Академия пана Кляксы - Михаил Ландман

Алойзи схватил Зызика за плечо, да так сильно, что едва не переломал ему кости. Юноша вскрикнул от боли, но тут вмешался пан Клякса.

— Оставь его, Алойзи, — спокойно сказал он. — За подслушивание я мог бы превратить его в муху, есть у меня такое средство. Но я придумал кое-что получше. Надо вправить ему мозги. Возьмем его с собой. Малый любознателен, а любознательность — путь к знаниям. Я сделаю из него человека. Зызик, плывешь с нами!

Вот каким человеком был пан Клякса!

Тем временем порядочно стемнело. Издалека уже долетало дружное пение петухов, потому что настала пора спустить их с цепей.

Поблагодарив Парамонтрона за изысканное угощение, мы на одолженных самокатах помчались домой.

Бульпо и Пульбо, двое из пяти ученых садовников, приглашенных паном Левкойником на ужин, уже стояли у дверей с букетами приготовленных для дочерей розовода цветов. Оставшиеся трое дежурили сегодня в ночь.

Пан Левкойник нашел в королевских садовниках родственные души и тут же заговорил с ними об адакотурадской ботанике, описанной в последней работе пана Кляксы под названием «Адакотураданика». Книга эта вышла в свет буквально перед нашим приездом сюда.

Их оживленную беседу прервал Вероник.

— Пан Анемон, по-моему, эти молодые люди не прочь сыграть во что-нибудь с вашими дочерьми. Ну, скажем, в «веселого смотрителя», или в «мытье лестницы», или в «подметалки».

— Давайте играть в «подметалки»! — закричал пан Клякса.

Вероник тут же принес метлу и начал гоняться за нами по всем комнатам. Тот, кого он «подметал», должен был забрать у него метлу и в свою очередь гоняться за остальными. Самым ловким оказался пан Левкойник, скакавший под потолок как мячик. Розовод набрал очков больше всех и получил право назначить следующую игру.

— Прекрасно! — воскликнул разыгравшийся пан Клякса. — Может, сыграем в «три бельчонка»?

Пан Левкойник встал посреди комнаты, помял бородавку на носу и произнес, гордо выпятив живот:

— Есть идея. Предлагаю сыграть в брачные предложения. Мужчины выбирают.

— Ого, с этим не шутят, — заметил Вероник.

— Кто хочет, шутит, а кто хочет, делает предложение всерьез! — весело сказал пан Клякса, смешно поглаживая бороду сначала сверху вниз, а затем снизу вверх.

Алойзи даже не шелохнулся. Вероятно, он все еще считал себя женихом Резеды, хотя, к моему удивлению, до сих пор никак не отреагировал на ее исчезновение.

Вероник, не выпуская из рук метлы, присел и стал по привычке выметать пыль из углов.

Пан Клякса беззаботно напевал какую-то песенку, и только пан Левкойник суетился и приговаривал:

— Господа! Давайте же играть! Девушки ждут предложений!

Ученые садовники оказались на высоте: Бульпо подошел к Гортензии, а Пульбо — к Георгине; затем, галантно поклонившись избранницам, они в один голос произнесли:

— Урчарурвательная пани, имею честь прурсить твурей рорки.

Близнецы были похожи друг на друга, как близнецы, и сделать выбор сестрам было нетрудно. Они вежливо присели в реверансе и согласно желанию юношей подали им свои правые ручки.

— Браво! — воскликнул пан Клякса. — Две пары уже есть. Что дальше, пан Анемон?

— Извините, — вмешался Вероник, — хотелось бы знать, эти предложения сделаны в шутку или всерьез?

Наступило неловкое молчание.

— Мадемуазель Гортензия! — наконец сказал Бульпо. — Я полюбил вас с первого взгляда… Это, может быть, смешно, но мы, выросшие среди цветов, говорим то, что чувствуем.

— А я говорю, что думаю, — ответила Гортензия. — Сестры смеются над моей привычкой думать вслух. Вот и теперь я раздумываю, почему вы избрали меня? Наверное, потому что жена, разговаривающая сама с собой, не досаждает мужу своей болтовней. Спросила, ответила, и все ясно.

— Теперь ваша очередь, — обратился к Пульбо Вероник, страдавший врожденной любовью к порядку и не терпевший неясных ситуаций.

Пульбо смутился и, с трудом сдерживая стыдливое хихиканье, заявил:

— Мадемуазель Георгина… хи-хи… извините… так мило чихает, что я… хи-хи… просто очарован… Я всегда мечтал о такой жене… хи-хи… прошу прощения… Честное слово.

Хихиканье его было так заразительно, что пан Клякса чуть не лопнул со смеху. Даже Алойзи криво усмехнулся, а Вероник от полноты чувств сгреб обоих братьев в охапку и подбросил вверх, как двух щенков.

