Черная метка - Валерий Горшков

— Делай, как я сказал, и не переспрашивай! — уже с нажимом, нетерпеливо выпалил Евгений. — В квартире я оставил небольшой беспорядок, пусть покамест думают, что меня бандиты похитили... С тебя взятки гладки, ты ничем не рискуешь! Все понял?! Через пару дней под любым предлогом загляни ко мне в квартиру и, поскольку увидишь кровь на зеркале, вызови коллег. Не слишком сложно в обмен на триста зеленых.

— Не нравится мне эта затея, Евгений Викентьевич... — покачал головой милиционер. — Все шито белыми нитками, опера могут и не поверить...

— Поверят, никуда не денутся! — закидывая на плечо хоккейную сумку, успокоил охранника беглец. — Твое дело маленькое! И запомни — у них длинные руки и куплена вся милиция. Если проболтаешься, мне не жить.

— Не проболтаюсь... — все еще пребывая в некотором замешательстве, буркнул сержант. Он проводил долгим взглядом возбужденного, взмокшего, несмотря на мороз, волокущего тяжелую ношу эскулапа. Тот торопливо хромал к проходу между соседними многоэтажками. — С ума все посходили, в натуре...

Однако, вспомнив о полученных в качестве гонорара за сообщничество трех сотнях долларов — две месячные зарплаты, — Николай успокоился и, обогнув дом, направился на место своего дежурства, в холл, попутно окидывая взглядом стоящие на площадке и рядом с ней автомобили и размышляя, как с толком потратить свалившуюся с неба «премию».

Злополучного «ровера» с грозными братками, про который с перекошенным от страха лицом упоминал пластический хирург и который еще две минуты назад собственными глазами видел выбегающий из стеклянных дверей охранник, во дворе уже не было.

«Ну и хрен с вами! — без каких-либо эмоций подумал сержант, усаживаясь за стол и склоняясь над работающим монитором, передающим изображение с запасного выхода. — Меня ваши барыжьи разборки не касаются, замаксал — и на том спасибо!..»

СЕРЖАНТ СЕВЕРОВ

Три недели он провалялся в госпитале, залечивая зацепленную пулей голень и избавляясь от последствий контузии, вызванной близким разрывом гранаты.

А после выписки комендантский патруль надел на Ивана Северова наручники, и, ничего не объясняя, поместил на местную губу к штрафникам — двум братишкам, изнасиловавшим и пристрелившим захваченную в плен прибалтийскую снайпершу-наемницу.

Ближе к вечеру, вместе с ними, под охраной БТР, в крытом «КамАЗе» с решетками на окнах, Ивана перевезли в следственный изолятор, расположенный неподалеку, на границе с Ингушетией.

Его поместили в одиночку и, разбудив среди ночи, вызвали на первый допрос...

Комната, куда привели скованного наручниками бывшего разведчика, была не более семи метров по площади, с синими выщербленными стенами, подмытым сыростью потолком с желтыми разводами на струпьях облупившейся штукатурки и маленьким прямоугольным окошком, забранным аж с двух сторон решетками. Из мебели в помещении имелись лишь два стула и допотопный тяжелый стол.

— Садитесь, сержант, — прикурив сигарету и дав знак конвоиру, чтобы убирался, кивнул на свободный стул высокий мужчина в штатском. Некоторое время, не отводя взгляда, внимательно изучал нацепившего на себя маску холодного безразличия Ивана, после чего стряхнул пепел в стоящую на столе стеклянную банку с окурками и подвинул на край стола сигареты с зажигалкой. — Курите...

— Не курю, — бесцветным тоном отозвался Северов, тоже изучая своего визави.

Судя по выправке, возрасту и выражению лица — перед ним был отнюдь не рядовой следователь из военной прокуратуры. Чего в принципе и следовало ожидать, учитывая странность всего происшедшего в расположении части...

— Завидую, а я вот все никак не могу бросить, — вздохнул мужчина. — Тогда, пожалуй, приступим... Предисловий не будет, мы — люди взрослые, к тому же солдаты, привыкли думать и выражаться кратко и однозначно. Моя фамилия Гайтанов. Я — полковник Главного разведывательного управления Генерального штаба. И у меня к тебе, Иван, есть очень серьезный мужской разговор...

Откинувшись на жалобно скрипнувшую спинку стула и побарабанив пальцами по крышке стола, Гайтанов выдержал минутную паузу.

— Сразу уточню — тебя ни в чем не обвиняют, сержант, скорее — наоборот, — медленно заговорил он. — За личное мужество и ликвидацию полевого командира Абдурахмана на тебя уже отправлено представление к награде. Так что расслабься, не держи зла на комбата и не ломай голову над причиной твоего мнимого ареста. Просто надо было, чтобы для посторонних все выглядело натурально... Тема, о которой я хочу с тобой переговорить, хоть и не тянет на государственную тайну, но для определенных структур обладает весьма и весьма ценным содержанием. И вот еще что, — брови Гайтанова сдвинулись к переносице, — в твоей части до сих пор не в курсе, что после нападения боевиков на колонну ты, единственный, остался жив... — Взгляд гээрушника стал холодным, испытующим, колючим. — Тебя покамест считают без вести пропавшим, а это, как ты понимаешь, очень размытая формулировка. С одинаковой легкостью допускающая два возможных финала.

