Операция «Вурдалак» - Дмитрий Черкасов TM

Поиски второй группы результатов пока не дали, хотя следы обнаружились под Дзержинском. Были подняты все окружные спецподразделения КГБ, но Куданова как в воду канула.

За все время боевых действий погибли пять военнослужащих, включая офицеров охраны.

21

После оздоровительного сеанса профессора Мизина Лена перестала быть основной и единственной свидетельницей против полковника Саблина. Все происшедшее опять укладывалось в рамки случайного стечения обстоятельств, но теперь Зотов знал наверняка, кто за всем этим стоял. Все было подготовлено заранее. Куданова и Саблин знали, что Черков маньяк, и в определенное время вызвали у него приступ бешенства, воздействуя на больное сознание психотропными препаратами и излучением.

Теперь Зотову придется поломать голову, где и как достать новые улики против Саблина. Сначала он решить проконсультироваться с Можейко.

Доктора он нашел в приемной.

— Чем вы меня обрадуете по Черкову, профессор?

— Налицо все признаки сексуальной мании, причем в очень тяжелой форме садизма. По всей видимости, болезнь зародилась давно, а Зона лишь усугубила ее. У Черкова она проявлялась припадками.

— Он мог быть зомби?

— Вы хотите сказать, что программа могла стимулировать его болезнь?

— Не исключено, что его подставили.

Можейко пожал плечами:

— Все может быть, но я склонен думать, что он действительно был маньяком. Если его подставили, то очень умело играя на болезни и в определенное время подсыпав, допустим, в кофе возбуждающее средство.

— Поясните.

— Это элементарно. Если бы Черкова запрограммировали на симуляцию поведения маньяка и дали приказ убить Бережную, то профессор сделал бы это сразу, как только увидел ее. Физические характеристики у него были бы стабильными вплоть до завершения программы, то есть пока Елена Николаевна не отправилась бы на тот свет. Он же не хотел убивать ее, а значит, он не зомби. Да и графики показывают, что у Черкова было два всплеска агрессивности.

Можейко понимал, что майору было бы выгоднее, если б Черкова запрограммировали. Иначе получалось, что особист за столько лет не разглядел маньяка. Но факты — упрямая вещь.

— Да, действительно, элементарно, — покачал головой Зотов и, пожав руку доктору, вышел из кабинета.

У себя он в третий раз пробежал глазами рапорт Саблина. В нем полковник сообщал, что 15 июня 1983 года в 14 часов 20 минут по московскому времени, находясь на посту в третьем блоке, он переключил телекамеру на лабораторию Черкова. Увидев, как профессор пытается задушить доктора Бережную, он тут же бросился на помощь. Когда полковник вбежал в лабораторию, женщина уже находилась на краю гибели. Была дорога каждая секунда, поэтому Саблин решился на крайние меры: выстрелом в затылок убил Черкова.

Дальше шел отчет о действиях поисковой группы, возглавляемой полковником.

— Ну что ж, — криво усмехнулся Зотов, — о твоих подвигах судить не мне, а твоему начальству. Может, еще орден получишь.

Зотов снял телефонную трубку и набрал номер больничного отделения:

— Как дела, профессор?

— Все хорошо, Дмитрий Николаевич. Елена Николаевна в сознании и чувствует себя нормально.

— К ней можно?

— Вам даже нужно.

— Спасибо, иду.

Лена полулежала в кровати, подложив под спину две подушки. Она побледнела и осунулась, но старалась держаться молодцом. Увидев Дмитрия, она улыбнулась, и в ее глазах засветилась радость.

— Как себя чувствуешь? — спросил он, присаживаясь на край кровати.

— Лучше не спрашивай. — Она устало посмотрела на него. — Во мне что-то произошло, что-то очень плохое, от чего я, наверное, не смогу избавиться до конца своих дней.

— Ты только не волнуйся, малыш, тебе сейчас нельзя. Врачи говорят, что у тебя все отлично, скоро поправишься…

— Я не о физическом состоянии говорю, а о душевном, — перебила она. — Я боюсь.

— Чего?

— Всего! Я даже заснуть боюсь. Мне все время снятся какие-то чудовища, жуткие лаборатории, полные мертвецов. Они гонятся за мной, протягивают окровавленные руки, но не могут схватить, а я не могу от них убежать. И эта бесконечная гонка длится всю ночь. Во мне живут две я». Одна прежняя — спокойная, рассудительная, а вторая всего боится и никому не верит. Я устала, Дима. Господи, за что мне все это?!

Она зарыдала, уткнувшись лицом в его плечо. Зотов нежно обнял любимую.

— У тебя все плечо мокрое, — виновато улыбнулась Лена, вытирая платком покрасневшие от слез глаза.

— Воды хочешь?

— Нет, спасибо.

