Эпоха перемен (СИ) - Котов Сергей

— Да ты и не мешаешь! Наоборот… вот, всё хотела познакомиться, а Серёжа всё потом, да потом… а вот оно и само случилось, — она улыбнулась.

— Ну, вот и познакомились, — я улыбнулся в ответ.

— Получается, так… — немного растерянно сказала Людмила.

Я пошёл в комнату, сел за стол, достал тетрадь для записей и начал думать.

Через несколько минут Людмила принесла кружку с горячим чаем и отдельно, на тарелочке, ватрушку. Похоже, домашнюю — значит, она и выпечкой недавно занималась.

Что ж, за отца оставалось только порадоваться. Похоже, в этот раз женщину он себе выбирал вполне осознанно, твёрдо понимая, чего хочет…

Я постарался смоделировать будущий разговор, мысленно отвечая на самые каверзные вопросы и подготовил на них ответы. С учётом специфики времени, разумеется.

Ответы я расписал по темам, после чего отсортировал листки, чтобы ими было удобнее пользоваться.

Как раз в тот момент, когда я изучал уже готовые записи, щёлкнул замок в двери. Пришёл отец. Увидев меня, он замер на секунду, но потом поглядел мне в глаза и понял, что всё в порядке. Улыбнулся и облегчённо вздохнул.

— Хотел познакомить вас в нормальной обстановке. В ресторане, там… думал столик заказать на выходные, — будто бы извиняясь сказал отец. — А ты вон какой шустрый! Надолго в увольнение?

— До выходных, — ответил я.

— Вот у вас жизнь военная! — улыбнулся отец. — В моё время такое и представить нельзя было.

— Особые обстоятельства, — ответил я.

— Ночевать здесь будешь?

— Не охота в казарму… — признался я.

— Конечно. Саш, это твой дом, так и будет дальше, — заверил меня отец.

Хотя, разумеется, я понимал, что гостеприимством злоупотреблять не следует, если хочу сохранить хорошие отношения. Это уже не мой дом, пускай отцу и комфортнее думать иначе. Но я-то понимал, что у них с Людмилой начинается совсем другая история…

— Завтра я в городе буду, а в воскресенье у меня важная встреча, — продолжал я. — потом сразу в универ поеду. Так что две ночи всего, хорошо, пап?

— Сашка, да сказал же уже! — папа всплеснул руками.

В этот момент из кухни вышел Васька и направился к отцу, на ходу жалуясь на то, что Людмила дала ему несправедливо мало лакомства.

Отец прежде, чем разуться, наклонился и погладил кота по голове. А я вернулся в комнату.

Вскоре меня позвали на ужин. Борщ ожидаемо оказался очень вкусным.

Людмила оказалась учителем младших классов. И я думаю, что детишкам, которых она учила — очень повезло. Она была умной, интеллигентной, правильной во всех отношениях.

У неё была дочка, которая год назад выиграла грант и улетела учиться в Штаты. Муж, который когда-то работал пожарным, спился и умер в девяносто пятом. От него осталась двухкомнатная квартира, которую Валентина сдавала, а сама жила в съёмной комнате у знакомых, чтобы были деньги для дочери. В целом, обычная история семьи для девяностых.

Удивительно только, что Людмила не озлобилась, а наоборот сохранила какую-то трепетную способность к созданию и поддержанию семейного уюта.

В субботу я хотел пройтись по городу, но денёк выдался морозным, много не нагуляешься. Разве что до «Горбушки» я всё же решился проехать, благо не далеко, и ветка прямая. Посмотрел на развалы с пиратскими кассетами, потолкался среди развалов с одеждой, но так и не нашёл ничего интересного для себя.

Хотелось позвонить Мирославе, но я себя сдерживал: не время. Ей нужно дать возможность хорошенько всё обдумать.

Возможно, мы не сразу расстанемся. Надо будет медленно и цивилизованно подвести к тому, что мы просто не подходим друг к другу. Чтобы для неё это тоже стало облегчением.

А пока что она наверняка слишком зла и обескуражена.

Нужно время, чтобы исправить ситуацию.

Едва подумав так — я вспомнил о том, чем сам пытаюсь заниматься. И снова навалились сомнения: я ведь даже с собственной жизнью в своё время разобраться нормально не смог. Всё метался в поисках чего-то особенного: служба, бизнес, пиар… семью так и не завёл. Олигархом не стал. Да, кое-что заработал — квартирка, машина приличная, работа не пыльная, накопления на счастливую старость… даже мобилизацию встретил философски: как новое приключение на изломе жизни. Шанс показать, что я на что-то ещё способен на что-то другое, более значимое и великое.

