Договорились. Часть 2 - Ирина Воробей

Я буду, я буду, я буду вновь,

Я буду вновь тем, кто ждет

Твой ответ, твой ответ, твой ответ.

Ведь я болен давно — это зависимость.

Сиди тихо, моя любовь, не высовываясь.

В один из твоих снов я приду, не таясь.

И тогда

Ты увидишь в первый раз меня, но поутру

Не вспомнишь ничего совсем, и тогда я уйду.

Буду плавать между стен и по потолку пойду

Без следа».

Слова трогали. Особенно концовка:

«Но я буду рядом всегда, всегда

Это мой тебе сигнал, сигнал

Иди ко мне сюда, сюда».

И лиричная музыка добавляла всему эффекта прекрасного, даже пустая квартира стала казаться живее и уютнее. Бабочки запорхали в животе. Пока не написала Полина.

«А ты куда запропастилась? Вы с Кириллом случаем не сговорились?». Подозрение развеял смеющийся смайлик. Карина успела испугаться. Она тоже к телефону почти не подходила, только не намеренно, а по забывчивости. Зайкин стал ее детоксом.

Сестренке она ответила после душа: «С Труновым была».

«Трудоголичка, — обозвала ее веселая желтая рожица. — Поделись хоть, на что копишь?».

«На пенсию себе зарабатываю. Пока могу», — сарказничала Карина, а сама видела неутешительные цифры на счете и корила себя за то, что за три дня толком не поработала, отдалась ленивому гедонизму, с Зайкиным обо всем забывала. И Наталья ведь ее об этом предупреждала, что рейтинги летят, когда ты личное ставишь вперед работы. «Дурочка, — обращалась девушка к себе самой, — перестань тупить. Тебе за пару месяцев надо накопить на следующий семестр. Хватит расслабляться».

За вчерашний срыв трансляции подписчики ее наказали. Отписка сразу многих обрушила рейтинг до небывалых для Карины низот. Теперь даже до среднего уровня ей предстояло карабкаться всеми силами. О топе и речи быть не могло. Жерара она возненавидела в этот момент, а потом опять привычно злилась на себя.

Переборов нежелание дрочить на камеру, обмазавшись маслом, модель вышла в онлайн. Первое время ломала голову, как бы сделать стрим поинтереснее, но в таком меланхоличном настроении хотелось просто сидеть у окна, обернувшись пледом, пить чай и обжираться конфетами. Еще лучше, если бы кто-то обнимал, кто-то любимый, с синими глазами.

Потом прилетели токены на показ себя сзади. Карина встала на четвереньки и покачала попой на камеру. Заигрывала с мемберами, оттягивая резинку стринг, хлестала себя тонким кружевом, водила пальцами по ягодицам, очерчивая округлость форм, шлепала легонько, чтобы создать красивую волну возбуждения. Работало — токены сыпались дальше. На сиськи, на обсасывание дилдо, на то, чтобы засунуть палец в «киску» и на другие приятные для мемберов мелочи.

В групповом чате она уже оголилась полностью, пританцовывала с широко распахнутыми ногами, поливала себя маслом и дотягивалась языком до сосков. Наскребала токены, чем могла. Группа разошлась через десять минут и стала просить погорячее, да платить охотнее. Приятный слуху медный звон бодрил.

Из группового чата она и сама вышла разгоряченной. Кокетничала с активистами в общем чате. Подмигивала, целовала воздух, облизывала губы и пальчики. Пока не вылезло приглашение в приват. Карина обрадовалась.

Нового мембера она встречала обворожительной улыбкой и развратной позой, сразу раздвинула ноги и слегка наклонила корпус, чтобы грудь вываливалась вперед.

На экране появилось полное лицо, омраченное печалью. Это было красивое лицо, с большими зелеными глазами и мягкими губами насыщенного сливового цвета. Маленький нос терялся в мякоти щек. Жидкие волосы блестели. Со лба стекали струйки пота.

Мужчина был среднего возраста, раздет по пояс и имел гладкую кожу, даже на груди торчало всего три волосинки. Вокруг розовых сосков образовались жировые складки, как женские груди, которые растекались в стороны по животу. Округлый и розовый, он слегка напоминал Пятачка из советского «Винни Пуха». И заговорил почти таким же писклявым голосом по-английски.

— Конечно, не узнаешь меня.

Карина вглядывалась недоуменно, но внутри уже догадалась, кто перед ней сидел, старый поклонник, которого она никогда не видела и не слышала, который всегда был только ником и текстом.

— ЭрПи, — сорвалось с губ.

Она вернула себе нормальную позу. Сумятица в душе пока не позволяла осознать, что испытывала: удивление, радость, досаду.

Мужчина расплылся в улыбке, идеально ровной, белоснежной, по-голливудски искусственной.

— Ты пропала в самый нужный момент, — улыбка сузилась до тонкой щели.

— Меня уволили из студии. Я не могла попрощаться.

Девушка не хотела поднимать виноватые глаза. Совесть раскалывала душу. Жалость заполняла полости.

— Я так и думал, — сказал он тихо, опустив длинные ресницы. — Мне хочется верить, что хотя бы ты меня не бросала. Мне такое пришлось пережить.

Он резко изменился, раз пришел с аудио и видео, абсолютно открытый и обессиленный. Красивое лицо содержало отпечаток страданий. Глаза покрылись дымкой тяжелого сожаления.

— Что случилось? — Карина прильнула к экрану, вживую бы попыталась дотянуться до его руки, но уперлась ладонью в столик.

— Я пытался покончить с собой, — тонкий голос затвердел, точнее оброс коростой боли. — Но меня откачали.

— Из-за чего? — с легким раздражением спросила Карина, не могла принять такой поступок.

Она помнила, как у него все налаживалось — появилась любимая девушка, которой он собирался делать предложение. Когда уходила из студии, радовалась, что он нашел близкого человека, и уже не будет так в ней нуждаться. Стало ясно, что пошло не так.

— Помнишь, девушку, с которой у меня был секс?

Модель кивнула, подумав, как странно он ее называет. Не невестой, не возлюбленной, не своей девушкой. Приготовилась слушать и разглядывала на фоне нечеткие очертания комнаты: бесцветные прямоугольники постеров, открытые полки с игрушками, широкую кровать с мятым одеялом.

— Моя мать специально ее наняла, — зеленые глаза наполнились прозрачными слезами. — Она ходила на свидания со мной, как на работу, получая плату за каждое.

Все линии за ним слились в сплошную черноту, из которой кто-то выл — совесть. Карина поелозила на диване и разгладила клавишу пробела на ноутбуке, внимала дальше.

— А когда я признался ей в любви, стала требовать больше, потому что я… противный. Я слышал, как мать с ней ругалась, — ЭрПи посмотрел в камеру, в глаза Карины, которые она трусливо отвела. — А я ей верил. Влюбился по-настоящему. Она же моя первая… — он запнулся, — и последняя… женщина.

— Сучки, — поддержала модель. — И мать, и девушка.

— Ирония. Мать мне всю жизнь запрещала водиться с девушками, убеждала, что их только мое богатство интересует, а сам я никому не нужен. А теперь сама платит, чтобы они со мной водились.

ЭрПи поднял усмехающийся взгляд и провел им пространный круг. От смешка содрогнулся живот и грудь. Рыхлое тело затряслось, а лицо оставалось