С точки зрения чудовища - Ольга Эр

– Спасибо за прекрасный бал, – легонько поклонился Винсент и улыбнулся. – Арел и сорняки будут ждать твоего возвращения.

Обида уступила место растерянности. Что-то было не так, что-то изменилось и Исабель стало тревожно. Но было совсем глупо, совсем неуместно продолжать разговор и расспрашивать Винсента.

Исабель неловко кивнула в ответ и быстрым шагом пошла к воротам. Чувство потери – грядущей, неотвратной – сжало ей грудь.

Домой. А чего я ждал? Что она домом назовет Лозу? Перенесет сюда свои пожитки и навеки обоснуется в бывшей комнате моей матери?

Больше всего сейчас Исабель было нужно немного одиночества. Забраться под стол, как в детстве, заткнуть уши руками, закрыть глаза и погрузиться в саму себя. Выдохнуть, успокоиться, найти картинку, внутрь которой она сможет зайти. Все было не так, совсем не так. Она не сможет больше делать вид, что приходит в Лозу потому, что должна, потому, что Винсент ее нанял. Она не хочет притворяться, что ее пугают кары и презрение богов. Не много-то справедливости они отсыпали ее маме, которая ни в чем не была виновата. Все поменялось за какие-то несколько дней. Но поменялось ли для виконта?

…одиночества не получилось. На крыльце сидел Жель и Исабель даже на расстоянии почувствовала исходящую от него ярость. Ярость, спрятанную за надежной маской спокойной отстраненности.

– Где ты была? – поднялся навстречу Исабель освященник.

Девушка попыталась обойти его, но Жель крепко схватил ее за локоть.

– Где ты была, Исабель? – голос его все-таки дрогнул. – Освященники Миссии прибыли на рассвете. Я хотел показать им тебя, я пришел, а ты… ты посмела остаться на ночь в Лозе?!

Голос освященника набирал обороты и вместе с этим, и с остановившейся поодаль любопытной соседкой, жадно прислушивающейся к каждому слову, натягивалась струна внутри Исабель. То, что всегда делало ее такой бла-го-ра-зум-ной.

– Что тебе пообещало Чудовище, Исабель, что ты забыла о чести и честности?! Ты решила, что обманешь меня?!

Струна лопнула.

– Я не твоя вещь, чтобы показывать меня, – выдернула руку Исабель. Ее мелко потряхивало.

– Я ничего тебе не должна и не сделала ничего плохого! И не смей, никогда не смей называть Винсента Чудовищем, слышишь?!

Оттолкнув потрясенного этой вспышкой Желя, Исабель взбежала по ступеням, распахнула дверь и, закрыв ее, прислонилась спиной, переводя дыхание.

– Не могу, – прошептала она в пустоту. – Не могу тут больше, не могу, не хочу.

Исабель принялась стаскивать с себя платье и рубашку. Надо было бы постирать их, да зашить, но Исабель просто кинула их на кровать. Достала из сундука и надела нижнюю рубашку до пят и сарафан, пригладила волосы и, поколебавшись, закрыла крышку. Как бы ей не хотелось бежать подальше от Желя, вряд ли она имеет право прийти в Лозу со своим узелком и попросить у Винсента приютить ее… насовсем? А отец?

Исабель закрыла лицо руками.

Насовсем – прекрасное слово. Отец не даст ее в обиду, даже освященнику. И Винсент не дал бы, если бы был здесь. Если бы все не было как в страшной, безнадежной сказке, когда счастливого конца просто нет.

Пора было возвращаться. Исабель приоткрыла дверь и осторожно выглянула наружу. Желя не было, зато вокруг той самой соседки уже собралась стайка кумушек, жадно ее слушающих. Исабель усмехнулась. Что ж, достанется не только ей, но и освященнику. И, пожалуй, освященнику даже побольше. Исабель быстрым шагом прошла мимо кумушек, спиной чувствуя их жадные, любопытные взгляды. Ничего, дойти до края деревни, а там уже никого.

Солнце периодически выглядывало из-за облаков, воздух был тяжелый, липкий, как перед грозой и Исабель невольно прибавила шаг.

Когда показались ворота поместья, девушка выдохнула с облегчением.

Арел уже ждал ее, приветливо помахав граблями и садовым ножом. Исабель помахала ему в ответ, глазами ища, не рядом ли Винсент.

Виконта не было. Зато на следующие несколько часов была прополка, обрезка, выдергивание, пересаживание и увлекательный рассказ о мире однолетних растений.

Обедать Винсент тоже не пришел. Может быть, конечно, он ел в кабинете, но Исабель не решилась спрашивать Ханну. Та сегодня была непривычно немногословна, хмура и так шикнула на Арела, потянувшегося, было, к третьему пирожку, что и Исабель постеснялась взять свой.

Чем больше времени проходило, тем сильнее нервничала Исабель. Желание увидеть виконта росло вместе со страхом, что он-то как раз не хочет видеть ее. Из-за того, что ему пришлось рассказать про Лисавет? Из-за того, что она тогда так вольно обняла его? Из-за…

– Красавица, не спи, – шутливо окликнул Исабель Арел. – Последняя пара клуб и будем отдыхать, обещаю!

Исабель резко обернулась в сторону дома. Ей показалось, что за спиной стоит виконт, но лишь ветер шелестел листьями дикого винограда, да вороны сделали круг над крышей, пару раз пронзительно каркнув.

Исабель смотрела прямо на меня и я поспешно отошел в сторону, подальше от окна. Все утро я провожу в кабинете. Сначала я пытаюсь придумать, как убедить освященника Желя прийти к Лозе. Попросить об этом Ханну или Ленно? Агнес или Арела? Как убедить Желя сделать то, что я хочу? Вместо аргументов я вдруг представляю, что Жель стоит рядом с Исабель и в своих фантазиях бью его прямо под дых. Я подбираю слова, чтобы попрощаться с Исабель и остальными. Я даже приготовил подарки для каждого. Щедрые подарки. Но вместо этого воображаю, как целую сонную Исабель и она обхватываем мою шею руками. Да и чтобы прощаться, надо опять-таки поговорить с Желем. Меня охватывает паника. Что, если освященник откажется? Что я буду делать тогда?

«Подожги Лозу», – шепчет в голове мрачный голос. – «Может, даже тебе не удастся выжить в пожаре. В конце концов, именно с него все и началось». Один раз я уже пробовал поджечь поместье. Это та часть истории, о которой я не стал рассказывать Исабель. Как и о попытках утопиться, разбить себе голову об стену, вскрыть вены, упасть с крыши, напиться до смерти и много, много чего еще.

Под водой я не смог сделать ни вдоха, а потом меня просто выбросило на поверхность. Голова болела несколько дней, а еще почти пропало зрение и на какое-то время я не мог делать даже простейшие вещи, вроде «сжать вилку в руках». Но раны, которые я успел нанести себе до того, как потерял сознание, затянулись и все, в итоге, прошло. Так же было и с венами, и с алкоголем, а спрыгнув с крыши я просто переломал себе кости. Оставшись без движения я ужасно испугался, что слуги просто разграбят меня и