Последнее желание - Галина Зарудная

Чертовы гормоны, чтоб вас!

В этой школе есть нормальные педагоги, они достойны высшего уважения, но даже они не могут сохранить общее равновесие.

Дневник врезался перед ней в парту. Какое счастье, что учителям Совдепии не выдавались кнуты и топоры, мельком подумала Лера, сжимая зубы.

Жирной красной прописью — ровной как боевая лента — было вписано: «Родителям срочно прийти в школу на воспитательный час!!!»

Целых три восклицательных знака. Крупные буквы казались выгравированными, пропечатавшись на все нижние страницы.

— Родителям на воспитательный час? Вы их воспитывать будете? — не удержалась Валерия от ядовитого вопроса.

У руководительницы последовала шизоидная реакция, что было, в прочем, предсказуемо. Она резко метнулась вперед, намереваясь ухватить девчонку за плече, но Лера оказалась шустрее — выскочила с противоположной стороны парты. Раздался клокот, затем пыхтение и, наконец, крик:

— Ну все, Черноус! Теперь ты точно вылетишь!

Она придавила девчонку уничтожающим взглядом, но та даже не моргнула. Нежное лицо подростка в этот момент казалось высеченным из камня, глаза блестели холодным бесстрашием. Несколько секунд скрещивались эти взгляды, но в конце концов, руководительница поджала губы, круто развернулась и громовым шагом, от которого сотрясались парты, умчалась из кабинета.

— 35

Герои всегда гибнут. Тем паче в Совдепии.

Валерия Черноус решила стать героем?

Лера ненавидела все происходящее и в том числе себя самое. Она поддалась естественному для нормального человека стремлению отстоять собственную честь. Но отстоять честь перед системой, неуязвимой как бронированные танк? Лера, проснись!

Ты в этой системе — ничто, ноль без палочки. У тебя не может быть своей правды. Или своего права. А требовать его равносильно тому, чтобы принести в школу бомбу и заминировать класс.

Чувство праведного гнева прожигало ее насквозь. Но бессилие лишало надежды.

Все катится коту под хвост. Ее будущее, если оно и есть, рушится у нее на глазах. Она ничего не может сделать.

Все точно так же как и тогда. Те же ощущения, когда она теряла буквально все, но любая ее попытка спасти положение приводила к еще большей потере. Но что она делала не так? Сидеть молча, как мышь, пока по тебе топчутся? Сдавать позиции безропотно? Принимать несправедливость как дань?

Нет, и еще раз нет!

Гори все синим пламенем!

Кто придумал этот чертов мир с его двойными стандартами? С бесконечной ложью, грубостью и насилием? С эффектом стадности, превращающим толпу в колесо титана, безжалостно давящего каждого нового праведника.

Валерию не покидало чувство, что она пытается побороть гигантскую махину, гигантский маятник, гигантскую мельницу. Сраный Дон Кихот! Либо сойди с дистанции, либо жернова подхватят тебя и сотрут в пыль.

Но дух, что жил в ней, не умел сходить с дистанции!

Хотелось поговорить с отцом. Да что там, ладно! — упасть ему на грудь и разразиться чистыми детскими слезами. Ах, как она нуждалась в этом! В отрезвляющей, очищающей разрядке. В его мудром спокойном голосе, в ауре защиты и покровительства. Какое счастье иметь такого отца. Если бы он ей не поверил… Лере осталось бы, наверное, только одно — броситься под машину.

Ему достаточно просто быть, даже если он болен и слаб, и не способен стать надувным матрасом между ней и злобным миром. Зато он как целебный подорожник, поразительным образом заживляющий раны.

Вот что такое одиночество, осознала она с внезапной ясностью. Не физически, потому что вокруг всегда топчутся толпы людей. А морально.

В пустыне безлюдно. В толпе — пустыня.

Если среди тысяч людей нет ни одного, у кого на груди ты мог бы выплакаться, чье слово дает надежду, а поступок — веру, — ты среди мертвого песка, дружище!

Вместо отца она натолкнулась на Фому.

Жизнерадостный, цветущий — ходячий фонтан с энергией. Он переловил ее у лестницы.

— Простите, что прерываю связь с космосом! — Громко щелкнул пальцами возле ее головы. — Я тебя зову уже минут пять, пол коридора обернулось, но только не ты. Вообще ты знаешь, по-моему, это такое извращение — оборачиваться на чужое имя!

Лера улыбнулась. Ей приятно было видеть этого клоуна.

— Они оборачиваются, потому что кто-то орет. Я задумалась и не слышала…

— Я уж подумал, ты имя свое забыла. О чем так задуматься можно, разведка?

