Две жизни де Вриса - Шериз Синклер

— Потому что мне грустно.

Слова продолжали застревать у нее в горле. Скажи это сейчас.

— Потому что я больше не собираюсь с тобой встречаться.

Он крепче сжал пальцы на подбородке.

— О чем ты, блять, говоришь?

Не смотря на неприятное чувство, которое преследовало его на протяжении всего дня, де Врис с нетерпением ждал встречи со своей Южаночкой. Ее чувство юмора, ее забота, ее тепло — она была словно наступающая весна. Но что это за дерьмо? Он отпустил ее. Каким бы вспыльчивым он ни был сегодня, ему нужно было быть осторожным. Спокойным.

Бледное лицо, загнанный взгляд, мокрые от слез глаза. Она и вправду расстроилась.

Смягчив голос, он положил руки на стол ладонями вниз.

— Хорошо, детка. Скажи мне, что происходит.

— Есть несколько причин, по которым мы… расстаемся, — неподдельное горе омрачило ее лицо. — Вообще-то, пусть даже так, но есть одна трудность, которую мы не можем преодолеть. Это просто нереально.

— Продолжай. — По-настоящему непреодолимые вещи — это редкость.

— Ты с-с-садист, — прошептала она.

— Ты это знала, когда мы встретились. Я никогда не переходил твои границы. Никогда, если ты была со мной честна. — В отличие от того, как она вела себя прошлой ночью. Еще одна вещь, о которой им надо поговорить.

— Вчера ты остановился задолго до того, как закончил. До того как получил удовлетворение, — ее вздернутый подбородок не дал ему опровергнуть ее заявление. От вида ее дрожащей нижней губы сжималось сердце.

Черт…он не был к этому готов. Она достаточно проницательна. И… ей больно. Она, должно быть, чувствует, словно подвела его. Он смягчил голос:

— Удовлетворение — это еще не все.

— Для меня — все, когда речь идет о тебе. Мне тяжело, если тебе плохо. Если тебе нужно что-то, чего я не могу тебе дать, — она потянулась прикоснуться к нему, но отпрянула.

Гребаная саба, которая хочет дать ему… все. Черт возьми, это не в ее силах.

— У нас все хорошо. У меня все хорошо.

— Нет, у тебя не все хорошо. Я это вижу.

Он зарычал. Не то чтобы он не мог жить, не причиняя сильной боли. Садо-мазо было страстью, а не зависимостью. Это не то же самое, что голодать… Скорее, похоже на отказ от пиццы или стейка. Дерьмово, если придется от этого отказаться, но есть вещи поважнее.

— Я, блять, забочусь о тебе, — это были некрасивые слова. Грубые. Не так он собирался с ней разговаривать.

Слезы хлынули из ее глаз.

— И я о тебе забочусь.

Он увидел, как она твердо поджала губы. И почувствовал, что потерял ее еще до того, как она прошептала:

— Я не позволю тебе из-за меня жить как инвалиду. Я не могу. На этом все, Зандер. Пожалуйста… Если тебе не все равно, уважай мой выбор.

Что за нахуй? Он выпрямился, уставившись на нее. Вот так просто? Было здорово. И на этом все.

Если бы она на самом деле была к нему неравнодушна, она бы осталась. Она бы не ушла по такой гребаной причине. В нем разгорался гнев, пробиваясь сквозь шаткое самообладание.

— Мог бы догадаться. Над отношениями надо работать. Нечасто женщины готовы постараться ради этого.

— Зандер…

— Де Врис, — он наклонился вперед, выплюнув ей в лицо. — Уважаю твой выбор, Южаночка. Надеюсь, уважение согреет тебя в пустой кровати.

Серый пепел внутри него заполнил все, и мир стал серым.

— Изви…

Он двинулся к выходу и остановился при виде богатого-как-боженька-мать-его Этана Вортингтона. А не договорилась ли она тут о встрече с другим Домом?

Говоря себе, что он ведет себя как осел, де Врис бросил на Линдси взгляд через плечо. Она зажала руками рот, по щекам катились слезы. Верно. Его жена молча плакала из-за ничего. Тамара бросила его ради богача, который обеспечивал ее целиком и полностью.

Он посмотрел на Вортингтона, а потом на Линдси.

— Похоже, твоя постель недолго будет пустовать.

Он доставил себе небольшую радость, с грохотом захлопнув дверь.

На улице холодный ветер ударил его в лицо и заставил его задуматься над теми мудацкими словами. Блять. Он подавил желание вернуться и извиниться. Все исправить. Линдси — не Тамара, это не было игрой с ее стороны.

Она просто бросила его и плачет. Сдалась без боя.

"На этом все".

Не честно. Неправильно.

И что теперь? Он остановился, чувствуя, как в нем нарастает разочарование, и ему захотелось выплеснуть его еще больше чем раньше.

Он не может сейчас провести сцену. Он едва держит себя в руках.

Но драка в баре… Он посмотрел на шумную таверну на улице. Полную городских парней. Здесь даже не с кем подраться. Но он мог пройтись по барам у пристани.

Де Врис взглянул в сторону «Тёмных Небес», для него это больше не небеса. Большие карие глаза, дрожащие губы, сладкие речи. Она выпотрошила его круче, чем боевой нож.

Ага, он обойдет бары у доков. Посмотрим, сможет ли он получить столько боли снаружи, чтобы притупить боль изнутри.

****

Услышав хлопок с размаха захлопнутой двери, Линдси перестала держать себя в руках. Она думала, что он не будет злиться на нее. Он должен был почувствовать облегчение.

— Не могу сказать, /что прежде видел расстроенного де Вриса, — сказал сэр Этан. Он обошел стол и оперся бедром о край. Даже сквозь слезы она видела беспокойство в его ясных голубых глазах. Он протянул ей салфетку из коробки, стоящей у компьютера. — Что случилось?

Слезы наворачивались на глаза быстрее, чем она успевала их вытирать.

— О-он… я-я… — она заставила себя замолчать. Зандер — ДеВрис — не хотел, чтобы о нем говорили.

Почему ей есть до этого дело? Он был таким жестоким… но только потому, что она его расстроила. Господи, она и вправду сделала ему больно. У нее задрожали губы. Он увлекся ею… сильнее, чем она думала.

Я