Благословите короля, или Характер скверный, не женат! - Анна Гаврилова

— Что не так? — с некоторой настороженностью спросил Ринарион.

Я мотнула головой и уже собралась поведать о своей печали, как взгляд зацепился за памятный высокий столик, на котором стояли ваза и статуэтка. В этот миг настроение резко изменилось, а сердце забилось с такой силой, что едва не вырвалось из груди.

Я вскочила на ноги и вылетела из постели пулей! Перемахнув через ошеломленного монарха, в долю секунды оказалась возле столика и схватила вожделенную записку!

Не уверена, но кажется, издала победный визг и уже после этого крутанулась на пятках и даже подпрыгнула. Ну а Ринар… совсем обалдел. Рыкнул:

— Света! Что?!

Прозвучало настолько громко и грозно, что я опять подпрыгнула. И только сейчас сообразила, что танцую тут совершенно голая, но не смутилась. Продемонстрировав правителю Накаса листок, я повернулась к зашторенному окну и спешно развернула послание. Лишь прочитав первые слова, пояснила:

— Это ответ! От моей сестры.

Лица Ринара я не видела, но точно знаю — такого поворота его величество не ждал. Более того, об ответных «весточках» знатоки «вопроса перемещенцев» в отчетах не сообщали. Но это было мелочью! Записка — вот что важно!

А писала Юлька следующее:

«Привет! Свет, не понимаю, где тебя носит и что все это означает, но поверь — не смешно! Мы в полном шоке и очень за тебя волнуемся. Где бы ты ни была, прошу — возвращайся скорей. (Ну или позвони! Если, конечно, можешь.)»

Дальше, после отступа, о делах:

«Вещи твои из квартиры вывезли, с начальником связались и даже машину на нашу стоянку перегнали. Проглоту привет тоже передали, но это, повторюсь, не смешно.

Ждем тебя как можно скорее! В полицию пока не обращались, но затягивать с заявлением родители не будут. Если можешь, сообщи, где ты. Если мы можем хоть чем-нибудь помочь, тоже сообщи».

Завершала послание красивая размашистая подпись — слишком сложная и знакомая, чтобы быть подделкой. Впрочем, почерк тоже был знаком, да и листок — в мире Ринара таких не встретишь, Юлька его из принтера выдернула. Ну и сам текст… он был написан обыкновенной шариковой ручкой. Уж не знаю почему, но этот момент зацепил особенно — я даже поднесла записку к лицу, дабы понюхать чернила.

Только теперь его величество отбросил одеяло и поднялся. Преодолев разделяющее нас расстояние, монарх выдернул лист из моих пальцев и принялся читать.

Удивительно, но текст он разобрал. А потом поднял глаза на меня и спросил:

— Это как? В смысле, как такое возможно?

Я улыбнулась и беспечно пожала плечами. Выпалила после паузы:

— Юльчик! Это она догадалась.

— Да я понял, но…

Ринар замолчал. Впрочем, а о чем тут спрашивать? Ведь и без слов ясно.

Я вновь крутанулась на пятках, а весьма растрепанный король поймал и притянул к себе, невольно напомнив, где я и в каком виде. Жар обнаженного мужского тела, который почувствовала ну очень ярко, отрезвил и опьянил одновременно.

Только потакать меткам и прочим инстинктам я, как и прежде, не собиралась — весточка из дома интересовала куда больше. Ринарион этот момент осознал. Или дело не в проницательности? Или он сам за ночь утомился?

Как бы там ни было, но провоцировать на продолжение ночных безобразий правитель Накаса не стал. Подарив легкий поцелуй в губы, монарх отпустил, позволяя умчаться в ванную.

Ну и сам, разумеется, к той же двери направился — увы, но нам вновь предстояло друг друга караулить. Иначе с нашей телепортацией не получалось.

Новая встреча с Тиной прошла на удивление спокойно — без новостей и философских наставлений. Помощница, как и вчера, была очень улыбчива и мила, а я не знала, как усидеть на пуфике, и прилагала массу усилий, дабы не ерзать.

За завтраком было то же самое — я не ела, а буквально глотала и постоянно дергалась. Ринарион, который отлично мои настроения понял, улыбался уголками губ и, как ни странно, тоже поспешал.

А вот прогулка до кабинета из темы обычности немного выбилась. Я так привыкла, что дворцовые залы абсолютно пусты, что, обнаружив шагающих навстречу четверых в темных куртках, запнулась и слегка опешила. В голове даже мелькнула паническая мысль — все, каюк, нас посетили убийцы! Но Ринар отреагировал на появление четверки весьма спокойно, и это спокойствие подсказало — опасности нет.

Мимо «люди в черном» не прошли. Оказавшись в нескольких шагах от нас, дружно согнулись в поклоне, а тот, что вышагивал первым, сказал:

— Ваше величество… — И уже мне: — Леди…

Я привычно присела в подобии реверанса, а когда встала, сообразила — перед нами маги. Те самые, которых для проверки защитных плетений вызвали.

Это было любопытно! И если бы ни Юлькино письмо, я бы непременно с каким-нибудь вопросом пристала. А так — все-таки промолчала, однако смотрела очень и очень пристально. Зато Ринар…

— Как идет проверка? — вопросил его величество.

— Все штатно, — ответил «первый» из магов.

— А что с большими покоями?

— Вчера сделали усиление периметра, сегодня будем усиливать защиту непосредственно комнат.

В голосе мага прозвучало профессиональное спокойствие, а я, вспомнив вчерашние пояснения, слегка порозовела. Правда, длилась эта неловкость недолго — ровно до тех пор, пока Ринар не кивнул «первому» и увлек меня дальше, к широкой, украшенной золотыми элементами лестнице.

Два пролета, очередной роскошный зал и коридор, который ведет к приемной… Вот тут, в коридоре, терпение его самодурства закончилось — меня поймали, чтобы крепко прижать к себе и… да-да, поцеловать.

Жест был неожиданным, а губы Ринариона до того настойчивыми и горячими, что я охнула. Тот факт, что успела упереться ладонями в мужскую грудь и вообще отвлекаться от намеченной цели не собиралась, на ситуацию, увы, не повлиял.

Вопреки желаниям я поплыла. Вначале ответила на поцелуй по инерции, а спустя несколько секунд осознала, что целую сама и всерьез. Это осознание было отличным поводом протрезветь и взять себя в руки, но я поступила наоборот — прижалась тесней и всецело отдалась сумасшедшему чувству.

Никаких прикосновений, достойных спальни, между нами не было — несмотря на самый настоящий крышеснос, оба держались прилично. Только со стороны эта сдержанность, видимо, была не очень-то заметна. Или пробегающая мимо служанка по какой-то иной, не связанной с нами причине, поднос уронила?

Как бы там ни было, но звук получился великолепным! Громким, звонким, многогранным! Тут был и звон разбитой посуды, и дребезжание ударившегося о мраморный пол металла, и изумленный писк, и вообще все!