Дмитрий поцеловал ее:

— Я люблю тебя. Знаешь, когда я подумал, что ты умерла, в душе сразу стало пусто и темно. И тут же пустоту заполнили ненависть и жажда мести. Я проклинал себя, что не смог сберечь свою любовь, что позволил рисковать тобой ради пусть и благих, но все-таки второстепенных целей, ибо все на свете ничто по сравнению с любовью. Я не умею говорить, но знай, что ты нигде не найдешь более преданного друга, чем я. Прости меня.

Лена ласково провела рукой по его волосам и положила его голову себе на плечо.

— Хороший ты мой, я тебя тоже очень люблю.

Какое-то время они сидели обнявшись, ни о чем не думая и лишь чувствуя, что безмерно счастливы.

— Дима, я ведь так и не знаю, что со мной произошло, — наконец сказала Лена, печально улыбнувшись. — Последнее, что я помню, — это мощный выброс энергии у моего подопытного. Он прыгнул на меня, стекло треснуло… И все.

Зотов вздохнул:

— Не вспоминай об этом больше. Колпак все-таки не выдержал. Осколки повредили тебе руку, и ты потеряла сознание. Офицеры охраны, появившиеся по тревоге, обезвредили подопытного.

— Почему же тогда ты говорил, что рисковал мной? Ведь это обычный несчастный случай. Он мог бы произойти с любым из нас в любое время.

Дмитрий крякнул и еле сдержался, чтобы не отвести глаза в сторону.

— Ну, я же вовлек тебя в свои интриги…

— Но они не имеют отношения к несчастному случаю. Кроме того, ты бы не допустил, чтобы со мной что-нибудь случилось. Так ведь?

— Конечно.

Он густо покраснел. Чтобы она не заметила его смущения, он снова обнял ее, чувствуя себя вдвойне виноватым: в том, что произошло, и в том, что ему приходилось ее обманывать.

— Ничего, малыш, все будет хорошо. Я связался с управлением. Тебе дают путевку в санаторий на Карельском перешейке — это где-то под Ленинградом. Ты должна знать, ведь коренная, питерская.

— Я только родилась там и прожила несколько лет, пока не умерла мама. Потом я была в Ленинграде еще два раза: на экскурсии и с Садальским.

— А это еще что за гусь?

Лена улыбнулась:

— Потом как-нибудь расскажу.

— Ну нет. — Дмитрий притворно погрозил пальцем и скорчил физиономию ревнивца. — Выкладывай.

— Ладно. Я познакомилась с этим типом совершенно случайно, на юбилее одного очень уважаемого академика, и Сан Саныч сразу покорил меня. Бывают такие типы, от которых женщины теряют рассудок. Жил Садальский чрезвычайно роскошно, деньгами сорил направо и налево, прислуга чуть ли не на коленях ползала перед ним. Я тогда жила по советским меркам довольно хорошо, но меня поразил размах этого человека. Он окружил меня такой заботой и вниманием, мгновенно исполняя любую просьбу, что я на какое-то время почувствовала себя королевой… Через две недели после знакомства Садальский сообщил, что должен немедленно вьшететь в Ленинград по очень важным делам и с удовольствием возьмет меня с собой. Я, конечно же, согласилась. Поселились мы в «Астории». По просьбе Садальского я говорила с ним исключительно по-английски. Меня это несколько удивило, но не составило большого труда, так как я хорошо владею языком. Потом я поняла, что он вел свою игру и выдавал меня за иностранку специально. Несколько раз мы были на великосветских приемах, на роскошных дачах, в особняках. Но райская жизнь продолжалась недолго. Через несколько дней Сан Саныч сказал, что должен срочно вернуться в Москву. Это произошло на приеме английской торговой делегации. Мы тогда…

Тут Лена замялась, и глаза ее заблестели. Зотов удивленно посмотрел на любимую, но не стал торопить. Наконец она взяла себя в руки.

— Извини, я отвлеклась.

— Ничего-ничего, продолжай.

Лена еще несколько мгновений помолчала и, собравшись с мыслями, продолжила:

— В общем, к нему подошел какой-то тип, они уединились в соседних апартаментах, и после их разговора Сан Саныч сразу как-то изменился. И я, кажется, знаю, кто был этим неизвестным.

Зотов вопросительно посмотрел на Лену.

— Саблин.

Дмитрий закашлялся. «Черт возьми! — подумал он. — Не много ли для одного полковника?»

— Да, это был он, — уверенно сказала Лена. — Еще при первой встрече в Москве мы поняли, что знаем друг друга, но не могли вспомнить, где именно встречались. Теперь я вспомнила.

— А ты уверена, что он не вспомнил об этом первым?

Лена пожала плечами:

— На торжественном вечере в день нашего приезда он как-то странно смотрел на меня. Он наверняка вспомнил меня.