Кукловод - Андрей Троицкий

Теперь надо взглянуть на ногу. Работая левой рукой, он стянул ботинок, выплеснул из него кровь. Затем снизу вверх распорол брючину перочинным ножом.

Удар клинка пришелся выше ахиллесова сухожилия. Удачно. Иначе Каширин не бегал бы так быстро. Клинок распорол икроножную мышцу сантиметров на восемь в длину, сантиметра на три в глубину. Слава Богу, в этом месте артерия проходит глубоко под мышцей, у самой кости. И кровь уже не льется из раны, а едва сочится.

– Я еще немного поссу, – сказал Каширин самому себе. – И порядок.

Он помочился на раненую ногу, обвязал ее бинтом и, откинувшись на сидении, застегнул ширинку.

– Значит, оружия у вас много?

Джабилов прищурил узенькие глазки. Глядя куда-то в сторону, не поймешь куда, он вставил в автомат магазин. Акимов прикусил губу: точно, все идет по худшему сценарию. Надо что-то говорить, надо выгадать хотя бы секунды.

– Не то, чтобы оружия много, – повторил Акимов. – Но кое-что есть.

Джабилов вытянул в улыбке серые губы. Похоже, и он немного волновался. Нет, пальцы не дрожали, голос не срывался. Волнение выдавали эти узенькие глазки, неуловимый, косивший в сторону взгляд.

– Для продажи? – спросил людоед. – Покупатели найдутся. Можно поискать. У нас тут с этим делом туго. А людям нужно оружие.

– Поищем, – бездумно кивнул Акимов.

Джабилов потянул на себя автоматный затвор. Акимов опередил людоеда на секунду. Он резко разогнул ногу под столом, с силой ударил коленом по нижней части столешницы. Горячий казан с мантами полетел на Джабилова. Стол перевернулся, все вскочили на ноги.

Чтобы увернуться от падающего на него стола, Джабилов повалился на спину, но так и не выпустил из рук АКМа. Длинная автоматная очередь ударила в потолок юрты. Пули в мелкие осколки разнесли подвешенную к жердям десяти рожковую хрустальную люстру. Заискрила проводка. Затрещали лопнувшие лампочки и хрустальные цацки.

Акимов прыгнул на Джабилова, но тот успел вскочить на ноги, прикладом автомата ткнул нападавшего в живот. Акимов охнул и повалился на бок, сильно приложился головой о медный казан. Звук получился смачный, будто молотком ударили по висящей рельсе. Однако, падая, Акимов увлек за собой и Джабилова, задрал кверху автоматный ствол.

Новая длинная очередь. Последние пули ушли в никуда. Проводка перестала искрить, погасла последняя лампочка. Сверху посыпались стеклянные осколки. Пространство юрты погрузилось в густую темноту. Мелкий осколок стекла попал Акимову в глаз, он разжал руки. Джабилов пропал в темноте.

Рогожкин, боясь шальной пули, бросился к выходу, но не нашел полога, закрывавшего дверь. Впотьмах он шарил руками по стенам, упираясь пальцами во что-то мягкое.

Акимов лег на бок, кончиком пальца выдавил из глаза колючую стекляшку. Он поднялся на карачки, поранил ладони о битое стекло. Хотел встать, но получил по голове чьим-то ботинком, снова упал. Величко рванулся вперед, впотьмах поймал Джабилова за полу халата.

– Убью, гнида, – заорал Величко страшным голосом. – Убью.

Но людоед, отбросив в сторону бесполезный автомат, успел стянуть с халата пояс. Вырвался из своей просторной одежды, как змея из старой шкуры. Величко потряс в воздухе халатом, взмахнул кулаком, но рубанул рукой воздух. Джабилов, оставшись в шелковых желтых кальсонах и полотняной нательной рубахе, ползком добрался до войлочного полога, закрывающего вход в юрту. Хотел нырнуть под него. Галим, увидев проблеск света, сориентировался, прыгнул на спину Джабилова. И тут же получил сокрушительный удар локтем в ухо. Учитель отлетел в сторону и на мгновение лишился чувств.

Все случилось настолько быстро, за считанные секунды, что Рогожкин не сообразил, что происходит. Он лишь ошалело вращал глазами, не зная, в какую сторону ринуться.

Джабилов, босой, в нижнем белье, выбежал из юрты, сверкая пятками, побежал к дому. Но быстро понял, что теперь некого бояться. Джабилов остановился на тропинке, обернулся. Акимов кинулся за ним, наткнулся на Галима, чуть не упал, но удержался на ногах.

На секунду Акимов ослеп от дневного света. Он зажмурился, и тут получил крепкий удар по зубам.

Перед глазами поплыли фиолетовые круги, Акимов сел на землю. Он поднял голову. Перед юртой стояли два казаха, вооруженные пистолетами. Один из них держал на мушке Акимова. Человек, стоявший ближе к Акимову пнул его ногой под ребра. Акимов охнул, упал на бок и получил удар ногой в спину. Казах нагнулся, ухватил его за волосы и ударил лицом о землю.

– Поднимайся, тебе не больно, – сказал казах и ударил ногой по лицу. – Встать.

