Новеллы о кулинарии, или Кулинарная книга памяти - Александр Торин

Глава 14. Солим, квасим, собираем

В каком бы полушарии я ни находился, летом и особенно осенью меня охватывает какая-то странная внутренняя тревога. Мне кажется, что я не сделал чего-то очень важного, что время уходит и наверстать упущенное будет сложно. Несколько минут я анализирую свою жизнь и убеждаюсь, что, несмотря на определенные достижения, все же прожил ее так, что обязательно станет безумно стыдно за бесцельно прожитые годы. Тогда я долго хожу, курю, смотрю на звезды и наконец хлопаю себя по лбу: как же я сразу не догадался?! Ну конечно же, пришло время! Пора делать запасы: солить огурцы и помидоры, мочить яблоки да чеснок, квасить капусту и собирать грибы.

Странное это чувство, непонятно, откуда оно пришло (неужели зашито в генетической памяти?) и, главное, как понимает организм времена года в условиях, скажем, вечнозеленой и теплой Калифорнии, когда под Новый год порхают бабочки и люди ходят в шортах, а порой и купаются в океане. Какие-то невидимые приметы — закатный свет солнца, неожиданный аромат вечерней травы и пряной хвои — и программа включилась! Я еду в магазин или на рынок, накупаю овощей и хрена, чеснока и зелени и начинаю колдовать на кухне.

И хотя нет у меня дома ни погреба, ни дубовых кадушек, столь необходимых для квашения да соления, мне все же удается достичь на этом поприще заметных успехов.

Счастливы люди, которые могут пойти на рынок, который до сих пор чем-то напоминает рынки моего детства. Ряды бочек, в которых плавают огурцы да грибы, помидоры и квашеная капуста. И такая, и сякая, и с антоновкой, и с клюквой, и с тмином, и остренькая, и пикантная. А огурцы-то, огурцы!

С хреном, обжигающие язык, просоленные и обычные, с дубовыми листьями и без, пахнущие можжевельником и малосольные, десятки сортов. Бабушка всегда знала продавцов и набирала несколько пакетиков любимой капусты, а я обычно выпрашивал себе малосольные огурцы и чуть пощипывающие язык соленые помидоры да еще пару моченых яблочек...

Капусту у нас дома квасили всегда, а вот огурцы и помидоры как-то не запасали, благо даже в ближайшем овощном стояли бочки с вполне приличными соленьями. Только малосольные делали, для «быстрого употребления». А потом случился в моей жизни длительный период, когда я был лишен этой радости. Попадались порой в магазинах какие-то якобы соленые да маринованные огурцы с помидорами. Какой же гадостью было содержимое этих банок! Ничего не оставалось в них от вкуса овощей, живой уксус и консерванты, лишние специи и избыток соли, будто производители всех стран и народов от Ближнего Востока до Канады сговорились и решили раз и навсегда отбить у покупателей вкус к соленьям.

И вот однажды летел я в самолете над какой-то пустыней и перечитывал гоголевских «Старосветских помещиков». Глаз мой зацепился за забытые строки, которые я просто обязан здесь процитировать:

Хозяйство Пульхерии Ивановны состояло в беспрестанном отпирании и запирании кладовой, в солении, сушении, варении бесчисленного множества фруктов и растений. Ее дом был совершенно похож на химическую лабораторию. Под яблонею вечно был разложен огонь, и никогда почти не снимался с железного треножника котел или медный таз с вареньем, желе, пастилою, деланными на меду, на сахаре и не помню еще на чем. Под другим деревом кучер вечно перегонял в медном лембике водку на персиковые листья, на черемуховый цвет, на золототысячник, на вишневые косточки, и к концу этого процесса совершенно не был в состоянии поворотить языком, болтал такой вздор, что Пульхерия Ивановна ничего не могла понять, и отправлялся на кухню спать. Всей этой дряни наваривалось, насоливалось, насушивалось такое множество, что, вероятно, она потопила бы наконец весь двор, потому что Пульхерия Ивановна всегда сверх расчисленного на потребление любила приготовлять еще на запас, если бы большая половина этого не съедалась дворовыми девками, которые, забираясь в кладовую, так ужасно там объедались, что целый день стонали и жаловались на животы свои.

