Этот мир придуман не нами - Павел Шумил

— В шкафу она сидела вчера. Но что такого она натворила, друг мой?

— Самое страшное, что может совершить рабыня. Она решила, что вправе диктовать господину свою волю. Не откладывай наказание, друг мой. Иначе потеряешь рабыню.

Миу заскулила, вскочила и умчалась в мастерскую. Кажется, я подал ей плохой совет. Кое-как завершаю разговор, убираю коммуникатор. Сколько же ошибок можно совершать в один день?

Из столовой выходит народ. Удивленно смотрят на меня, сидящего на полу. Марта с Линдой, как самые чуткие и непосредственные, садятся на корточки рядом.

— Шеф, что случилось?

— Миу подвел. Фаррам взял с меня слово, что выпорю ее как сидорову козу. Пятнадцать плетей.

— Р-р-рабовладельцы! — рычит Марта. — Где девочка?

— Не знаю. В шкафу, наверное.

Девушки убегают осматривать шкафы. Из мастерской выходит злой Петр с обломком ножки стола в руке.

— Какая сволочь это сделала? — потрясает он своим трофеем. — Нет, я всех спрашиваю, какая сволочь это сделала? Единственный стол из красного дерева на десять парсеков вокруг! Как я завтра стол чинить буду?

Поднимаюсь с пола и иду выяснять обстоятельства преступления. Кто-то от отпиленной ножки стола отхватил кусок в 20–25 сантиметров. Петр собирался завтра приделать ножки на место, пустив по внутренней стороне титановый уголок.

— Предупредить надо было, — укоряю я Петра. — Я тоже думал, что это — дрова на выброс.

И иду помогать девочкам разыскивать Миу. В шкафах, туалетах и ванных ее нет. По громкой связи запрашиваю у Стаса ее координаты.

— Миу здесь. Мы работаем. Она срочно нужна?

— Нет, работайте. Просто девочки беспокоятся. Только долго не засиживайтесь, завтра важный день.

С тяжелой головой иду спать. Кажется, только сомкнул веки, кто-то будит. Открываю глаза.

— Миу, ложись спать.

— Хозяин, рабыня сделала плетку. Владыка велел выпороть рабыню. Пятнадцать плетей.

— Я сам себе Владыка. Ложись спать, завтра вставать рано.

Шмыганье носом, скулеж и всхлипывания. Не выдерживаю, отбрасываю одеяло и сажусь. Миу тут же пытается вложить мне в руку плетку-треххвостку. Рукоятка — из той самой ножки стола красного дерева. Красиво и аккуратно обстругана по руке, так что ножкой стола ей уже не бывать.

— Что же ты наделала, глупая. Теперь еще от Петра попадет.

— Рабыня уже знает. За порчу мебели — от десяти ударов плетью в зависимости от нанесенного ущерба. Этот стол очень дорогой?

— Этот стол из ценных пород дерева. Предназначен для знатных гостей или риммов вроде меня и Петра.

Миу даже плакать перестала.

— Петр — римм?

— Да, милая. Он — капитан корабля. Когда мы летим от звезды к звезде, он самый главный среди нас. Когда мы здесь, на земле, самый главный я. А ему, как бы, делать нечего. Вот он и прикидывается… Ты только папе об этом не говори, ладно?

Дальше идет какой-то сюр. Я сижу на краю постели в одних трусах. Миу со спущенными до щиколоток шальварами из полупрозрачной материи настаивает, чтоб я ее выпорол. И все это — в бледно-зеленых отсветах часов-будильника. Аргументы, что она теперь не рабыня, а стажерка, не помогают. Я дал слово Владыке. А слово надо держать, на этом мир стоит. И за ножку стола — еще десять ударов. Только, если можно, не до крови.

Когда мне это надоедает, перекидываю ее через колено и отвешиваю двадцать пять шлепков ладонью. Несильно, только бы отвязалась. Подумав, добавляю двадцать шестой, настоящий, самый чувствительный.

— А это — чтоб не спорила со мной.

Несколько секунд Миу лежит, прислушиваясь к ощущениям. Потом вскакивает и ластится ко мне. До чего у нее резкие перепады настроения…

— Теперь успокоилась? Спать! — забираюсь под одеяло. Миу пару секунд раздумывает, потом одежда и ошейник летят на пол и заталкиваются ногой под кровать. Туда же отправляется и плетка. А сама Миу ныряет ко мне под одеяло. Прижимается и мурлыкает.

— Я сказал, спать, а не развлекаться, — шепчу ей на ухо и чмокаю в нос.

— Слушаюсь, мой господин.

— А теперь рассказывай, что утром натворила?

Круглые от удивления глаза. и трепещущие ушки.

— Рабыня не знает. Но если хозяин считает, что рабыня виновата, он должен наказать рабыню.

— Еще раз назовешь себя рабыней…

— Бестолковая стажерка обещает исправиться!

Это я где-то слышал. А, от Линды, утром, когда видеокамеру объективом в песок уронила. Еще удивился кошачьей интонации с повышением тона к концу фразы.

— Сегодня утром в столовой ты была напугана. Тебе от Линды влетело?

— Фррр, — с явным облегчением. — Глупая стажерка хотела защитить хозяина, прикрыть своим телом от неведомой опасности.

— Откуда у нас в столовой неведомая опасность?

— Стажерка узнала, что госпожа Марта и госпожа Линда решили сегодня отомстить хозяину. Глупая стажерка навыдумывала невесть чего, теперь ей самой смешно.

Вспоминаю прошедший день. Месть, значит. Сережки, бронетрусики — это месть. За нечуткость. Бунт на корабле… Переворачиваюсь и смеюсь в подушку. Детский сад! Линда — еще могу понять, но Марта… А отважная стажерка решила прикрыть своим телом.

Просыпаюсь за четверть часа до будильника. Миу сладко сопит, прижимаясь к моему боку. Малышка, безусловно, привязалась ко мне. И не так проста, как пытается казаться. У нее отличное, разностороннее — по местным меркам — образование и с адаптацией все просто великолепно. Но, черт возьми, я почти в три раза старше.

Чуть не забыл! Линда же несколько раз повторяла… Осторожно вытаскиваю руку из-под головы Миу и иду в ванну. Потом — в аналитический центр. Вызываю экран состояния жизнедеятельности экипажа. По сердечному ритму вижу, что Марта проснулась, но еще не встала. Прости, что не дам тебе понежиться в кроватке.

Возвращаюсь, подхватываю Миу на руки и спешу к двери Марты. Миу просыпается, обхватывает мою шею руками и трется щекой о подбородок. Стучусь.

— Марта, мы с Миу к тебе за консультацией.

— Сейчас выйду.

И на самом деле, не проходит и десяти секунд, как щелкает замок. Марта в одном халатике просачивается в коридор, чуть приоткрыв дверь, разворачивает меня за плечи в сторону медицинского отсека. Миу выворачивает шею, нюхает ее руку и расплывается в улыбке. Подталкиваемые Мартой, заходим в медицинский бокс и усаживаемся на кушетку.

— Что у вас, полуночники? — Марта зевает, деликатно прикрывшись ладошкой.

— Линда говорила, что особенность рыжей расы…

— Дырка узенькая.

— Да. Я хочу, чтоб ты посмотрела…

— Не порвал ли ты киску своей кошке.

— Марта, какая ты…