Моя любовь - Лидия Смирнова

Китайцы и сегодня ко мне приходят довольно часто. Были они на моем юбилее, выступали очень трогательно, подарили картину ручной работы с тигрицей, сказав, что тигрица — царица леса и они ассоциируют меня с ней. Не так давно меня пригласили в китайское посольство на один из национальных праздников. К сожалению, туда приходит все меньше и меньше гостей. Раньше там часто бывали Санаев, Тамара Макарова, Герасимов. Раньше… Но в последнее время я там никого из кинематографистов не вижу. А недавно мне позвонили сотрудники посольства, не один год работавшие в Москве. Теперь их срок кончился — приедет замена. Они пришли ко мне с новым советником, чтобы меня познакомить с ним, а со мной попрощаться. Принесли новые журналы с моими фотографиями. Они отлично знают наше кино. Когда мы ездили в Китай с Шахназаровым, они знали мои роли, названия наших картин. Китайцы во всем добросовестны. Вот едет к ним какая‑то делегация. Ну кому из нас пришло бы в голову изучать картины, книги, высказывания членов этой делегации?! Всем некогда. А для китайцев это закон. Они всегда точно знают: «У этого такая роль, такой‑то фильм». Может быть, еще и поэтому мне хочется снова побывать там.

А в тот последний визит ко мне я получила в подарок куклу — китаянку. (Они знали, что я коллекционирую кукол в национальных костюмах.) Теперь она заняла свое место на моих полках. Тут много любопытного. Вот кукла из Португалии, с большим количеством юбок. А вот вьетнамка в черном костюме со старинным инструментом в руках. Во Вьетнаме есть такие ягоды, вроде нашего боярышника, и вьетнамцы испокон веков красят ими материю. Прочность ткани увеличивается в два или три раза. Но красить можно только в черный цвет.

Как‑то раз ко мне подошел один наш режиссер, который ставил спектакль о Вьетнаме. Это была сложная постановка. И он со мной советовался, как ему одеть героев. Я рассказала ему о черном цвете, откуда он взялся. О том, что раньше все вьетнамцы эти ягоды ели (впрочем, и сейчас где‑то в провинции едят. От этого зубы делаются очень прочными, но черными). У вьетнамцев культ крепких зубов. И режиссер жаловался: «Актеры не хотят красить зубы». А спектакль исторический. «Как вы считаете, нужно или нет, чтобы зубы были черными?» Я сказала, что нужно, потому что я сторонница исторической правды. Понимаю, очень странно видеть людей с черными зубами. Но это национальное…

А вот еще одна китайская кукла. Она плачет, смеется, «папа — мама» говорит. Только что есть не умеет. Кстати, я очень люблю китайскую кухню. Мне кажется, тот, кто был только в ресторане «Пекин», не знает, что едят китайцы. У них замечательная кухня. Я в Китае ела и в столовой заводской, и в роскошном ресторане. У них обычно всюду стоят круглые большие столы, а на них — такие же круглые, только меньшего размера. Эти маленькие вращаются вокруг своей оси. Все блюда, которые приносят, ставят именно на этот второй стол — вам не нужно за ними тянуться. Очень удобно.

Палочками я так и не научилась есть. Однажды я так долго ковырялась, что не успела распробовать блюда. Официант их быстренько уносил, потому что на званом обеде кушаний очень много. Последним у них подается суп, обычно очень вкусный, например, знаменитый суп из ласточкиных гнезд. Ласточки своим клювом собирают цветочки, листочки, склеивают это все своей слюной. И образуется такое гнездышко. Для еды годится только его донышко, совершенно крошечное. Супчика подают капельку, буквально три наперстка. Но это потрясающе вкусно, действительно деликатес.

Но вообще китайцы очень неприхотливы в еде. Хотя некоторым принципам следуют неуклонно. Однажды они пришли ко мне пить чай. Я предложила им изысканный, на мой взгляд, букет из лучших сортов. Но они категорически отказались от букета. Были удивлены и даже оскорблены. Сказали, что чай есть чай и смешивать сорта нельзя ни в коем случае! Я, конечно, их послушалась. Они не торопились уходить. Я спросила:

— Может быть, вы проголодались, может, попробуете котлеты? — У меня всегда котлеты пышные, вкусные, потому что я знаю, как их надо готовить.

— С удовольствием.

И я подала котлеты. Они с аппетитом все съели. Я спросила:

— Может, еще чего‑нибудь хотите? У меня селедка есть.

— О, селедка — это замечательно!

И тогда я вытащила все, что у меня было в холодильнике, в том числе и варенье из крыжовника. И вдруг вижу: они берут варенье, кладут его на селедку и говорят, что это очень вкусно. У них самые необыкновенные вкусовые сочетания. Но они почему‑то очень осторожно пьют водку, вино. Наверное, в Китае алкоголиков тоже хватает. Но сколько я ни встречала китайцев, они пьют очень немного. То ли боятся, то ли не привыкли, а скорее всего, не хотят напиваться. Сколько я ни предлагала, они всегда отказывались, я их так и не уговорила попробовать водки. И что важно — они никогда не стесняются. Или это высшая форма интеллигентности — не стесняться, или, наоборот, — непосредственность.

У меня есть знакомый — молодой ученый, китаист, доктор наук. Сережа его зовут. Мы с ним познакомились на одном из фестивалей много лет назад. Красивый, умный, прекрасно знает историю Китая и Востока. Он мне показывал ушу. Это так интересно! Мне было не лень делать эти движения, он мне рассказывал, как это полезно и как необходимо. Но он уехал на год на стажировку, и наши занятия прекратились.

У нас великолепный спорт, чемпионы, мы побеждаем на международных соревнованиях. Но культа спорта, физической культуры у нас нет. А вот китайцы успевают думать о своем здоровье. Последний раз, когда я была в Китае, в окно гостиницы, где я остановилась, с улицы все время доносилось: «Сень — ся, сень — ся…» Подхожу к окну, смотрю: все, кто ждет автобус, занимаются гимнастикой, а кто‑то командует: «Сень — ся…» Пожилые женщины в брюках не отстают от молодых. Пришел автобус, они сели, уехали… Новые пассажиры опять: «Сень — ся…» На каждом зеленом уголочке можно было встретить человека, который по дороге на работу ставил велосипед (кажется, что на велосипедах ездит весь Китай) и занимался гимнастикой. Я всегда жалею наших спортсменов: они работают на износ, на последнем дыхании, задыхаются, падают… Задача вырастить своих чемпионов — это, конечно же, честь страны, и это надо, но, повторяю, духовной потребности в спорте у нас нет. Я это связываю с любовью к природе. Сталин в свое время Садовое кольцо, которое было все зеленое, срубил, уничтожил. Он сказал, что Москва будет заасфальтирована. А сейчас мы опять столицу озеленяем. Не стоит ли нам вернуться и к физической культуре? Человек, особенно женщина, может часами трепаться по телефону. А если это время посвятить гимнастике? Но если я сейчас выйду на остановку и начну приседать — скажут, что я ненормальная!