Гроза над Миром - Венедикт Ли

- Первую партию - просрали. До ночи успеем выиграть вторую.

Гелиограф Лейны уже отправил депешу о разгроме Арни, когда канонада с его стороны возобновилась. Не таким большим стал его перевес с подходом подкреплений: удар для противника был скорее психологическим. Выдержать тяжелый бой, видеть смерть товарищей, самому счастливо ее избежать, получить в награду за все замечательную победу и тут же ее потерять! Все начинать с начала. Да будь все проклято, и несчастная твоя судьба и глупость командиров и богатая Лейна и этот козел Джено! А орудия Арни гремят и полки его снова идут в бой...

Дерек методично выкашивал равнину перед Лейной картечным огнем. Для людей Джено не было возможности укрыться в Лейне, исстрадавшиеся жители которой почуяли близость свободы и уже перебили две сотни раненых, искавших спасения в городе. Никогда еще Арни одерживал такой сокрушительной победы. Когда его яркий стяг взвился над двухэтажным зданием ратуши, Дерек с забинтованным лбом, в мятом, порванном на рукаве мундире, обратил к Арни свое крупное, грубо вылепленное лицо.

- Мне чуть мозги не вышибло - сантиметром ближе и привет! А на тебе - ни царапины.

- Жизнь такая, - меланхолично отозвался Арни, - У тебя метка на лбу, а...

- А у тебя - на сердце. Все сохнешь... - он помолчал, кусая губы, - Черт..., не о том я. Мы с тобой проглотили, не поперхнувшись, такой кусище, о каком не мечтали... Что дальше? Подозреваю, чего ты удумал. Пока Вага с его разбойниками поймут, в чем дело - мы успеем занять Вагнок. Удержим ли? Или ты готов положить уйму народа, лишь бы выручить свою засранку? А ведь она так нас подставила.

Арни не ответил, только желваки заиграли на скулах. Не вовремя Дерек напомнил, что после гибели Файда именно Наоми своим неумелым командованием погубила "Громовержец".

Флавера пряталась в зелени своих знаменитых садов. Еще - здесь выращивали лучшие на Острове розы. Война не докатилась сюда. Только он, Арни, нес сейчас с собой ее злое дыхание.

Выбрал дом на окраине. Охрана следовала поодаль. Поднялся на крыльцо, высокий, сильный, как всегда тщательно выбритый. Он знал, что своим видом внушает доверие.

Дверь распахнулась. Женщина под пятьдесят, с полноватым, заплаканным лицом преградила ему дорогу.

- Не пущу! Не отдам ее, убийцы, изверги!

Она раскинула руки, загораживая вход. В глубине прихожей Арни заметил худенькую девушку, подстриженную под Жанну д'Арк - персонаж древних героических сказок. Охрана уже встала за спиной, оружие наготове.

- Вы меня с кем-то путаете, - отвечал спокойно, чтобы не напугать еще больше, - Мне не нужна ваша девочка, что бы она ни сделала. А зовут меня Арнольд Сагель.

Девушка вгляделась в него из-за плеча своей защитницы.

- Тетя Ханна - это, в самом деле, Арни.

Она тоже недавно плакала. И лицо ее было Арни смутно знакомо.

- Я - Сави. Ушла из Гнезда, вот Ханна и подумала... Да вы входите.

Он вошел в скромное, но опрятное жилище, велев охране держать подступы к дому.

- Я узнал тебя, Сави. Давно не виделись. Наверное, ты помнишь Наоми? Месяц назад ее взяли в плен и отправили в Вагнок. Можешь сказать мне, где она сейчас, что с ней?

Сави отвечала сбивчиво, сквозь судорожные вздохи. Но Арни понял из ее слов, что связь с Вагноком из-за непогоды прервалась на сутки, и только сегодня утром гелиограф Гнезда возобновил работу, рассылая окрест свои сообщения, расходящиеся от крупных населенных пунктов все дальше по Острову, как круги по воде. Самая важная весть пришла час назад.

Главная улица Вагнока затоплена народом. Толпы горожан на тротуарах, многие одеты празднично. В распахнутых окнах теснятся лица. С балкона кричат что-то обидное. Не смотри. Не показывай страха, хотя все в тебе сжалось от отчаяния. Не порть, Наоми, свой бенефис. Доиграй до конца.

Странно, что ты до сих пор обращаешься к себе во втором лице, как учили. Так легче сохранять самоконтроль. "Почему я?" - задай себе традиционно-дурацкий вопрос. Вокруг тебя погибли тысячи людей, все так же хотели жить. Теперь - твоя очередь. Так играй хорошо, чтобы помнили долгие годы. После красивую легенду сложат.

Улица, люди, дома, запахи стряпни из окон, сырой ветер треплет волосы, покрывает мурашками кожу. Неровные камни мостовой под босыми ступнями. Все исчезнет? Невозможно представить. Немыслимо. Улица заканчивается большой площадью, ты уже бывала здесь когда-то. Толпа запруживает ее всю, кроме огражденного сборным деревянным барьером пятачка. В центре его мрачно возвышается виселица.

Ноги внезапно слабеют, становятся ватными. Охрана держит в толпе узкий проход, и ты бредешь в нем, низко опустив голову, а люди умолкают, завидев тебя вблизи. Хорошо. Ты сделаешь то, чего они жаждут. Умрешь для них. Медленны твои шаги, и ты успеваешь насладиться охватившим тебя блаженством. Два шага... Один... Твой путь окончен, Наоми.

На помост ведут не ступени, а пологий настил. Главное - не споткнуться. Впереди раскачивается на ветру петля - последний твой любовник. Его объятие будет крепко. Ты ступаешь на плоскую крышку люка, которая вскоре провалится под твоими ногами и тут Бренда трогает тебя за плечо:

- Раздеться.

Недоуменно оглядываешься. И Джено здесь. Лица обоих палачей уже скрыты масками. Фигурные глазные прорези в желтой маске Джено придают ей сардоническое выражение. Насмешник. Он никогда тебе не нравился, тем более сейчас, но деться некуда. Ты позабыла старый обычай Острова: женщина, осужденная за тяжкое преступление, должна перед казнью подвергнуться публичному осмеянию. Так обтекаемо именуют здесь ритуальное изнасилование.

Бренда, грубо стаскивает с тебя рубаху, буквально вытряхивает из штанов, противиться глупо и бесполезно. И смешно. В народе поднимается веселье: эта голая девка совсем не похожа на героиню, о которой прожужжали всем уши. Она испуганно озирается, зыркает темными глазами, ежится от прохлады. Сейчас насмешник ей вставит...

Необычайно сильная рука Джено обхватывает твою талию, другая упирается в затылок, и ты сгибаешься вперед, а Бренда легкими пинками заставляет шире раздвинуть ноги. Джено громко сопит, а предмет его гордости начинает свой настойчивый поиск. Ты держишься за Бренду, от ее упругой груди исходит почти материнское тепло. "Бренда... Враг мой, друг мой, Бренда!"

Совокупление двоих даже искренне любящих, для стороннего наблюдателя всегда выглядит комично. А здесь ты, не таящая отвращения, и голодный, дорвавшийся до твоей скользкой дырочки Джено. Он рычит и дергает низом живота, изливаясь в тебя, одним своим непотребным видом уничтожив в глазах людей твой так тщательно выстроенный образ. Вездесущие мальчишки, пролезшие в первый ряд зрителей, с хохотом копируют каждое движение насмешника. А ему мало одного раза и он, без передышки начинает новое наступление, более долгое, почти безнадежное, он громко стонет, но все же одерживает победу, вконец обессиленный.