Я проглотил слюну и устыдился. В начале позапрошлого века, где-то в Малороссии все делали сами, а я... Но самое главное было впереди. Я прочел:

— Вот это грибки с чабрецом! это с гвоздиками и волошскими орехами! Солить их выучила меня туркеня, в то время, когда еще турки были у нас в плену. Такая была добрая туркеня, и незаметно совсем, чтобы турецкую веру исповедовала. Так совсем и ходит, почти как у нас; только свинины не ела: говорит, что у них как-то там в законе запрещено. Вот это грибки с смородинным листом и мушкатным орехом! А вот это большие травянки: я их еще в первый раз отваривала в уксусе; не знаю, каковы-то они; я узнала секрет от отца Ивана. В маленькой кадушке прежде всего нужно разостлать дубовые листья и потом посыпать перцем и селитрою и положить еще что бывает на нечуй-витере цвет, так этот цвет взять и хвостиками разостлать вверх.

Велика сила художественного слова — я будто наяву представил себе процесс засолки и, выйдя из аэропорта, сразу поехал в магазин, купил большие банки с крышками и занялся домашними заготовками.

Сразу признаюсь: я не люблю уксусные маринады, исключение делаю лишь для грибов, которые иначе не сохранить на зиму. Уксус убивает вкус и природу грибов, огурцов, помидоров. Маринованный огурец мертв, а соленый — продолжает жить, потихоньку просаливается да заквашивается, и удовольствие от него совсем другое.

Кстати, я и по себе заметил: как только появились в доме у нас домашние огурцы, помидоры да капуста, я будто чувствовать себя стал лучше. А с чем сравнишь удовольствие, когда зашел кто-нибудь в гости вечерком, сидит за столом. Тут сразу достанешь из холодильника банку, вывалишь на тарелку несколько помидорчиков с кислинкой, пощипывающей язык, нарежешь пару огурчиков, положишь в тарелку рассыпчатую вареную картофелину, посыпанную мелко нарезанным укропом, нальешь рюмочку...

Сложна и извилиста судьба отечественных соленых огурцов. Блюдо это пошло из древних времен (в отличие от соленых помидоров, завезенных пока в свежем виде Колумбом из Нового Света). Похлебкин пишет, что огурцы солили на Руси еще в XII веке. Традиция эта пережила татаро-монгольское иго и сохранилась во времена укрепления Российской государственности. Вот как Алексей Толстой описывал пир при дворе Ивана Грозного.

Чинно вошла в палату блестящая толпа царедворцев и разместилась по скамьям. На столах, кроме солонок, перечниц и уксусниц, не было никакой посуды, а из яств стояли только блюда холодного мяса на постном масле, соленые огурцы, сливы и кислое молоко в деревянных чашах.

Петр 1 прорубил окно в Европу, но выпивал изрядно и отчасти хранил кулинарные традиции родителей. А вот его последователи переключились на западные новшества, вроде чуждых отечественному духу каперсов да оливок. И ведь действительно: разве каперсом наешься или, на худой конец, закусишь? Микроскопическая, я вам скажу вещь, и бессмысленная, если, конечно, в солянку ее не класть. В общем, начался упадок нравов, по крайней мере кулинарных. В конце XVIII века М. Щербатов, сын одного из gетровских сподвижников, переживал о падении нравов в России, которое вызвано было проникновением вольнодумства и французских новшеств.

С ностальгией вспоминал он царский стол времен Петра I такими словами.

Кушанье их сходственно с тем же было, хотя блюда были многочисленны, но они все состояли из простых вещей... Потом не знали ни капорцов, ни оливков, ни других изготовленей для побуждения аппетиту, но довольствовались огурцами солеными, сливами, и наконец, за великолепие уже считалось подать студень с солеными лимонами.

Казалось, что соленые огурцы в России повыведут, но, к счастью, оливки и каперсы в суровых наших условиях не прижились и простой народ, как и раньше, продолжал закусывать родными солеными огурцами, игнорируя новомодные причуды власти. Возможно, дело было и в том, что огуречный рассол оказывает чудодейственное влияние при похмелье... Уже в XIX веке зараза была преодолена и Владимир Одоевский писал в своих заметках (он очень любил кулинарию, изобретал всяческие соусы и сочинял многочисленные эссе по поводу приготовления пищи): «Лучше наших соленых огурчиков закуски нет и быть не может». Так и закрепилась эта традиция, пройдя через все революции и социальные эксперименты. Действительно, попробуйте угадать, в каком литературном произведении герой выпивает рюмку водки, берет соленый огурец и смачно им похрустывает? А с утра опохмеляется огуречным рассолом? Ни за что не угадаешь, столько их, этих описаний и анекдотов в отечественной литературе, что и перечислить невозможно.

Думается мне, что культура соления огурцов все же является чисто российской и в другие страны она попала вместе с переселенцами. Например, малосольные и соленые бочковые огурцы стали весьма популярны в Америке после массовой еврейской эмиграции из России в XIX веке.