И вроде поначалу-то действительно всё шло неплохо. До первой эскалации и обмена ядерными ударами. Тогда-то я впервые в жизни обрадовался, что остался один. Потому что тем, у кого были маленькие дети, пришлось особенно тяжело…

На фоне того периода окружающая меня реальность середины девяностых, со всей её убогостью, с чадящими советскими машинами на улицах, с кошмарными китайскими пуховиками на прохожих, с бухлом в каждом ларьке у метро казалась даже уютной.

Я как раз проходил мимо очередного ларька. Загляделся на банки и бутылки. И вдруг нестерпимо захотелось пива. Можно даже покрепче.

Немного подумав, я решил взять «Амстердам Навигатор». Кошмарную бормотуху со спиртом. Отошёл от ларька, открыл и сделал большой глоток.

Очнулся я в отцовской съёмной квартире, в комнате на диване. К счастью, похмелье в этот раз не было таким мучительным — так, только лёгкий сушняк.

Я рывком сел, чувствуя, как бухает сердце. Мучительно пытался вспомнить, что случилось вчера, после того злополучного глотка пива. И — не мог.

Впрочем, теперь я был раздет как положено для сна, а одежда аккуратно уложена стопкой на стуле рядом. Может, ничего страшного и не было?..

Из соседней комнаты послышались тихие голоса. Я встал, натянул джинсы и майку и вышел в коридор.

Отец стоял у дверей ванной. Увидев меня, он улыбнулся.

— Ну привет, герой! — сказал он.

— Пап… — осторожно спросил я. — Что… что случилось вчера?

— Да ничего особенного, — он пожал плечами. — Похоже, ты перебрал немного: пришёл, язык заплетается, несёшь какую-то философию про несовершенства мира… я дал тебе на ночь попить минералки и уложил спать. Это хорошо, что ты не буйный — но знаешь, на твоём месте я бы перестал со спиртным иметь дело.

— Блин… — сказал я, изображая озабоченность, но мысленно улыбаясь от облегчения.

Похоже, в этот раз обошлось без приключений.

Хотя всё равно очень странно: два раза подряд меня резко вырубает после первого глотка спиртного. Тенденция? Я ведь до этой недели совсем не пил с тех пор, как оказался в этом времени. Даже на дне рождения Гии. Как и он сам, впрочем…

Что это? Побочный эффект моего перемещения? Мне теперь совершенно нельзя ни грамма алкоголя?

Вот это могло стать настоящей проблемой: Владимир Вольфович прав, это ведь часть правил игры, особенно в девяностые… тяжко мне придётся, однако!

— Ты говорил у тебя на сегодня встреча назначена? — озабоченно спросил отец.

— Ага, — кивнул я и посмотрел на большие настенные часы. Действительно, пора было спешить.

Охрана в доме приёмов была суровой: меня обшмонали с головы до ног. Только после этого пустили в приёмную, где меня встретила приветливая грудастая секретарша.

— Александр, да, проходите в зал совещаний, остальные скоро будут, — сказала она, несколько озадаченно оглядев меня; наверно, тут нечасто видят гостей моего возраста. — Чай? Кофе? Коньяк?

При мысли о спиртном у меня внутри всё сжалось.

— Кофе, пожалуйста, — кивнул я.

— Эспрессо? Капучино? — продолжала секретарша.

— Капучино, — кивнул я.

— Это с молочной пенкой, — зачем-то пояснила она.

— Да. Я в курсе.

— Отлично!

Меня усадили за большой деревянный круглый стол. Помещение чем-то походило на приёмную адвоката, Пашкиного отца. Та же узнаваемая стилистика. Может, даже мебель из одной фабрики… хотя ничего удивительного: в то время итальянцы были в моде.

Ждать пришлось долго, минут тридцать. Потом тяжелая дверь распахнулась, и в помещение вошёл Борис Абрамович собственной персоной. Его сопровождали двое: седой усатый мужик, чем-то неуловимо похожий на Барди, разве что покрупнее, и ещё один мужчина, лет тридцати на вид, с высоким лбом, заметными залысинами и карими глазами чуть навыкате. Мне он показался знакомым, но сходу, кто он я так и не вспомнил. После него вошёл сам Бадри и Лика.