыре назад. Шлюп добрался до гавани полуразбитый, с течью в трюме, потеряв капитана и половину экипажа. Двумя неделями раньше на остров прибыл Роджерс со своими солдатами, и к тому времени, как вернулась «Дженни», он уже успел изгнать таких нераскаявшихся граждан, как Чарли Вейн, произнести речь в защиту гражданской гордости, поднять британский флаг над Нью-Провиденс и распространить памфлеты общества христианской веры, так что никто не был особо поражен новостью, что Филип Дэвис мертв, а «Громогласный Кармайкл» затерялся среди просторов Карибского моря. Это соответствовало духу времени.

Вначале Шэнди не интересовался старым шлюпом. Он привел его в гавань днем в пятницу, и уже вечером, вдрызг напившись, организовал пирушку с коронным блюдом – буйабессом, на что ушли остатки чеснока, шафрана, помидоров и оливкового масла. Он даже умудрился заслужить похвалу самого Вудса Роджерса, который поинтересовался, что за суматоха поднялась на берегу, а узнав, потребовал угощения для себя и своих капитанов. Сам же Шэнди лишь попробовал блюдо, чтобы убедиться в правильности пропорций, и в основном налегал на «Латур Бордо» 1702 года из запасов Дэвиса. Его разбирал смех от каждой шутки, он с охотой подхватывал каждую песнь, хотя, надо признать, ни одна из них не исполнялась так душевно, как в дни до прибытия Роджерса. Но мысли его были далеко, даже Скэнк это заметил и настоял на том, чтобы Шэнди ел, пил, веселился и оставил завтрашние проблемы на завтра.

В конце концов Шэнди отошел от костров бывших пиратов и офицеров британского флота, обеспокоенных разгульным весельем, и спустился на берег. Он в первый раз ступил на этот остров шесть недель назад, но уже успел сродниться с этими местами настолько, что Англия и Франция казались далеким сном. Он нашел здесь друзей, видел их смерть, и все это еще до того, как на горизонте появились корабли нынешнего губернатора.

Он услышал, как за спиной песок зашуршал под чьими-то ногами, и испуганно оглянулся, окликнув в темноте:

– Кто там?

Приземистый силуэт в рваном платье вырисовывался на фоне огней.

– Это я, Джек, – послышался тихий девичий голос. – Энн. Энн Бонни.

Он припомнил слухи, что она пыталась развестись с Джимом Бонни.

– Энн. – Он поколебался, а потом медленно подошел к ней и взял ее за плечи. – Так многих нет, Энн, – сказал он, чувствуя, как слезы подступили к глазам. – Фил… и Ходж… и мистер Берд.

Энн рассмеялась, но в ее голосе слышались слезы.

– Я не собака, – тихо повторила она.

– Время проходит так… быстро здесь, – сказал он, обнимая ее за плечи и другой рукой обводя темные заросли острова. – У меня такое чувство, что я прожил здесь годы…