Каждый может любить - Валентина Игоревна Колесникова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Она ведь тебе нравится, да? Я же не слепой.
— Это не твое дело, сын…
— Еще как мое! Она мне понравилась, ты сам мчишься к ней, как только время появляется, так чего молчишь-то?
— Сын, все сложно…
Боженьки, главное не выдать себя, что знаю немецкий! Они ведь обо мне говорят, да? Обо мне же? Хотя откуда мне знать, вдруг он еще к кому-то приезжает? Мы достаточно редко видимся, но эти слова оказывают такое сильное воздействие! Кажется, у меня горят щеки… Ой мамочки, нельзя себя выдавать!
— А у вас, взрослых, почему-то всегда все сложно, — мальчик сложил перед собой руки, надулся, — с каких пор ты боишься?
— Ребята, — тихонько перебила я на своем родном, — так не честно, о чем вы говорите?
— Простите, я не заметил, как перешел на немецкий, — Игорь изобразил искреннее удивление и с легкостью начал новую тему, рассказывая что-то про своих друзей и школу, а так же про поездку в Париж. Кажется, школьная экскурсия заграницу для кого-то является нормой. Ничего себе, бывает ведь такое.
— И как тебе город всех влюбленных?
— Ужас… — мальчик скривился, а я искренне удивилась, — куча людей, в метро одни попрошайки, везде грязно, все передвигаются на великах даже в дождь! Про Эйфелеву башню вообще молчу — пока дойдешь до обзорной площадки, проклянешь все десять раз…
— Да ты, Игорь, пессимист, да?
— Это почему? — мальчик удивился такому выводу.
— Потому что из всей поездки ты запомнил лишь плохое, неужели тебе не понравились пышные тепленькие круассаны по утрам с апельсиновым соком? А сам французский язык? Плавный, но в тоже время яркий и местами резкий? А как же вид, который открывается с Эйфелевой башни? А как же улочки в стиле Прованс с множеством цветов и ярких красок, безумством переплетений и тайных троп?
— Не знаю… я почему-то не обратил внимание на это… А вы были в Париже, да?
— Нет, — я покачала головой, наблюдая за тем, как Александр внимательно смотрит на дорогу, но в тоже время ловит каждое наше слово, — но очень хочу. Хочу отстоять ту огромную очередь на обзорную площадку, съесть на завтрак круассан, запив его апельсиновым соком. Сидеть в маленькой уютной кафешке с белыми столами и стульчиками и они обязательно будут ажурные. Наблюдать за прохожими, но самое главное — уехать из Парижа и погрузиться в атмосферу Франции, объездив ее пригород — красивые дома, узкие улочки, красивая, волшебная музыка, свойственная лишь этому городу, этой стране… По-моему, это прекрасно.
— Да, в такую Францию и я хочу… — Игорь явно был огорчен, что смотрел на город в негативном свете, но в его случае нужно дождаться каникул.
— Ничего, вот на праздники возьмешь и поедешь. Папа купит тебе билет на самолет и может быть слетает вместе с тобой.
— Зачем билет? У нас свой самолет есть! Можно хоть сейчас полететь…
— Что? В смысле, свой самолет? — я не поверила, а вот Преображенский сник окончательно. Видимо, его сын проговорился. — да ладно, у вас свой самолет?
— Маленький, — пролепетал мальчик, но судя по лицу отца эта фраза ошибки не исправит. Я откровенно расхохоталась, и испытала чисто человеческое удивление и толику зависти. Ведь может же кто-то пробиться в верха, есть мужчины, которые зарабатывают и на многое способны. Но если честно, меня это пугает. У этого человека, получается, все есть.
— Дай угадаю, ты думаешь о том, что у меня есть абсолютно все, что душе угодно, так? — Преображенский был сильно расстроен тем, что я узнала про самолет. И не мудрено…
— Прям в яблочко, если честно.
— Ты не права. — мужчина вздохнул, сбавил скорость и тихо повернул машину, — у меня есть все, но нет семьи. Считай, что ничего нет. Со временем к деньгам привыкаешь, многие вещи тут же теряют свою цену и важность, но отсутствие поддержки ничем не заменить.
— Слушай, я уже давно поняла, что ты до безобразия богат, — я скривилась лицо, надеясь, что окончательно не испорчу все веселье, — но ты кое в чем не прав. Я не могу считать, что у тебя ничего нет. Есть очень много семей, которые работают ради куска хлеба, ради своих детей, которых не способны прокормить. И я не беру в пример тех людей, которые знают о своем положении и все равно принимаются плодиться аки кролики. Сколько пар осталось без жилья из-за недостроенных домов? Взяли ипотеку, подписались на двадцатилетнее рабство, а застройщик взял и обанкротился… и жить негде, и кредит выплачивать и двое детей дома с женой и за аренду платить… Это же просто кошмар! И такое сплошь и рядом. Очень много обманутых семей, которые тоже имели достаток, но по тем или иным причинам остались без всего. Деньги очень важны и в плане здоровья. Взять даже ваш центр, один день приема в котором стоит как половина моей зарплаты, но зато твои доктора гарантируют уход, своевременную помощь и все необходимые исследования. Так что у тебя есть очень многое, просто кое-чего важного не хватает. Но это временно, как я уже говорила, скоро ты встретишь свое счастье, возможно, уже встретил.
— Может и встретил… — тихо повторил Саша, но сын его перебил:
— Да встретил! Еще как встретил! Только ведет себя как баран!
— Ого! Вот какие новости! И кто эта красавица? — хоть бы я, Боженьки…
— Работаем вместе. Уже довольно давно, но пока ничего не ясно и не нужно гнать коней, Игорь!
Работают вместе? Так мы же не работаем… Вместе…
Ну я и дура… О Господи, какая же глупая… Возомнила о себе чего-то, надеялась… Воспаленный женский ум что-то придумает, а потом страдай…
В области сердца больно кольнуло, но внешне я старалась остаться спокойной. Старалась, но выходило с трудом. Александр что-то говорил Игорю, но я слышала лишь половину слов — в голове будто какой-то вакуум образовался, но эмоции — эмоции зарождались вновь, образуя огромную, всепоглощающую волну, способную смести в сторону разум, заглушив его, втоптав окончательно.
С чего я вообще решила, что нравлюсь ему? Он ведь просто помогал, привык заигрывать с девушками, вот и вел себя так, даже не замечая того, что в каких-то моментах банально флиртует.
Глупенькая Даша…
Я невольно улыбнулась, поражаясь своей наивности, голоса в машине замолкли и мы остановились… Остановились возле огромного особняка, чья территория была огорожена огромным высоким забором.
— Прошу, Дарья, — Александр открыл дверь с