— Вы мне угрожаете? — сухо уточнил Иван.

— Я этого не говорил, — спокойно парировал Гайтанов. — Пока не говорил... Надеюсь, скоро ты вернешься живым и здоровым либо в свою часть, либо, что, на мой взгляд, куда более вероятно, — домой, в город на Неве... К своему героическому отцу, бывшему командиру питерского СОБРа майору Северову...

Упоминание об отце, для всех прочих давно погибшем от рук бандитов, оказалось для Ивана все-таки неожиданным, хотя в его голове и роились неопределенные мысли на этот счет, — и он чисто машинально дернул бровью.

Такое вряд ли ощутимое для любого другого собеседника изменение мимики для профессионального разведчика не осталось незамеченным, — Гайтанов тут же понимающе во всю ширь улыбнулся, продемонстрировав идеально ровные фарфоровые зубы: неслыханная роскошь для живущего на скромное содержание офицера, пусть даже старшего и принадлежащего к элите Вооруженных сил России.

— Мой отец погиб два года назад, — взяв себя в руки и стараясь, чтобы голос не выдал охватившее его волнение, проговорил Иван. — И ваш черный юмор кажется мне неуместным, товарищ полковник.

— Ну что ж, нечто подобное я и рассчитывал услышать от тебя в дебюте нашей словесной партии! — кивнул разведчик, туша окурок о край банки, отодвигая ее в сторону и выдергивая один из ящиков обтертого и исцарапанного двухтумбового стола. — Вот взгляни-ка. Никого, случайно, не узнаешь?!

Перед Иваном легли две фотографии. Протянув сцепленные «браслетами» руки, он взял их со стола и бегло просмотрел, ощущая, как стучащее в груди сердце стремительно ускоряет свой ритм.

На одном из фото, трехгодичной давности, они были изображены всей семьей на пляже в Сочи — счастливые, загорелые, стоящие в обнимку и улыбающиеся в объектив — отец, мама, он и сестренка Катя.

На втором снимке, видимо сделанном совсем недавно, был запечатлен — уже с новым лицом — только отец. Бледный, с провалившимися глазами, с черным наждаком небритых щек, раздетый по пояс, он лежал на больничной кровати под белой простыней, в окружении капельницы и реанимационных приборов.

А это означало одно — спецслужбам все-таки удалось выследить и организовать успешную операцию по захвату неуловимого киллера по прозвищу Ворон, серьезно при этом его ранив...

Неужели — все, конец?!

С трудом оторвав взгляд от фотографии, сержант бросил ее обратно на стол и пристально посмотрел на Гайтанова.

— Кто этот человек? — кивнув подбородком на верхний снимок, осведомился Иван.

— Ворон! — произнес сквозь зубы полковник ГРУ. — Он же — воскресший из мертвых, а еще правильней было бы сказать — никогда не умиравший майор милиции Сергей Николаевич Северов. Палач многих питерских бандитов и ночной кошмар для остальных братков. Неужели не знали, товарищ сержант, что папенька ваш пребывает в добром здравии, сделав себе пластическую операцию в клинике доктора Романова, сменив документы и похоронив вместо себя в закрытом гробу какого-то неопознанного обугленного, как головешка, бедолагу, скорее всего бомжа, выкупленного за ящик водки в одном из моргов?! Простите великодушно, но что-то не верится, — развел руками разведчик. — Я бы даже больше сказал — я нисколько не сомневаюсь, учитывая ваш опыт службы в органах и прочие весьма специфические навыки бойца, что вы не только поддерживали с отцом связь, но и время от времени принимали непосредственное участие в проводимых им ликвидациях бандитских авторитетов!

— У вас богатое воображение, полковник, — фыркнул, покачав головой, Иван. — Вам бы боевики писать, бестселлеры — «Возвращение Слепого с того света», часть сорок седьмая! — Он мгновенно окаменел лицом и жестко закончил: — Мой отец, Сергей Северов, погиб.

— Послушай, ты, пацан! — вспылил заигравший желваками Гайтанов, сжав и без того тонкие губы в прямую линию и рывком подавшись вперед. — Вот что я тебе скажу... За подъебки твои дешевые я могу наказать тебя прямо сейчас, без устава и прочей туфты для «сапогов», с одного удара вогнав носовые хрящи в мозги! Что же касается твоего отца — ты или сам дурак, или считаешь меня, разведчика с двадцатилетним опытом, настолько тупым, что я поверю в твои байки!.. Все ты про Ворона знал, парень, и не надо песен!.. — Остыв так же быстро, как и закипел, полковник ГРУ опять откинулся на спинку стула, не спеша вытряхнул из пачки новую сигарету, прикурил и продолжил, уже ровным тоном контролирующего партию игрока: — Короче, у меня нет времени сотрясать воздух и гонять порожняки. Все очень серьезно! Либо мы с тобой договариваемся о чем-то конкретном, либо... мне будет очень жаль давать распоряжение о том, чтобы в часть сообщили трагические новости о гибели одного из лучших бойцов-контрактников внутренних войск!.. Я не хочу тебя пугать, парень, но сложившаяся ситуация и интересы государства вынуждают меня открыть перед тобой все карты... Дальнейшая судьба твоего отца сейчас целиком в твоих руках...