Греция в годы первой мировой войны. 1914-1918 гг. - Ольга Владимировна Соколовская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
17 сентября, накануне англо-греческой атаки на Дойран, греческий посланник в Лондоне Д. Какламанос передал в Форин-офис перечень территорий, которые греческое правительство намеревалось потребовать на мирной конференции. Предусматривалось возвращение Греции Македонии; присоединение «Северного Эпира» в границах оккупационной греческой зоны (октябрь 1914 г.) при согласии Италии и одобрении держав; присоединение Додеканеса и Восточной Фракии, находившихся под частичной оккупацией иностранных государств, что, как было сказано, «не затронет жизненных интересов государств и не осложнит международную жизнь»; присоединение в случае полного или частичного распада Османской империи тех районов, где преобладало греческое население, или местную автономию тех областей, где население было преимущественно греческим; возвращение греков из Малой Азии в их дома и передача им их имущества, Какламакос но указанию Венизелоса не упоминал Кипр, дабы не задевать интересы Британии, а также северные Эгейские острова, которые передавались Антантой Греции. Форин-офис заявил в ответ, что Греция безусловно получит Салоники и, возможно, Кавалу, но Болгария сохранит Западную и, возможно, Восточную Фракию.
По условиям перемирия с Болгарией она обязана была эвакуировать войска с греческих и сербских территорий. Уже 30 сентября, сообщая о перемирии греческому посланнику в Париже Романосу, Клемансо сказал: «С сегодняшнего дня Восточная Македония в вашем распоряжении; греческие гражданские и военные чины должны немедленно там прочно утвердиться». 6 октября, когда греческие войска заняли Кавалу, Венизелос выступил в Салониках с речью, в которой намекал на значительное территориальное расширение страны. Однако он запретил печатать то место из выступления в Салониках Франше д’Эсперэ, где говорилось о водружении греческого флага на храме Святой Софии в Константинополе, чтобы не раздражать общественное мнение за границей.
Франция, как и прежде, считала, что вопрос о разделе Османской империи должен решаться только великими державами. Она выступала против увеличения территории Греции, которую Великобритания, играя на мегалистских устремлениях Венизелоса, хотела использовать как ширму для своих экспансионистских целей в Малой Азии. Английское правительство стремилось нанести удар по экономическим интересам Франции в этом регионе. Она следила, чтобы Англия не давала обещаний Греции увеличить ее территорию.
Французскую точку зрения разделяла Италия, перспективы которой заполучить территории в Малой Азии после присоединения Греции к союзникам становились все менее реальными. Итало-греческие отношения были чрезвычайно напряженными. Процесс превращения Додеканеса в итальянскую провинцию был ускорен; еще в апреле 1918 г. Италия пыталась решить в своих интересах албанский вопрос, прося у западных союзников разрешения на оккупацию района Корчи. Венизелос протестовал, и под нажимом Англии и Франции барон Р. Авеззана, сменивший Боздари в Афинах, сообщил о согласии Италии на передачу Додеканеса Греции. Венизелос ответил, что он готов заключить договор с Италией, но соглашался передать ей лишь один порт на Додеканесе — Астипалэа, настаивая при этом на передаче Додеканеса, «Северного Эпира», включая Корчу, Греции. Он соглашался на создание независимого албанского государства, состоящего из федерации кантонов под опекой интернациональной комиссии, или на его раздел между соседями. Сон- нино не мог согласиться с предложениями греческого премьера, и отношения осенью 1918 г. еще более ухудшились. Попытки нового итальянского посланника ни к чему не привели. Судьба Албании должна была решиться на мирной конференции.
Холодное отношение Франции и Италии к его претензиям не охлаждали пыла Венизелоса. Греческие войска с честью сражались бок о бок с английскими и французскими силами, греческая армия была в лучшем состоянии, чем когда-либо ранее. И если еще год назад, имея всего три дивизии на почти бездействующем Салоникском фронте, Венизелос говорил в парламенте, что «Греция несет тяжелые жертвы ради общего дела» и поэтому «нельзя допустить, чтобы греческие интересы, которые находятся в полной гармонии с идеалами, во имя которых ведут войну союзники, не были приняты во внимание на мирной конференции», то теперь, когда греческие силы были в три раза большими, а позади были сражения у Скра, на Дойране и др., премьер-министр не боялся предъявлять союзникам территориальные требования.
8 октября 1918 г. Венизелос сообщил прибывшему в Афины лорду Грэнвилю, что Греция, даже исполнив свой союзнический долг перед Сербией, готова продолжать совместную борьбу, если она получит за это справедливые компенсации во Фракии и Македонии. Это заявление имело принципиальное значение ввиду продолжавшихся военных действий против Турции и перспектив вступления союзных войск в Стамбул. Все труднее становилось Венизелосу сдерживать нараставшую шовинистическую кампанию в печати, которую он сам развязал в свое время. Только его чрезвычайная осторожность не позволяла указывать открыто на Константинополь, говоря лишь о «реализации эллинских мечтаний». Диомидис писал генералу Параскевопулосу в конце октября, что «следя за событиями, мы были переполнены чувствами, надеясь и желая, чтоб продолжение войны безусловно благоприятствовало нам и нашим действиям в будущем. Мы не позволяли нашим мечтам уводить нас слишком далеко, но втайне надеялись, что уже наше поколение станет очевидцем осуществления мечты наших предшественников». Еще больше такие настроения усилило предложение Франше д’Эсперэ отправить несколько греческих дивизий под командованием Параскевопулоса в Стамбул.
30 октября Турция в результате успешных действий британских войск в арабских землях также капитулировала, а 31 октября в г. Мудрое на острове Лемнос было заключено перемирие. Это известие было встречено в Греции без энтузиазма. Грэнвиль сообщал в Лондон, что Мелас, заместитель министра иностранных дел Греции, принявший его в отсутствие Н. Политиса, не мог скрыть своего отчаяния. Он также писал, что в Греции господствовало убеждение, что, если бы греки воевали чуть дольше и вошли в Константинополь, «они могли бы предъявить более длинный счет, имея большие гарантии его оплаты на заключительном мирном конгрессе». Венизелос немедленно отбыл в Париж и Лондон. Он боялся, как писал Грэнвиль Бальфуру, что «Турция может выжить». Настоящая война для него только начиналась.
Уже 14 декабря 1918 г. Милн перевел свои подразделения в Стамбул; Франте д’Эсперэ последовал за ним. Основные силы греческой армии оккупировали Измир (Смирну), греческие военные корабли бросили якорь в Босфоре. Первая мировая война была закончена.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Капитуляция Болгарии и Турции осенью 1918 г. по означала стабилизации сложного политического положения на Балканском полуострове. Так,