И только пан Левкойник сохранял надлежащую серьезность. Он обнял близнецов, прижал к отеческой груди Гортензию и Георгину и дрожащим голосом сказал:

— Вот и исполнилась мечта моей любимой Мультифлоры. По крайней мере, две дочери выйдут замуж за садовников.

— Па-рам-пам-пам! Па-рам-пам-пам! — воскликнул пан Клякса и, схватив пана Левкойника за руки, в течение нескольких минут кружился с ним в «мелком горохе».

Это было поистине незабываемое зрелище.

Было решено, что официальное обручение состоится по прибытии Мультифлоры.

Назавтра из канцелярии Кватерностера I прибыли указы о назначениях Алойзи и о предоставлении ему министрональных апартаментов в здании Института Мнимых Открытий и Изобретений. Это старинное учебное заведение было основано одним из адакотурадских путешественников, который случайно открыл Америку прежде, чем она была открыта по-настоящему.

Вместе с паном Кляксой мы проводили Алойзи до его нового жилища. Состояло оно из восьми комнат, заботливо оборудованных всем необходимым для жизни и отдыха министрона Дальнего Плавания. В шкафах висели мундиры Первого Адмирала Флота, а в застекленной горке красовались его ордена и другие награды, заранее врученные Алойзи Кватерностером I.

Остаток дня мы провели за подготовкой к плаванию. Тем временем население Адакотурады готовилось к очередному национальному торжеству, к Празднику Королевского Петуха. Стоило бы пояснить в скобках, что подобные чествования совершались в этой стране через два дня на третий, так как адакотурадцы страшно любят праздники. Они торжественно отмечают День Сказакотской Дружбы, День Куровода, День Садовника, День Повара, День Дояра Лактусовых Деревьев, а также Годовщину Высадки Сказандцев, Праздник Самоката, Праздник Сломанных Часов, Праздник Яичницы и многие другие.

В День Королевского Петуха в Королевском Саду устраивались народные гулянья, во время которых Кватерностер I награждал наиболее отличившихся петуховодов золотыми часами. Но главным номером программы был конкурс петушиного пения и избрание нового Королевского Петуха.

Как я уже упоминал, всю вторую половину дня мы упаковывали вещи. Дочери пана Левкойника гадали на лепестках роз и других цветов, полученных вчера от братьев-близнецов. Пан Клякса нагружал свои тридцать карманов деталями составлявших его дорожную лабораторию приборов, инструментов и других приспособлений. Вероник чистил и драил все, что попадало под руку, а я складывал в сундучок свой багаж, за исключением пробкового шлема, оказавшийся совершенно бесполезным. Кстати, ласты для подводного плавания и чучело сокола я подарил Зызику.

Уже сильно стемнело, когда вдруг в окно влетел озабоченный Три-Три; одновременно появился пан Левкойник.

— Министрон Лимпотрон просит всех спуститься в залу, — объявил он. — Прибыла делегация!

Пан Клякса что-то недовольно буркнул, но быстро оделся, расчесал бороду, забежал в комнату девушек посмотреться в складном зеркале и с гордым видом двинулся к лестнице. Семейство пана Левкойника, Вероник и я шли парами вслед за ним.

В зале мы увидели шестерых самых знаменитых адакотурадских дам, а также министрона Лимпотрона и министрона Двора.

Мы церемонно раскланялись.

Среди дам я узнал жен министронов, присутствовавших на приеме в саду у короля.

Министрон Тромбонтрон, припудренный парадным порошком и с петушиным пером за ухом, вышел вперед и заговорил:

— Наш король…

— Кватерностер, Кватерностер, Кватерностер, — хором произнесли дамы в соответствии с принятым этикетом, троекратно повторяя имя монарха, когда Тромбонтрон произносил слова «наш король».

— …поручил нам, — продолжал министрон, — обратиться к глубокоуважаемому чужестранцу пану Анемону Левкойнику и изложить ему его королевскую просьбу. Наш король…

— Кватерностер, Кватерностер, Кватерностер…

— …постановил покончить со своим холостым житьем и вступить в брачный союз, дабы осчастливить народ Адакотурады наследником трона. Наш король…

— Кватерностер, Кватерностер, Кватерностер…

— …направил сюда сию почетную депутацию, дабы мы от его имени просили руки присутствующей здесь панны Розы. Наш король…

— Кватерностер, Кватерностер, Кватерностер…

— …желает взять ее в жены и сделать королевой Адакотурады. Вот и все.

Наступило молчание, а пан Левкойник упал на грудь пана Кляксы и от избытка чувств сомлел на его широкой груди.