— Мне сегодня пообещали, что я вылечу из школы.

Парень хохотнул:

— Добро пожаловать в семью! Я уже четыре года вылетаю.

— Тебе то что, лоботряс, у тебя есть твоя «Ласточка». А мне в серьезный ВУЗ поступать надо.

— Ты мне расскажешь потом, что натворила. Я тебя хотел с друзьями познакомить.

Он взял ее за руку и потащил по запруженному коридору. Когда они, наконец остановились, перед ней возникла та самая парочка, что вызвала истерику у Нади на танцах.

Лера переловила взгляд Барановской, что отсканировал ее от макушки до пят, вычисляя недостатки и достоинства соперницы. Для таких как эта, подытожила Лера, все — соперницы, но решила не давать спуску и ответила таким же колючим изучающим взглядом.

— Света, — представил Фома. — А это Глеб.

Лера повернулась к парню, что стоял в шаге от нее и внезапно произошло что-то странное.

Резко, без всяческих предупреждений, в голову ударила горячая волна, как раскаленная лава. В одночасье все поплыло перед глазами и удушающий ком возник в горле.

Складка памяти быстро шевельнулась и оттуда, как двадцать пятый кадр, взметнулась, ослепив ее, страшная картина: молодой красивый мальчик, мечта почти каждой девочки… в луже собственной крови… с раскроенным черепом… посреди беговой дорожки…

Она инстинктивно вырвала руку из ладони Фомы и отступила на шаг. Он смотрел прямо на нее… этот мальчишка… мальчишка, что ездил без шлема!

Валерию залихорадило с такой силой, словно через все тело пропустили электрический ток, и показалось, что содержимое желудка ищет немедленного выхода. Такое потрясение могло лишить ее последних сил, отнять весь разум. Ноги сделались слабыми, начинали подкашиваться.

Она вспомнила!

Господи, вспомнила!

И могла просто не пережить этого. В испуге она развернулась и побежала обратно к лестнице. На улицу! Скорее на улицу!

Лестница показалась просто непроходимой, ей словно нарочно преграждали путь, она толкалась на последнем дыхании, предчувствуя страшную истерику или падение. Под конец она готова была драться, и возможно так и делала, потому что постоянно ощущала под ладонями чьи-то бока и спины, кто-то толкал ее в ответ и тогда, не рассчитав силу, она била по чем приходилось. Исчезните! Исчезните все! Где же этот долгожданный кислород?!!

Но и на улице кислорода не оказалось.

В голове шипел раскаленный пар. Валерия добежала до ближайшей свободной скамьи и, рухнув на нее, попыталась взять себя в руки. Что-то было не так с окружающим. Все исказилось и изменилось до неузнаваемости, как при сильном опьянении или отравлении. Она мелко и часто дышала, не в силах сделать продолжительный ровный вдох. Скамья стала мягкой, начала парить над землей. Лера совершенно точно знала, что ноги ее упираются в землю, но это словно были не ее ноги.

Одежда, напротив, стала очень ощутима, показалась невыносимо тесной. Доносившиеся отовсюду голоса звучали разреженно, цвета потеряли четкость, как если бы весь окружающий ее фон сильно размыли в фотошопе. Только солнце казалось ярким, даже слепящим, резало по глазам.

Проведя ладонью по лицу и шее, Лера изумилась тому, как холодны ее пальцы, как сильно они дрожат. Отупело посмотрела на свою руку.

Все как тогда — в тот злосчастный первый день, когда она очутилась здесь! Такое же ощущение полной расщепленности пространства. Она словно вдавлена в него, втиснута, но на самом деле ее тут нет. Это может быть только сон!

Все это не реально. Не реально!

Мальчишка давно мертв!

Холодная дрожь волной прошлась по спине. Кто-то возник в пространстве рядом, бросив тень на ее лицо.

— Что случилось? Лера, почему ты убежала?

Она понимала, что это Фома, мельком взглянула на него и прикрыла глаза. Этого всего нет. Господи, зачем ты мучаешь меня?!! Она ощутила руку у себя на плече и… только по горячим импульсам в животе, похожим на щекотку, знала, что бежит, бежит, бежит. Все остальное не имело осязания, она проплывала, как джипиэс навигатор, потерявший связь со спутником.

Вскоре она очутилась на соседней улице, возле маленького рынка.

При входе на земле сидело двое пьяниц, от которых несло чем-то кислым и нездоровым. Они лениво потягивали пиво и поглядывали по сторонам. Она миновала их, и когда кто-то из них что-то сказал, Лера с ужасом повернулась и закричала: