«Ваше сердце под прицелом…» Из истории службы российских военных агентов - Михаил Ефимович Болтунов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Теперь по решению Центра Урсула Кучински должна была поддерживать агентурную связь с Клаусом Фуксом постоянно. Она взялась за дело с присущей ей внимательностью и усердием. Однако тут была одна сложность — передача документов разведчикам. «Светиться» в советском посольстве она не могла, и тогда для связи с ней подключили офицера аппарата военного атташе капитана Николая Аптекаря (псевдоним «Ирис»).
Центр придавал крайне важное значение работе с агентом «Отто» и потому неоднократно напоминал: «Ириса» использовать только для работы с «Соней», «Соне» заниматься только «Отто».
Так, собственно, и происходило. Урсула Кучински, как опытная разведчица, умело организовала бесперебойную конспиративную тайниковую связь. Она закладывала полученные от Фукса материалы в тайники, а Аптекарь забирал их.
Осенью 1943‑го «Отто» сообщил, что к концу года его вместе с другими учеными направят в США. Великобритания и Соединенные Штаты объединяли усилия, направленные на создание атомного оружия.
Урсула Кучински разработала условия восстановления агентурной связи с Клаусом Фуксом уже в Америке и на очередной встрече передала их агенту. Однако в январе 1944 года ученого-физика, агента Разведуправления Фукса, передали на связь Первому управлению НКВД. На этом работа военной разведки с ним прекратилась.
Остается добавить, что до конца войны Клаус Фукс благополучно работал на внешнюю разведку НКВД, был разоблачен спецслужбами Великобритании в 1951 году и осужден. Отсидев в тюрьме девять лет, он покинул Англию и поселился в ГДР. Здесь его назначили заместителем директора Института ядерной физики, избрали членом Академии наук ГДР.
Однако Клаус Фукс был не единственным агентом советской разведки, который поставлял нам секретные материалы по атомной тематике. В Кавендишской лаборатории в Кембридже работал ученый физик Аллан Мэй, завербованный резидентом Разведуправления Яном Черняком в 1942 году. Их плодотворное сотрудничество продолжалось восемь месяцев. За это время Черняк получил более 130 листов материалов, раскрывающих основные направления научно-исследовательских работ по урановой проблеме в Кембридже. Мэем также были переданы чертежи «уранового котла», данные по установкам для деления изотопов урана.
Связь Черняка с Мэем прервалась в начале 1943 года. Группу профессора Холбана, в которую входил и Мэй, перевели в Монреальскую лабораторию Национального научно-исследовательского совета Канады.
На полгода позже Мэя в Канаду приехал старший лейтенант Павел Ангелов (оперативный псевдоним «Бакстер»). Он стал сотрудником аппарата военного атташе, которым руководил полковник Николай Заботин.
Павел Ангелов в 1942 году окончил Военный институт иностранных языков, попал служить в Разведуправление. А на следующий год был направлен в Канаду.
В феврале 1945 года ему поручили установить связь с Алланом Мэем. Ангелов разыскал адрес и телефон ученого в Монреале и позвонил ему, сказал, что хотел бы передать от друга из Европы сигареты. И назвал фирму, выпускающую сигареты. Это был пароль.
Мэй не очень охотно принял «привет от друга из Европы», а при встрече и вовсе стал говорить о том, что прежняя связь оборвалась, кивал на местную контрразведку, которая держала «под колпаком» всех специалистов, работающих в секретной лаборатории. Якобы и он находился под наблюдением.
Ученый во многом был прав. В ту пору в Канаде контрразведывательный режим оказался достаточно жестким. Активно работала не только местная контрразведка, но и агенты Федерального бюро расследований США. А поскольку в проекте были задействованы и англичане, здесь же орудовали и спецслужбы Британии. Однако режим режимом, но у советской разведки не было данных, что Мэй «под колпаком».
Да и Ангелову некуда было отступать. Ему поставили задачу наладить связь с Мэем. «Довольно грубо, — вспоминал позже Павел Никитович, — я сказал, что не верю этому. Во-первых, пришло для него задание из Москвы, а, во-вторых, если доктор Мэй откажется, то у него самого возникнет серьезный повод для серьезного беспокойства».
В результате разговора Мэй согласился продолжать сотрудничество.
Весной — летом 1945 года Ангелов провел несколько встреч с ученым. Офицер, понимая всю сложность положения Мэя, всячески старался действовать умело, четко, профессионально. Встречи проводил коротко и деловито, материалы, которые брал вечером, всегда возвращал утром следующего дня.
Вскоре резидентура получила задачу добыть образец урана. Все понимали, сколь это сложное и опасное дело. Но Мэй успешно справился с ним.
Ученый доложил Ангелову о новом урановом заводе, который строился в Чок-Ривере. Резидент полковник Заботин побывал в гостях у своего знакомого канадца, который жил в этом районе. В гости он отправился на моторной лодке, и по пути внимательно осмотрел стройку. Кое-что о заводе рассказал и его канадский друг. Однако Центру этого было мало. Он требовал более подробных данных по заводу. Их мог добыть только доктор Мэй.
Ангелов попросил Мэя съездить на завод. Агент побывал там дважды и, естественно, добыл все данные, которые интересовали Центр.
Ученый передал также доклад физика Э. Ферми об устройстве уранового котла, описание установок для разделения изотопа урана и процесса получения плутония, перечень научно-исследовательских объектов США и Канады.
Так продолжалось до начала сентября 1945 года. Но в ночь с 5 на 6‑е сбежал шифровальщик аппарата военного атташе Игорь Гузенко. Он украл почти три десятка шифровок, личные дела агентов.
15 февраля начались аресты агентов советской военной разведки. В одной из радиограмм контрразведчкики нашли упоминание об агенте под псевдонимом «Алек». Однако, кто это такой, Гузенко не знал.
Шло долгое расследование, допросы. Наконец Мэй был арестован. Его осудили на 10 лет тюремного заключения. Но ученый не выдал никого и не признал себя виновным.
В 1952 году он вышел на свободу. В Англии Мэю не разрешили заниматься исследованиями в области атомной энергии, и он уехал в Гану. Там стал профессором физики столичного университета.
После провала канадской резидентуры полковник Николай Заботин и старший лейтенант Павел Ангелов были отозваны в Москву.
Теперь пришло время рассказать об еще одном Герое России, полковнике ГРУ Артуре Адамсе. Правда, столь высокого звания он был удостоен только через 30 лет после смерти.
Его жизнь — удивительна. В военную разведку Артур Александрович Адамс пришел в 1935 году в возрасте 50 лет, когда другие уже уходят из нее. За спиной у него были годы, прожитые в Швеции, в Германии, Италии, в Аргентине, в США. Учеба в Торонтском университете, служба в американской армии, работа на автомобильном заводе Форда.
В 1921 году он возвращается в Россию. Его образование, инженерные знания и опыт пришлись очень кстати. Артур Адамс становится директором Московского автомобильного
