Право на Спящую Красавицу - Энн Райс

Наконец Королева хлопнула в ладоши и повелела вывести на манеж ее «питомца, принца Алекси», которого принцесса Линетта «укротит» и «вышколит» на глазах у придворных.

Лорд Грегори выгнал меня в круг, отвесив несколько резких шлепков.

Яркий свет больно ударил по глазам, потом, когда они привыкли, я увидел, как приближается моя укротительница. Повинуясь порыву, я бросился ей навстречу и поцеловал сразу оба сапога. Придворные одобрительно загудели.

Осыпая поцелуями ноги Линетты, я думал: «Моя жестокая Линетта, моя беспощадная Линетта, сейчас ты моя королева». Страсть бурлила в моих венах, словно жидкий огонь, по всему телу, не только в члене. Не дожидаясь приказа или шлепка, я выгнул спину и чуть раздвинул ноги.

Линетта, хитрая демоница, сразу принялась пороть меня, поучая: «Принц Алекси, ты проявишь себя перед Королевой смышленым зверем, моим командам будешь подчиняться беспрекословно. И отвечать на мои вопросы станешь со всей возможной почтительностью».

Итак, мне разрешалось говорить. Кровь прилила к лицу, но принцесса Линетта не дала времени испугаться, и я быстро кивнул, ответив: «Да, моя принцесса», и зал вновь довольно загудел.

Принцесса была сильна и лупить умела пожестче самой Королевы, исступленно, как любой из конюхов или кухарей. Она сразу вознамерилась выпороть меня до красноты, если не хуже, и влепила мне несколько звонких ударов. Хлестала она мастерски, снизу верх, так что ягодицы подскакивали.

«Вон на тот стул, — скомандовала она. — Присядь на корточки и раздвинь ноги. Руки за голову! Живо!» Она придала мне ускорения, и я, вскочив на стул, чуть не сверзился с него. Позу принял ту же, в которой истязал меня конюх в саду, и весь двор наконец увидел мой восставший член.

«Медленно обернись вокруг себя, — скомандовала принцесса. — Пусть лорды и леди видят зверя, который сегодня их потешит!»

Свои слова она не забыла подкрепить множеством искусных и метких ударов. В зале раздались редкие хлопки, и я услышал, как наполняются кубки. От звука шлепков в ушах звенело, и не успел я завершить первый оборот, как Линетта скомандовала припасть носом и грудью к сиденью и совершить еще один, уже быстрее.

Тут-то мне и пришлось напомнить себе о выдержке. Я быстро подчинился, выгнул спину и задрал зад, который, впрочем, не терпелось убрать из-под ударов. Раздвинул колени и завертелся на месте под цокот каблуков укротительницы. Ягодицы сжимались почти против воли, сами по себе; я морщился, но подставлял их под лопаточку. Перед глазами мелькал белый мраморный пол, мелькали лица зрителей, а в сердце зарождалось чувство: так вот же оно, мое место, другого и быть не может!

Придворные тем временем смеялись, их голоса звучали возбужденней. Пресыщенные лорды и леди нашли новое развлечение. Меня хвалили за послушание, тогда как я стонал и не думал сдерживаться, еще выше задирая попку.

Закончив и вновь оказавшись в центре манежа, я услышал аплодисменты.

Впрочем, жестокая укротительница, не давая передышки, загнала меня на следующий стул, с него — на третий. На каждом я задерживался, присев на корточки и расставив ноги. Дергая бедрами при каждом ударе и мыча — громко и удивляясь самому себе.

«Да, моя принцесса», — отвечал я на команды дрожащим и в то же время глубоким, полным страдания голосом. «Да, моя принцесса», — произнес я, когда Линетта наконец велела спуститься, заложить руки за голову, расставить ноги и медленно присесть, пока мой зад не достигнет нужного ей уровня. В таком виде она отправила меня скакать сквозь кольца. «Да, моя принцесса», — ответил я без промедлений. Скакал резво, без стыда, хотя мой член и мошонка свободно колыхались в воздухе.

С каждым ударом Линетта била все сильнее. Я же стонал все громче, а зрители смеялись все живее.

Потом она велела мне повиснуть на трапеции, и я заплакал от усталости. Стоило же ухватиться за перекладину, как Линетта принялась стегать меня, заставляя раскачиваться взад-вперед. Затем приказала подтянуться и вывернуться так, чтобы продеть ноги в петли на перекладине.

Мне это оказалось не по силам, и зрители зарыдали от хохота. Наконец на манеж вышел Феликс и помог. Повиснув вверх ногами, я вновь подвергся порке.

Утомившись, Линетта приказала спрыгнуть на пол. Тут же она сменила лопаточку на узкий кожаный ремень, конец которого петлей набросила мне на член и потянула к себе. Я на коленях пополз за укротительницей. Еще ни разу не таскали меня вот так, за член, и слезы ручьем лились из моих глаз. Бедра сами собой выпячивались, и я думать забыл об изяществе. Все тело пылало огнем, меня трясло.

Пройдя до места Королевы, Линетта развернулась и быстро пошла прочь, увлекая меня за собой на поводке. Приходилось спешить и молча плакать, плотно смежив губы.

Я выбился из сил. Линетта тащила меня вдоль края манежа, нарезая круг, конца которому не предвиделось. Ремень впивался мне в член, а попка ныла даже без ударов, так усердно обработала ее укротительница.

Впрочем, я знал: представление подошло к концу, ибо принцесса Линетта исчерпала запас трюков. Она-то надеялась на мои непокорность и дерзость, а столкнулась с полным послушанием, которое и стало изюминкой выступления.

Однако кое-что напоследок она припасла.

Линетта приказала мне встать и наклониться так низко, чтобы ладонями я достал до пола. При этом зад мой видели Королева и великий герцог. Я лишний раз вспомнил, какой я голый.

Укротительница сменила лопаточку на свою излюбленную игрушку, ремень, и стала сечь меня по заду, бедрам и икрам. Полоска кожи била, оплетаясь вокруг ног, а принцесса приказала мне положить голову на стул и убрать руки за спину. Так я и застыл, расставив ноги и опустив подбородок на сиденье, чтобы мое заплаканное лицо видели все.

Сама понимаешь, зад мой остался беззащитен, неприкрыт, и Линетта принялась осыпать его комплиментами: «Ах какие у тебя ляжечки, принц Алекси, какая попочка! Она такая упругая, округлая, мясистая. Ты так мило вертишь ею, когда пытаешься вилять». Тут же она подкрепила свои слова ударом ремня. Я плакал и стонал, стонал и плакал.

Выждав некоторое время, Линетта наконец поразила меня: «Весь двор жаждет увидеть, как ты умеешь управляться с попкой. Пошевели ею. Ты должен не просто извиваться, когда тебя заслуженно секут, но показать нечто поистине удивительное и унизительное». Что она имела в виду, я не понял, и тут же, будто в наказание за упрямство, получил несколько ударов ремнем. «Да, моя принцесса», — сквозь слезы ответил я. «Ты не подчинился!» — вспылила она, явно добившись желаемого. Я невольно принялся всхлипывать. Как мне было ответить? «Шевели попкой, принц, — приказывала Линетта. — Пусть твой милый зад спляшет, а ноги останутся недвижными». Королева рассмеялась, и до меня, переполняемого стыдом и страхом, внезапно дошло: Линетта требовала простой и в то же время невыполнимой мелочи. Я подергал бедрами из стороны в сторону, и за это принцесса меня отхлестала. Я против собственной воли опять принялся ныть.