Шизопитомник - Наталья Адаменкова

— Думали, что на дне, а снизу постучали, — пробормотала Света поговорку из Ольгиной истории о беспредельном блаженстве.

Ольга удивлённо посмотрела на неё. Давно ли эта папина дочка только и могла, что проситься домой, хныкать про своего могучего батю, да запугивать всех его клинической мстительностью. И вдруг, когда трагическая развязка почти подступила к горлу, она сподобилась на нормальную человеческую речь.

— Зря говорили, что в аду все горят. Тут, оказывается, наоборот, — проворчал Владимир Кириллович, подхватив настроение чёрного юмора. — И что теперь делать? Чем мне тут заниматься, пока все не утонут?

— Некролог напиши. Кто его лучше тебя выдумает? — посоветовала Ольга. — Не забудь в финале описать, как ты в местах, где Макар телят не пас, до конца выполнил свой санитарный долг перед Родиной и перед тем, как захлебнуться, снял последнюю санитарную пробу с местной воды и хорошенько напился перед утоплением. Кстати, вам не кажется, что вода как-то неактивно прибывает? У крыльца чуток мокрая полоса видна. Или Рыжий Клоун волну дал при заплыве, или с водой перебои.

Владимир Кириллович и Света уставились на ватерлинию, а Сергей Николаевич-Шеф вдруг ожил и даже хохотнул слегка.

— Предсмертная истерика? — с сочувствием спросила у него Ольга.

— Старый анекдот вспомнил, — снова хохотнул Шеф.

— Очень кстати, — кивнула Ольга и обратилась к Владимиру Кирилловичу: — В своём некрологе добавь абзац о том, как перед смертью ты участвовал в конкурсе анекдотов и первое место присудил Сергею Николаевичу.

— Ты бы не флудила, а то забаним, — пригрозила Света. — Сейчас расклад три к одному в нашу пользу. Сергей Николаевич, рассказывайте быстрее, а то я её утоплю.

Но Сергей Николаевич-Шеф сначала пару раз тряхнул плечами для разминки мышц и только потом отвалил народу старый анекдот:

— После смерти русский и американец попали в ад. Дьявол спрашивает их: «В какой ад пойдёте — в русский или в американский?» — «А какая разница?» — «В американском надо съедать каждый день по ведру говна, а в русском по два». Американец выбрал американский, а русский подумал: «Всю жизнь в России прожил, чего уж менять?» Через месяц встречаются. Русский спрашивает: «Ну, как у вас?» — «Прекрасно — съел с утра ведро говна и целый день свободен. А у вас?» — «А как всегда — то говна не подвезут, то вёдер на всех не хватает»

Все смеялись так, словно слышали анекдот впервые. Смеялись, как в последний раз. Ненадолго успокаиваясь и снова содрогаясь в конвульсиях. Разбрызгивая слёзы, сопли, слюни. Когда окончательно отсмеялись, оказалось, что заодно разбрызгали страх, недоброжелательность и недоверие друг к другу. Словно слёзы смыли с глаз мутную пелену, испачканную негативным опытом прежней жизни.

— Ну что, плывём к ресторану? — спросил Сергей Николаевич-Шеф, впервые поинтересовавшись мнением народа.

Он помог Ольге перебраться на Светино диванное «S», и все вместе они разогнули диваны до самого крыльца ресторана. Кучкой подошли к дверям, осторожно вошли и замерли на пороге, прислушиваясь. Кажется, там кто-то рыдал.

— Послали Рыжего Клоуна в комнату страха, — проворчала Ольга. — Такого страха комната ещё не видела.

Но её попытка поддержать товарищей избитой шуткой пропала втуне. Перед бесшумно разъехавшимися дверями ресторана все сбились в тесную кучку, столь же бесшумно пересекли порог и застыли в ожидании катастрофы. Прелюдией к скорбным событиям из конца зала послышались всхлипы — это за дальней колонной плакало Санто-Лано. Жалобно, как беспомощная старушка, оно скулило, часто сморкаясь:

— … никто меня никогда не полюбит… Для всех я — не человек. Я андрогеша, как сказала Ольга… А ведь у меня такая же душа, как у любого из них. Просто я боюсь их обидеть, а они не боятся… Но ведь это могло случится с любым из них. Я бы не стала над ними смеяться…

Мокрая красная футболка Рыжего Клоуна едва выглядывала из-за колонны. Очевидно, что он не торопился успокаивать андрогина и терпеливо ждал, пока тот сам выдохнется. А может, они по очереди друг другу жаловались, и время для них вовсе остановилось.

Ольге стало стыдно за себя до тошноты. Она подошла к Санто-Лано, опустилась на корточки и сказала:

— Прости меня, пожалуйста. Я воистину не ведала, что творила. Обещаю, что впредь никогда не обижу тебя. А если кто-нибудь будет катить на тебя, я всегда буду на твоей стороне.

