«Великолепный век» Сулеймана и Хюррем-султан - П. Паркер

— Друг мой, у нас, в стенах дворца, тоже были приключения. Я расскажу тебе о них в свой срок — но ты наверняка заметил величественные новые ворота, которые соорудили в твое отсутствие.

Ибрагим кивнул, явно радуясь, но Давуд, по-прежнему сидевший у ног Сулеймана, заметил, как перекосилось лицо великого визиря, когда взгляд султана устремился на него.

— Давуд, расскажи о наших новых воротах и о том, что символизируют созданные тобой башни и шпили.

Ичоглан ненадолго замялся, но затем пылко заговорил о своей работе, занимавшей его последние несколько месяцев.

Хатидже и Хюррем за ширмой внимательно вслушивались в голос молодого ичоглана. Хотя он производил впечатление человека вполне зрелого и бегло говорил на арабском — языке, принятом при османском дворе, Хюррем встрепенулась, вспоминая знакомый голос, который она слышала давным-давно. Она наслаждалась звучностью и напевностью речи неизвестного. Когда ичоглан рассказывал о шпилях и о том, с какими трудностями он столкнулся при сооружении ворот, она с нежностью думала о тех зданиях и храмах, которые видела в детстве. В голове у нее зазвучал голос давно умершего возлюбленного: «Ты знаешь, что я люблю тебя, что я всегда тебя любил и никогда не буду любить никого, кроме тебя».

В ее глазах блеснули слезинки, одна из них выкатилась и побежала по щеке.

Хюррем смахнула ее, но мыслями по-прежнему оставалась со своим потерянным любимым.

Глава 59

Торжества по случаю одержанной Ибрагимом победы на Родосе длились несколько недель и завершились его женитьбой на сестре Сулеймана, Хатидже. В подарок новому великому визирю и своей сестре Сулейман преподнес старинный византийский дворец напротив Ипподрома.

Хюррем крепко обняла Хатидже. Ей не хотелось разлучаться с подругой.

— Прошу, милая моя, навещай меня как можно чаще, — взмолилась она. — Мне будет одиноко без твоего общества и без твоей поддержки.

Хатидже тоже обняла ее:

— Не бойся. Я буду совсем рядом, на расстоянии воробьиного полета.

— Но ведь я не могу покидать пределов Топкапы! Пожалуйста, обещай, что будешь навещать меня хотя бы два… или нет, лучше три раза в неделю! А когда Сулейман и Ибрагим отправятся в очередной поход, переезжай сюда и живи в моих покоях!

Хатидже улыбнулась и, нежно коснувшись губами щеки Хюррем, прошептала:

— Хорошо, милая. Обещаю!

Сев в карету, она радостно помахала подруге рукой:

— Сегодня я доставлю своему мужу наслаждение, подарить которое способна только женщина!

Хюррем долго махала вслед Хатидже даже после того, как ее карета выехала из ворот и скрылась из виду. Хюррем смотрела, как евнухи закрывалют ворота. Глухой стук болью отдался в ее сердце.

Возвращаясь к себе, она прошла мимо Двора наложниц. Молодые девушки, занимавшие двор и общую спальню, нежились на солнце, старательно вышивали или перебирали пальцами струны музыкальных инструментов.

«Почему Сулейман непременно должен содержать столько девиц в своем гареме, если у него есть я и он любит только меня? Я родила ему двоих сыновей и красавицу дочь. Если Хатидже может выйти замуж за Ибрагима, почему Сулейман не может жениться на мне?»

Хюррем рассматривала нежную кожу одной из девиц, которая играла на лютне и что-то пела нежным голоском. Она порывисто поднесла пальцы к своему лицу и ощупала его — не уходит ли ее молодость? Затем она провела руками по животу и улыбнулась: какой он еще упругий, несмотря на то что она произвела на свет нескольких детей!

Проходя по лабиринту коридоров, ведущих во Двор фавориток, Хюррем издали заметила Махидевран, которая куда-то вела за руку Мустафу. Их взгляды встретились.

Хюррем сжалась от неприкрытой ненависти во взгляде Махидевран, но не отвела глаз в сторону. Не сказав друг другу ни слова, фаворитки продолжили свой путь. Когда они встретились в коридоре, обе отодвинулись как можно дальше, чтобы не коснуться друг друга.

Снова оставшись одна, Хюррем оглянулась на мрачный коридор, освещенный факелами, и пробормотала себе под нос:

— Хатидже, как ты научишь своего мужчину удовольствиям, которые способна подарить лишь женщина, я докажу Сулейману, что дарить ему истинную радость способна только я. И когда я прочно поймаю его в мою сочную ловушку, он избавится от всех этих девиц во Дворе девственниц, а остальных фавориток, и особенно ту, с дурным глазом, отправит в Старый дворец, а на мне женится. Я стану его женой! На меньшее я не согласна.

Глава 60

Сулейман нежился в тепле хамама. Его день начался, как обычно, с шумного пробуждения под лязг и грохот военного оркестра. Затем он провел несколько часов в своей мечети, стоя лицом к Мекке. Он молился не только за своих наследников, фавориток и подданных, но и за своих врагов: пусть на них снизойдет разум и они сдадутся на его милость, под власть Полумесяца.

Успокоившись, он плыл по волнам удовольствия.

Султан лежал на мраморной плите. Над ним склонились несколько ичогланов. Один подстригал ему ногти на ногах, второй — ногти на руках. Третий с помощью острого клинка ловко подбривал ему подбородок. Султан был совершенно обнажен; ичогланы оставались в свободных шароварах, залоснившихся от жары и пота. Торсы ичогланов покрывала испарина.

Услышав шлепанье босых ног по мокрому каменному полу, Сулейман обернулся и увидел Давуда, который вошел в главный зал хамама. Молодого ичоглана назначили хамам-пашой — «тем, кто омывает плоть султана». Султан внимательно следил за вновь вошедшим; он подошел к противоположной стене и наполнил ведро подогретой водой из фонтана. Затем Давуд низко опустил голову и скромно прислонился к стене, дожидаясь, когда другие закончат свою работу.

После того как султана постригли и побрили, ичогланы с поклонами вышли, а Давуд направился к своему господину.

Султан перевернулся на живот и подложил под подбородок кисти рук. Давуд опустился сбоку от него на колени. Окатив его подогретой водой, он начал массировать царственные спину и плечи.

Сулейман застонал от удовольствия; все тревоги и заботы растаяли, как только его тела коснулись сильные и ловкие руки.

— Давуд, как хорошо!

Не останавливаясь, ичоглан улыбнулся. Размяв широкие плечи Сулеймана, он двинулся ниже вдоль позвоночника. Особое внимание он уделил пояснице султана. Его чуткие пальцы, казалось, знали, где находятся все больные места. Покончив с поясницей, Давуд слегка раздвинул султану ноги и принялся за его мускулистые ягодицы.

Сулейман глубоко вздохнул, слегка повернув голову.