Йагиня. Тайный Дар - Диана Хант
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
М-да, поучительная история. Однако при чем же здесь сирин? Я недоуменно посмотрела на Природную магиню, да и что же это за сирин такой, который жизнь из людей вытягивает?
- Сирин непростой, - согласилась Агриппина, - Да только присказку перед сказкой необходимо было поведать, чтобы поняли, откуда здесь такой особый сирин выискался.
Род графьев Менферских оказался проклятым, как и их земли.
Отец нашего хозяина отличался суровым, злобным нравом с самого момента своего появления на свет. Да и магический фон самой земли графства существенно покачнулся после той самой миграции Дивьих Людей. А что же они хотели? Обидеть Дивье племя и остаться безнаказанными? Однако почему никто не попытаться снять проклятие?
- А никто не соглашался его снять, - вздохнула Агриппина, - Моих сил не хватило бы. Особенно тогда, в молодости. Сейчас-то уж совсем другая причина держит.
Я недоуменно уставилась на бабусю. Собственно, как и оборотень. На лицах у нас читалось недоверие. Она что, намекает на свою немощь, на возраст? Ой, что-то сомневаюсь. Да с возрастом магини только сильнее. Да и знакомство с моей бабулей – ей стоило только подать весточку, как собрались бы сестры по волшбе и попытались снять заклятие.
- Я смотрю, ничего-то от вас не утаишь, - опять разулыбалась бабуся. - Слушайте же, не бегите поперек помела!
Отец нашего хозяина строго-настрого приказал молчать о заклятии, лежащем на его землях. Обозвав всю это историю «бабскими россказнями», он сам отказался верить в то, что произошло с его отцом, и сыну, то есть нынешнему графу, запретил.
Растил мальчика в ежовых рукавицах, учил жестокости и ненависти ко всему живому, что почему-то гордо именовал «силой».
Наказывал также его знатно, стараясь сделать это особенно унизительно. Агриппина, живущая в замке только потому, что дала когда-то обещание покойной бабке молодого графа, не имела права вмешиваться в процесс воспитания и только вздыхала. Общение с матерью граф для своего сына ограничил.
Ребенка ей больше родить не дал, хоть и очень просила, чуть ли не на коленях ползала. Бедная женщина хотела вновь обрести смысл жизни – надеялась, что с малюткой нянчиться сможет.
Но только граф был непримирим.
Воспитывал сына в крайней непочтительности не только к матери, но и всему женскому роду. К слову, своей жене он дитев больше не дал, однако наводнил своими бастардами всю округу. Собственно, один из побочных детей покойного графа и есть почтенный Хориус, глава Штольграда. Как мамка умудрилась вывезти дитя из графства – только светлым богам ведомо, без коей помощи, видимо, не обошлось. Но вот сударь Хориус-то явно не в папку пошел – вон какой хороший человек! Жалко только, что с женкой так не повезло.
Однако возвращаясь к рассказу о родителях нашего графа, стоит упомянуть, что графиня не выдержала такой жизни и вскоре умерла. Отец покинул сына, когда тому минуло двадцать пять лет. Никто не ведает, как случилось, только нашли его в лесной чаще, со стрелой, торчащей из груди. Стрела оказалась особенной – таких в графстве сроду не было. Черная, с изумрудно-зеленым наконечником и зелеными перьями. Бабуся Агриппина опять вздохнула и проворчала:
- Нет, не может быть, чтобы старый граф вызвал гнев самой светлой Деваны.
И я поняла, почему она это делает. Признать то, что земля проклята всесильной богиней – значило, признать ее обреченность. А, не смотря на то, что Природную магиню держало здесь лишь обещание, землю свою родную, судя по всему, она любила. Иначе, зачем она здесь? Вон, и в живых-то не осталось уже той, которой она обещала…
Однако даже не смерть графа с графиней стала серьезным испытанием для графства. После того, как хозяин обидел Дивьих людей, магический фон Менферы сильно качнулся в темную сторону.
И начали шалить волкодлаки, трясовицы, и прочая нежить, и даже вещицы-сороки, птицы-людоедки.
Все больших сил требовалось Агриппине для того, чтобы защищать жителей Менферы от темных сил своей природной магией.
Покойников начали сжигать сразу после смерти, без должного ночного отпевания, потому что все они в первую же ночь вставали умрунами. Пришлось установить – с помощью моих бабуль, мамы и других сестер по волшбе – границы, через которые не могла пройти нежить, потянувшаяся с Темной империи, как пчелы на мед. Но установленная магическая грань действовала не только на нежить – на светлые силы тоже. Менферу принято стало обходить стороной – целее будешь.
Графство медленно, но верно приходило в упадок и умирало.
К слову, мои бабули и прочие светлые магини наотрез отказались помочь иначе, чем разве что укреплением границ. И Агриппине посоветовали уходить из проклятого графства. Потому как ратовать за снятие проклятье должен представитель проклятого рода, буде хоть один такой наследник жив – с искренним и открытым сердцем. А не Природная магиня, которая очень, просто очень хотела помочь родной земле, и людям, живущим на ней. Хоть чем-то.
Но представитель сего рода, а именно наш хозяин рос злым, заносчивым и жестоким юношей. Рано лишившись матери, он не знал, что такое женское воспитание – граф запрещал сыну общаться с женщинами, пока тот не достиг четырнадцати лет, а потом лично поспособствовал его знакомству с разбитными селянками, не отягощенными ношей добродетели. Гуленами, одним словом.
Ой, кажется, я случайно повторила это слово вслух, вслед за бабусей Агриппиной. И нечего так на меня таращиться, сударь Лиодор.
Молодой граф рос в святом убеждении, что женщина – это что-то сродни домашнему животному. Она предназначена исключительно для забавы, а еще на ней можно вымещать свою злобу, если покажется, что она недостаточно ретиво исполняет твои желания.
Агриппина перевела дух. Да, рассказ получился долгим. Однако к настоящему моменту, к замку, населенному полупризраками, к сирину мы пока так и не подобрались.
- Насчет замка, населенного полупризраками – это ты зря, -