— Да кому тут на Ланку кроме тебя катить? — беззлобно спросила Света, гладя Санто-Лано по голове.

Все шумно расселись вокруг стола, чувствуя себя запредельно счастливыми от того, что конец света немного откладывался.

— Чего лыбишься? — спросил Рыжий Клоун, глядя на счастливую Ольгу.

— Мы, россияне, пока не окажемся в заднице, не умеем чувствовать себя счастливыми. Может у нас ген счастья в подхвостовой части находится?

— Не иначе, — хмуро согласился Сергей Николаевич-Шеф.

Все с сочувствием посмотрели на него, и только у Ольги хватило бестактности спросить напрямую:

— Очень обидно, что твой двойник занял на Земле твоё место? Высокий пост и всё такое…

Сергей Николаевич-Шеф не сразу понял вопрос, а когда понял, ответил хоть и грубо, но без злобы:

— Дура ты, Оля. Какое, на фиг, место. Я же чувствую его всеми фибрами. Когда ему хорошо, когда плохо. А сейчас ему полный кирдык.

— Утонул, что ли? — охнул Владимир Кириллович.

— Скорее всего, — кивнул Сергей Николаевич-Шеф и отвернулся.

Даже Санто-Лано перестало, наконец, всхлипывать. Все замолчали, не в силах помочь или утешить. И тут Рыжий Клоун, пренебрегая общей скорбью, спросил:

— Почему вы сухие? Вода отступила?

— Мы диваны в цепочку перестроили и как по мосту сюда добрались, — объяснила Света.

— Начали сотрудничать? Это здорово, — Рыжий Клоун внимательно посмотрел на Ольгу, ожидая её поправок, но, не дождавшись приколов, предложил Сергею Николаевичу-Шефу: — Давай сплаваем на столах, поищем твоего двойника. А вдруг он на дереве, как дятел, мается?

Сергей Николаевич-Шеф принял предложение, не раздумывая:

— Пошли.

— Эй! — крикнула Ольга вслед Рыжему Клоуну. — Я из-за тебя уже три раза умирала. Больше от меня ни ногой. Забирайся под мой крепкий каблук и спасай из-под него хоть всю Вселенную.

Ольга торопливо сгребла пачки галет и побежала за спасателями-самоучками. Владимир Кириллович, Санто-Лано и Света впервые почувствовали в себе ростки коллективизма и тоже настояли на своём участии в поисках. Мужчины расцепили столы и кольцо превратилось в цепочку. Сергей Николаевич, как капитан плавучей гусеницы, обосновался на первом столе, последний достался Рыжему Клоуну.

— Господа, занимаем места согласно купленным билетам, — сказал он, помогая всем устраиваться на столах. — Раз уж я всё равно мокрый, отбуксирую наш теплоход до леса, а там придётся дружно по команде Сергея Николаевича отталкиваться от деревьев.

Подобравшись к лесу, договорились через каждые сто метров хором звать пропавшего и, после минуты тишины, плыть дальше. Метров через триста движение и хор стали мощнее. Сергей Николаевич медленно вёл столовое судно к каменным пикам. Туда, где они были в последний раз.

К скалам добрались в сумерках. Изумрудное небо становилось всё темнее, опускалась ночь, и было понятно, что ночевать придётся под жуткими пиками (Стражами Тишины, как их назвала пропавшая Ирина), потому что в лесу ночью ещё страшней. Да и звук от скал лучше отражается. Правда, когда темнота стала непроницаемой, Рыжий Клоун посоветовал не шуметь и тут же спросил:

— Ольга, а почему трижды? Ты сказала, что трижды умирала из-за меня.

Прежде чем ответить, Ольга немного покряхтела, иммитируя, видимо, копание в ненадёжной памяти, и честно призналась:

— Первый раз я умерла, вероятно, от радости, когда ты пришёл ко мне домой. Это была естественная смерть от сверхъестественных причин. Второй раз я врезала дуба, когда ты с дуба рухнул. Ну и в ресторане вы с Санто-Лано сильно злоупотребили нашим терпением. Мы уже только на ваши останки и рассчитывали.

— Что-то ты ко мне не нормативно привязалась, — вздохнул Рыжий Клоун и печально добавил: — Я, конечно, умный, потому что очень скромный, поэтому такой красивый, но астральная любовь — это круто! Круче забора у психдиспансера.

После возвращения. Ирина

Мужчина в сером костюме равнодушно смотрел на рыдающую Ирину и время от времени протягивал ей салфетки с отпечатанными на них хохочущими ангелами.

— Часто плачешь? — сухо спросил он.

Ирина отрицательно покачала головой, шумно высморкалась в салфетку и задумалась. Действительно, когда же она последний раз плакала? Она мысленно перематывала свою жизнь в обратном порядке. Чего там только не было! И работа с деспотичными начальницами, и муж со странными взглядами на семейные ценности, и Перестройка с голодными обмороками учеников и суицидами коллег и знакомых… Всё было, кроме слёз.