Акимов встал на колени, поднялся на ноги, вытирая ладонью кровь с лопнувшей губы. Подошел Джабилов, быстро опомнившийся после внезапного испуга. Другой казах откинул полог юрты, скомандовал:

– Всем руки за голову. Выходи по одному.

Первым вышел Рогожкин. Задрав руки кверху, он пугливо озирался по сторонам. За Рогожкиным с поднятыми руками вышли Галим и Величко. Джабилов подошел к Рогожкину, вытянул руку вперед, ласково погладил парня по щеке своей гладкой холеной ладонью, потрепал по волосам.

– Я тебя не рассмотрел там, в юрте, – улыбнулся Джабилов. – Из тебя добрый шашлык получится. Наверное, у тебя мясо сладкое. Попробую. Но шашлык, это потом. Не сразу. Сперва я тебя немножко того… Немножко иметь буду. Мне нравится иметь таких мальчиков. Тебе нравится, когда тебя того? Трах-тарарах, а?

Рогожкин сглотнул слюну. Он стоял, ни жив, ни мертв, чувствуя, как пульсируют, дрожат все внутренности.

– Нравится трах-трах? – Джабилов гладил Рогожкина по щеке.

– Нравится, – выдавил из себя Рогожкин.

– Ты хороший мальчик. По законам Аллаха гомосексуализм тяжкий грех. Но здесь все этим занимаются. А я не признаю религиозные догмы. Потому что мне нравится тра-трах таких мальчиков, как ты.

Джабилов снова погладил Рогожкина по щеке. Ладонь у людоеда была мягкой и нежной, как у женщины. Джабилов отступил от Рогожкина, шагнул к Галиму и плюнул ему в лицо. Галим опустил глаза и вытер плевок со щеки и подбородка.

– Ты опозорил себя. Связался с грязными людьми, с неверными.

Джабилов повернулся к казаху, стоявшему за его спиной, протянул руку к пистолету.

– Дай сюда.

Слуга вложил в раскрытую ладонь Джабилова рукоятку пистолета. Джабилов взвел курок, направил ствол на живот Галима.

– Хочешь сдохнуть? – спросил он.

Галим не ответил. Он стоял, опустив глаза к земле. Он не испытывал страха, он чувствовал вину. В эту секунду он жалел о том, что привел сюда своих друзей. Как оказалось, привел их на верную смерть. Напрасно. Что ж, в жизни он много раз ошибался. Вот ошибся в последний раз.

Перед убийством человека Джабилов всякий раз испытывал душевный подъем, нечто вроде вдохновения. Кровь веселее бежала в жилах. Босой, в нижнем белье он давно бы промерз на холодном ветру, но сейчас ему было жарко.

– Хочешь сдохнуть? – повторил Джабилов.

Галим молчал. Джабилов вытянул руку вперед, почти коснулся живота Галима. И нажал на спусковой крючок.

Грохот выстрела поглотил стон. Галим схватился за живот, ноги подогнулись. Он опустился на колени. Ветер унес пороховой дым. Второй раз Джабилов выстрелил Галиму в грудь. Он повалился лицом на землю. Галим еще жил. Он слабо, едва слышно застонал, дернул ногами. Джабилов прикончил его выстрелом в затылок.

Акимов рванулся вперед, но Джабилов, готовый к таким неожиданностям, отступил на пару шагов. Направил на Акимова пистолет.

– И ты хочешь? – Джабилов оскалился в злом прищуре. – Хочешь? Тебе еще рано умирать. Кстати, машины и груз – уже мои. Я сказал своим людям, чтобы живым вашего друга не приводили. Ему просто перерезали глотку и вспороли брюхо. Так я велел. Потом сбросили в ручей. И ты хочешь туда? Ну, давай.

Акимов шагнул назад, до боли сжал зубы. То ли от порывистого пыльного ветра, то ли от бессилия глаза затуманила прозрачная пленка. Окружающий мир шатался перед глазами, менял свои очертания.

Сидя в кабине, Каширин не слышал пистолетных выстрелов, прогремевших на другом конце села. Боль немного отпустила, он вытащил из пачки сигарету, чиркнул спичкой и затянулся. Голова приятно закружилась, мир, разукрашенный разноцветными пятнами, поплыл перед глазами.

Стоп. А как же Акимов, Галим? За ним, Кашириным, послали убийц. Значит, его друзей живых нет? Значит, Каширин остался один?

Каширин выплюнул сигарету изо рта. Он дернул за ручку, но дверца в самый неподходящий момент не захотела открываться. Каширин толкнул дверцу здоровым левым плечом. Ничего не получается. Тогда он опустил стекло и воспользовался наружной ручкой. Распахнув дверцу, выбросил на землю окровавленные тряпки.

Оставаясь голым по пояс, в одном ботинке, вылез из кабины, проковылял несколько метров, открыл борт. Уцепившись за скобу, Каширин забрался в кузов. Через пять минут он сбросил вниз два автомата, подсумок со снаряженными магазинами. Каширин закрыл борт, волоком дотащил до кабины оружие, бросил автоматы на сидение.